Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 33

Сейчас они встретились, чтобы Питер доложил Магде о своих успехах. Но снег сманил их на несколько часов.

– До темноты еще целых два часа. – Питер взглянул на долину за деревенской церковью. Золотые стрелки часов показывали самое начало третьего. – Хотите подняться на Рейнхорн?

Она колебалась недолго.

– Уверена, что жизнь не остановится. – Зубы у нее были очень белые, один слегка кривой – недостаток, который казался странно привлекательным, когда она улыбалась. – Пару часов мир, конечно же, подождет.

Питер знал, что она работает невероятно много, начиная свой рабочий день, когда весь остальной мир еще спит, и продолжая трудиться, когда все помещения здания «Альтман Индастриз» на бульваре Капуцинов пустеют, и лишь в кабинете баронессы на самом верху горит свет. Даже во время подъема на гору она просматривала корреспонденцию и что-то негромко диктовала одному из своих секретарей. Он знал, что в шале за долиной ее уже ждут два помощника с грудой телексов, которые ей надо было рассмотреть; в ожидании ее ответов установлены линии связи.

– Уработаться до смерти не лучший способ свести счеты с жизнью. – Его вдруг рассердила ее целеустремленность, и баронесса легко рассмеялась, щеки ее раскраснелись, в зеленых глазах блеснули искорки.

– Да, вы правы, Питер. Мне следует держать вас при себе, чтобы вы постоянно напоминали мне об этом.

– Впервые за шесть недель вы проявляете здравый смысл. – Питер имел в виду упорное нежелание баронессы усилить охрану. Он пытался убедить ее изменить устоявшееся поведение, и хотя она улыбалась, глаза ее, когда она изучала его лицо, оставались серьезными.

– Муж передал мне долг, который я обязана выполнить. – Неожиданно за ее смехом послышалась печаль. – Когда-нибудь я объясню вам, в чем он состоит, но сейчас у нас всего два часа.

Когда они возвращались через деревню, пошел легкий снег и солнце скрылось за горами из камня и снега, в пышно украшенных витринах магазинов горели огни. Питер и Магда шли в потоке возвращавшихся со склонов лыжников – те несли лыжи и палки на плечах и весело болтали, все еще во власти возбуждения скоростного спуска, которое не могли унять даже сгущающиеся сумерки.

– Как славно ненадолго освободиться от моих «волков», – ботинки Магды скользнули по льду, и она схватила Питера за руку. Восстановив равновесие, она не убрала руку в перчатке.

«Волками» она именовала подобранных Питером телохранителей, молчаливых, внимательных, всюду следовавших за ней – пешком или во второй машине. Пока она работала, они ждали у ее кабинета, и охраняли ее дом, когда она спала.

Однако этим утром она сказала Питеру:

– Сегодня меня сопровождает олимпийский чемпион по стрельбе, и волки мне не нужны.

«Нармко» выпустила на рынок собственную версию девятимиллиметрового пистолета «Парабеллум». Он назывался «кобра», и, проведя с ним одно утро в тире, Питер полюбил это оружие. «Кобру», более легкую и плоскую, чем «вальтер», к которому он привык, удобнее было прятать, а единый механизм взвода при первом выстреле сберегал долю секунды, поскольку не было надобности предварительно взводить курок. Питер без всяких трудностей получил разрешение на ношение такого пистолета в качестве торгового образца, хотя каждый раз перед посадкой в самолет его приходилось предъявлять. «Кобра» прекрасно укладывалась в жесткую, быстро раскрывающуюся кобуру «Аллесси».

Вначале постоянное ношение пистолета казалось Питеру театральным и мелодраматичным, но со временем его успокоила трезвая мысль, что идти по следам Калифа безоружным значит уменьшать собственные шансы на успех.

Постепенно он привык и не замечал тяжести под мышкой. И вспомнил о пистолете, только когда Магда заговорила.

– Умираю от жажды, – сказала она, и, прислонив лыжи к стене, они вошли в веселое тепло и облака пара, валившего из одного из многочисленных кафе главной улицы, нашли место за столом, где уже сидела молодежь, и заказали по стакану горячего дымящегося глинтвейна.

Оркестр из четырех человек заиграл популярный танцевальный мотив, и их соседи по столику перешли на маленькую танцплощадку.

