Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 77

– Нет, – ответил он. – Ты очень хорошо объясняешь.

– Физически ничто в нем меня не трогало, ни его запах, ни волосатость. У него плечи напоминали заросли и спина была шерстистой, как шкура. Большой, но твердый, как железо, живот... – Она вздрогнула. – Но меня учили не обращать на это внимания. Переключаться на что-то другое в глубине сознания. Однако во всех прочих отношениях он меня очаровал. Он учил меня мыслить – нестандартно, запретно, раскрывал такие области в сознании, которые моя подготовка закрыла. Да, он учил меня власти и ее атрибутам. Ты обвинил меня в этом, Питер, и я сознаюсь. Мне понравился вкус власти и денег. Я это люблю. Очень люблю. И научил меня этому Аарон. Он показал мне, что значит ценить красивые вещи, потому что был быком только физически и сам глубоко дорожил прекрасным в жизни... он вдохнул в меня жизнь. И смеялся надо мной. Боже, я до сих пор слышу его громовой хохот и вижу, как трясется при этом его волосатый живот.

Она замолчала, почти с благоговением вспоминая, а потом рассмеялась своим хрипловатым смехом.

– «Моя прекрасная маленькая коммунистка», – насмехался он надо мной. Да, Питер, это я стала жертвой обмана. Он с самого начала знал, кто я такая. Знал и о школе в Одессе. Он принял меня как вызов, однако и любил меня – по-своему. Он взял меня, все зная, и полностью изменил мои политические взгляды. Только тогда я узнала, что вся информация, которую я передавала в Москву, тщательно редактировалась Аароном. Он переиграл меня, хотя я должна была переиграть его. Он работал на МОССАД, но это ты, конечно, знаешь. Был сионистом, ты и это знаешь. И заставил меня понять, что я еврейка и что это значит. Он показал мне все промахи доктрины всемирного коммунизма, убедил меня в преимуществах демократии и западной системы, а потом ввел меня в МОССАД... – Она замолчала и яростно замотала головой. – Поверить, что я могла захотеть уничтожить такого человека! Приказать похитить и изуродовать его... Когда дело шло к концу, он испытывал сильные боли, слабел, и тогда я ближе всего подошла к тому, чтобы полюбить его – как мать любит ребенка. Теперь он зависел от меня, утверждал, что лишь мое прикосновение смягчает боль. Я часами сидела и растирала его волосатый живот – чувствуя, как эта ужасная штука в нем растет с каждым днем, точно цветная капуста или какой-то чудовищный зародыш. Он не позволил резать себя. Ненавидел врачей. «Мясники», вот как он их называл. «Мясники с ножами и резиновыми трубками...» – Магда замолчала, и Питер увидел, что ее глаза полны слез. Прижал ее чуть сильнее к себе и стал ждать продолжения.

– Должно быть, в это время Калиф вступил в контакт с Аароном. Оглядываясь назад, я вспоминаю, как он вдруг стал очень беспокойным, взвинченным. Я тогда ничего не заподозрила, но он вдруг начал произносить долгие обвинительные речи по поводу тирании справа, которая ничем не отличается от тирании слева. Имени Калифа он не упоминал; может быть, и сам Калиф тогда еще им не пользовался. Я думаю, со временем Аарон мне все подробно рассказал бы, если бы остался жив. Такой он был. Даже со мной он мог быть и подавляющим, и осторожным, и хитрым. Он мог бы сообщить мне о Калифе, но Калиф позаботился о том, чтобы он этого не сделал. – Она отодвинулась от Питера, чтобы снова видеть его лицо. – Ты должен понять, cheri, что многое я узнала только недавно, в последние несколько недель. И сейчас должна складывать отдельные кусочки, как головоломалку... прошу прощения, головоломку, – быстро поправилась она. – Но вот что должно было происходить. Калиф обратился к Аарону с определенным предложением. Очень простым. Стать партнером Калифа. Аарон должен был внести крупный вклад в специальный фонд и предоставить в распоряжение Калифа все свои знания, связи и влияние. В обмен он получал возможность участвовать в создании «прекрасного нового мира». Тут Калиф и допустил ошибку, возможно, до сих пор единственную. Он неверно оценил Аарона Альтмана. Тот отверг его предложение. Но беда была в другом: Калиф опрометчиво раскрыл перед Аароном свою подлинную личность. Я думаю, ему пришлось это сделать, чтобы убедить Аарона. Видишь ли, барон был не таким человеком, чтобы участвовать в игре с шифрами и вымышленными именами. Это Калиф определил верно, поэтому ему пришлось вести с Аароном переговоры лицом к лицу. Но, обнаружив, что тот не собирается участвовать в его кампании убийств и вымогательств, каким бы похвальным ни был конечный результат, он убил его после страшных пыток. Ему нужна была информация, в основном, наверное, информация о связях Аарона с МОССАД. А меня он заставил заплатить выкуп. И таким образом убил сразу двух зайцев. Заставил замолчать Аарона и добавил к своим фондам двадцать пять миллионов.

