Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 37

Питер увидел, что этот человек слегка поднял руку, чуть-чуть, но достаточно, что он держит за бедром какой-то предмет, и даже в дождь, в сумерках Питер узнал охладительный кожух с отверстиями, в котором помещается короткий ствол складного ручного пулемета.

Его мысли тотчас хлынули таким быстрым потоком, что происходящее вокруг показалось замедленной киносъемкой.

«Мазерати», – подумал он. – Они охотятся за Магдой».

Жандарм обошел «мазерати» со стороны водителя; правую руку он положил на рукоять пистолета.

Питер нажал на газ, и «мазерати» взревел, как бык, которому прострелили сердце. Задние колеса завертелись на влажной поверхности, и легким прикосновением Питер направил серебряную машину к жандарму. Она перерезала бы его надвое, но тот оказался слишком проворным. Он отпрыгнул к изгороди, и Питер увидел у него в руке пистолет, но жандарм был слишком занят, чтобы стрелять.

«Мазерати» боком задел изгородь, зашелестела листва, Питер убрал правую ногу с педали газа, справился с рассерженной машиной и повернул ее в сторону. Едва автомобиль выровнялся, Питер снова нажал на газ; «мазерати» взвыл. На этот раз от задних колес пошел синеватый резиновый дымок.

За рулем синего полицейского «комби» сидел водитель, он пытался полностью перекрыть дорогу, но не успел.

Две машины соприкоснулись со звоном и хрустом раздираемого металла, отчего у Питера заныли зубы. Однако беспокоило его другое: тел на обочине больше не было. Ближайший «покойник», опустившись на колено, разворачивал короткоствольный ручной пулемет – что-то вроде чешского «Скорпиона» или немецкого ВП-70, но этот человек пользовался складным прикладом и потратил несколько мгновений на то, чтобы поднести пулемет к плечу. К тому же он перекрывал линию огня второму, который скорчился за ним, тоже с ручным пулеметом, готовый к стрельбе. Питер узнал работу профессионалов, и мозг его заработал так быстро, что он даже успел восхититься.

«Мазерати» прорвался мимо полицейского «комби», Питер поднял правую ногу, чтобы уменьшить трение задних колес, и резко развернул руль вправо. Взвизгнули шины, «Мазерати» повернулся и перескочил на левую полосу, к двум людям на дороге. Питер пригнулся. Он сознательно свернул налево, чтобы прикрыться двигателем и кузовом.

И тут же услышал знакомый звук, словно великан рвал толстый брезент: стрельбу из автоматического оружия со скоростью без малого две тысячи выстрелов в минуту. Пули разорвали бок «мазерати», с оглушительным звоном ударяясь о металл; стекло разбилось и осыпало Питера блестящей пеной, как волна, гонимая бурей, ударяет о скалу. Осколки впивались Питеру в спину, жалили щеки и шею, алмазной тиарой сверкали в волосах.

Стрелявший в несколько секунд опустошил магазин, и Питер поднялся на сиденье, защищая глаза от осколков стекла. Он увидел впереди темную линию изгородей и вывернул руль, чтобы удержать «мазерати». Машина покачнулась, Питер мельком увидел двоих стрелков, барахтающихся в полном воды кювете, но в этот миг заднее колесо ударилось о бордюр, и Питера бросило на ремни безопасности с силой, которая выдавила воздух из легких. «Мазерати» встал на дыбы, точно жеребец, учуявший кобылу, и начал выписывать зигзаги на дороге, а Питер отчаянно вцепился в руль и ударил по тормозам, чтобы справиться с машиной. Должно быть, он описал полный круг, потому что перед ним мелькнули фары, бегущие и катящиеся фигуры и снова показалась открытая дорога. Он бросил машину вперед, одновременно взглянув в зеркало.

Питер увидел синие облака дыма и пара, валившего от покрышек его автомобиля, а сквозь них – фигуру второго стрелка, стоящего по пояс в кювете. Он держал ручной пулемет, у ствола расцвела яркая вспышка.

По «мазерати» ударила первая очередь, но Питер не мог пригнуться – впереди был поворот, он приближался с ошеломляющей скоростью – и в ожидании стиснул зубы.

Второй залп накрыл машину, простучал по металлической крыше, как град, и что-то рвануло тело.