Питер вызывающе поднял бровь, и баронесса со смехом спросила:

– Вам приходилось танцевать в лыжных ботинках?

– Регулярно что-то приходится делать впервые.

Она танцевала, как делала все остальное – с полным самозабвением, и тело ее было сильным, гибким и стройным.

В полной темноте они поднялись по тропе над деревней и вошли через контролируемые электроникой ворота в защитной стене шале.

Баронесса старательно избегала фешенебельных курортов и ее шале ничем особенным не отличался от других, стоящих в сосновом лесу.

Свита при ее возвращении испытала терпеливое облегчение, а она держалась почти вызывающе, словно что-то доказала себе самой, но все же, не сменив спортивного костюма, тут же исчезла в кабинете со своими двумя секретарями. Однажды она сказала Питеру: «С мужчинами мне работается лучше».

Приняв обжигающий душ, Питер надел широкие брюки, блейзер и шелковую рубашку с высоким воротником. Переодеваясь, он слышал стук телекса на первом этаже, а час спустя баронесса позвонила ему по внутреннему телефону.

Верхний этаж шале целиком был отдан в ее распоряжение. Когда Питер вошел, она стояла у окна и смотрела на огоньки на заснеженной долине.

На ней были заправленные в теплые мягкие сапожки зеленые брюки, превосходно гармонировавшие с цветом ее глаз. Когда он переступил порог, баронесса нажала скрытую кнопку. Опустилась портьера. Магда повернулась к нему.

– Хотите выпить, Питер? – спросила она.

– Нет, если мы собираемся поговорить.

– Собираемся, – решительно ответила она и указала на мягкое кожаное кресло у очага. Она устояла перед традиционным швейцарским стилем с обязательной кукушкой и узловатой сосной, и пол в кабинете закрывал толстый «уилтон» [22] под цвет занавесей; мебель была низкая и удобная, но современная, спортивная, гармонирующая со стенами и удачно сочетающаяся с абстрактными скульптурами и раскрашенного под мрамор дерева.

Неожиданно она улыбнулась.

– Я понятия не имела, что нашла для «Нармко» такого одаренного руководителя торгового отдела. То, чего вы достигли за такое короткое время, произвело на меня впечатление.

– Мне пришлось делать свое прикрытие убедительным, – не принял комплимент Питер. – К тому же я был солдатом, меня интересует оружие.

– Англичанин! – с притворным раздражением сказала баронесса. – Всегда такая скромность. – Она не села, но стала расхаживать по комнате; не останавливалась и в то же время не производила впечатления обеспокоенной. – Мне сообщили, что НАТО собирается принять на вооружение «кестрел» – и это после двух лет проволочек.

«Кестрел», пехотную передвижную ракетную установку класса «земля-земля», производила «Нармко».

– Мне сообщили также, что это решение было принято после вашей встречи с некоторыми прежними коллегами.

– Весь мир держится на старых друзьях, – усмехнулся Питер. – Вы это знаете.

– Вы старый друг иранцев? – Она наклонила голову.

– Ну, тут мне просто повезло. Пять лет назад я проходил стажировку вместе с нынешним военным советником иранского правительства.

– Повезло. – Она улыбнулась. – Странно, что везет обычно умным и работоспособным, тем, кто опережает свору.

– В других отношениях мне повезло меньше, – напомнил Питер, и ее лицо и глаза сразу стали серьезными, а он продолжал: – До сих пор мне не удалось установить никаких контактов с тем, о ком мы говорили на последней встрече...

Тогда они обсуждали возможность доступа к компьютерной памяти «Атласа», чтобы получить сведения о Калифе из центрального банка данных разведки. Конечно, если там содержались такие сведения.

– Как я уже объяснял, некоторая возможность доступа была – через человека, который у меня в долгу. Но он не смог мне помочь. Он считает, что если там и есть сведения о Калифе, доступ к ним блокирован, к тому же к базе подключена сторожевая программа. Это означает, что любой запрос этих сведений поднимает тревогу. Если мы сделаем это, «Атлас» тут же перейдет к «Дельте».

22

Шерстяной ковер с низким ворсом и восточным узором, производившийся в графстве Уилтон. – Прим. перев.