– Как ты узнала все это? Если бы ты только объяснила мне раньше... – Питер слышал в собственном голосе горечь.

– Когда мы впервые встретились, я не знала этого, cheri, поверь. Я объясню тебе, как я все это узнала, но, пожалуйста, будь терпелив. Позволь рассказать, что произошло.

– Прости, – только и ответил Питер.

– Впервые я услышала имя Калиф в тот день, когда доставила выкуп. Я ведь рассказывала тебе об этом?

– Да.

– И тут на сцене появишься ты. О тебе я услышала во время штурма «ноль семидесятого» в Йоханнесбурге. Я сразу подумала, что ты можешь помочь мне в охоте на Калифа. Я добыла сведения о тебе, Питер. Даже из компьютера... – Она помолчала, в ее глазах вспыхнул озорной огонек. – Должна признаться, что меня поразил внушительный список твоих женщин.

Питер поднял обе руки, сдаваясь.

– Завязал, – пообещал он. – Только ни слова больше – согласна?

– Согласна. – Она рассмеялась и добавила: – Я голодна, и горло болит после всех этих разговоров.

Они снова пересекли остров, обжигая босые ноги о раскаленный песок и камень, и вернулись на борт яхты.

Шеф-повар забил холодильник едой, и Питер открыл бутылку «Вдовы Клико».

– У тебя серьезные запросы, – заметил он. – Не знаю, смогу ли я содержать тебя на свое жалованье.

– Я думаю, мы договоримся с твоим боссом о повышении, – заверила она, подмигнув.

За обедом они по молчаливому согласию не упоминали о Калифе.

– Ты должен понять еще одно, Питер. Да, я в МОССАД, но не я его контролирую, а наоборот. Так же было и с Аароном. Мы оба были очень ценными агентами, может быть, самыми ценными в их сети, но не я принимаю решений, и у меня нет доступа к их секретам. Единственная цель МОССАД – безопасность государства Израиль. У него нет других причин для существования. Я считаю, что Аарон передал МОССАД всю информацию о Калифе, все сведения о его личности, и еще, что МОССАД приказал ему сотрудничать с Калифом.

– Зачем? – резко спросил Питер.

– Точно не знаю, но, думаю, по двум причинам. Калиф, должно быть, такая влиятельная особа, что его поддержка очень ценна. И, наверное, Калиф настроен произраильски – или утверждает, что настроен так. МОССАД всюду находит союзников и не вникает в их нравственные принципы. Думаю, Аарону велели поработать с Калифом, но...

– Что но? – поторопил Питер.

– Но такому человеку, как Аарон, нельзя приказать идти против его глубочайших убеждений. Несмотря на грозную внешность, он был очень человечен. Я думаю, причиной его беспокойства был именно конфликт между долгом и убеждениями. Чутье предупреждало его, что нужно уничтожить Калифа, а долг... – Она пожала плечами, взяла граненый бокал и, поворачивая тонкими сильными пальцами, стала смотреть на пузырьки, медленно поднимающиеся в бледно-золотом вине. А когда заговорила снова, сменила тему. – Тысячу раз пыталась я понять, чем мои отношения с тобой отличаются от отношений с другими мужчинами, которых я знала. Никому из них не удалось задеть меня за живое... а тебе это удалось мгновенно... – Магда снова взглянула на него, словно ждала ответа. – Конечно, я многое знала о тебе. У тебя есть качества, которыми я восхищаюсь в людях, и поэтому я была расположена к тебе... но есть что-то, что не отражено ни в компьютерных файлах, ни на фотографиях. Что-то в тебе заставляло меня... – Она сделала беспомощный жест, словно искала слово. – Заставляло меня звенеть.