«Зацепило!» – с уверенностью понял он: опыт по этой части у него имелся. В самый первый раз Питера ранило очень давно, когда он со своим патрулем попал в засаду на Кипре. Сейчас он спокойно оценил рану: он по-прежнему владел обеими руками и нормально видел и слышал. Либо рикошет, либо пуля потеряла убойную силу, пробивая заднее стекло и сиденье.

«Мазерати» аккуратно вписался в поворот, и только тогда Питер услышал перебои в двигателе. И сразу салон заполнил резкий запах бензина.

– Подача топлива, – сказал себе Питер, почувствовал теплый неприятный поток собственной крови на спине и боку и понял, что ранен в левое плечо. Если пуля проникла глубоко, она могла задеть легкое, и он прислушался, нет ли соленого вкуса во рту и не вырывается ли из груди воздушная пена.

Двигатель заглох, снова заработал, снова заглох, словно ему не хватало топлива. Первый залп, должно быть, начисто разнес систему подачи горючего, и Питер бесстрастно подумал, что в кино «мазерати» уже вспыхнул бы во всем великолепии пиротехники, как миниатюрный Везувий. Хотя в жизни ничего подобного не бывает, бензин, тем не менее, мог пролиться на клапаны и не только.

Последний взгляд назад перед тем, как поворот полностью скроет его: Питер увидел троих, бегущих к полицейскому фургону. Трое плюс водитель: дело плохо, они сразу погонятся за ним. Искалеченная машина сделала последний мужественный рывок, который пронес его еще пятьсот ярдов, и двигатель окончательно заглох.

Впереди в свете фар «мазерати» Питер видел белые ворота «Ла Пьер Бенит». Засаду устроили там, где почти не бывает постороннего транспорта, и в западню попал только серебряный «мазерати».

Питер быстро осмотрелся, вспоминая характер местности за главными воротами поместья. Он был здесь только раз, и тогда тоже было темно, но местность он фиксировал в памяти, как солдат, и помнил густой лес по обе стороны дороги вплоть до низкого моста через узкий быстрый ручей с крутыми берегами, левый поворот и подъем к дому. От ворот до дома полмили – долгий путь, когда ты ранен, а у тебя на хвосте четверо вооруженных преследователей. И никакой гарантии, что в доме безопасно.

«Мазерати» катился по пологому склону к воротам, постепенно останавливаясь. Запахло разогретым маслом и горящей резиной. Краска на капоте двигателя пошла пузырями и потемнела. Питер выключил зажигание, чтобы электричес–кий насос больше не подавал горючее в горящий двигатель, и сунул руку под пиджак. Рана оказалась там, где он и предполагал: низко слева. Она начинала болеть, рука стала влажной и липкой от крови. Питер вытер ладонь о брюки.

За ним в ореоле дождя показались отраженные огни фар. Свет становился все ярче. Преследователи могли показаться из-за поворота в любой момент, и Питер открыл бардачок.

Он достал девятимиллиметровую «кобру» из кобуры и сунул за пояс. Слабое утешение: запасного магазина нет, а казенник пуст. Теперь Питер жалел о своей чрезмерной осмотрительности: у него оставались всего девять патронов – один лишний мог иметь сейчас огромное значение.

Из-под капота двигателя, найдя зазор, вырвались язычки пламени. Питер расстегнул ремень безопасности, открыл дверцу и свободной рукой направил машину к бордюру. За ним земля круто уходила вниз.

Питер вывернул руль в противоположную сторону, и резкая смена направления выбросила его из машины, а «мазерати» пошел к центру дороги и покатил дальше, постепенно останавливаясь.

Приземлившись, точно парашютист – колени сведены, ноги подогнуты, чтобы смягчить удар, – Питер покатился по земле. В плече вспыхнула боль, он почувствовал, как что-то рвется. Привскочив, Питер, пригибаясь, побежал к краю леса; горящий автомобиль озарил темные деревья оранжевым мерцающим светом.

Пальцы левой руки распухли и онемели; он ощутил это, вставляя магазин в «кобру», и в этот миг из-за поворота показались яркие фары и Питеру почудилось, что он на освещенной сцене «Палладиума».[26] Он упал на живот в мягкую, влажную от дождя траву (рана болела, под рубашкой текла кровь) и пополз к деревьям.

26

Известный лондонский эстрадный театр. – Прим. перев.