Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 80

– Куда же мы с тобой пойдем отсюда, Питер? – спросила она, тактично предоставляя ему сформулировать решение.

– Домой, и сейчас же, – предложил он. – Если, конечно, не хочешь провести здесь еще одну ночь.

Питер обнаружил, что его вещи успели незаметно перекочевать из бунгало в великолепные личные апартаменты хозяина на северной оконечности острова.

Туалетные принадлежности были аккуратно разложены в ванной с зеркалами, примыкавшей к ванной хозяйки. Одежда, вычищенная и выглаженная, оказалась в гардеробной, где сто пятьдесят пять футов полок были забраны жалюзи; Питер рассчитал, что тут можно развесить по меньшей мере триста костюмов. Специально разработанные вращающиеся полки могли вместить еще триста рубашек. Бесконечные полки для обуви были совершенно пусты.

Его собственный светлый холщовый костюм казался одиноким верблюдом в глубине Сахары. Ботинки были начищены до блеска так, как никогда не удавалось даже его денщику. Вопреки собственному желанию Питер быстро обыскал комнаты, надеясь найти следы прежних обитателей, и испытал нелепое облегчение, когда ничего не обнаружил.

– Мог бы привыкнуть обходиться и без этих удобств, – сказал он своему отражению в зеркале, причесывая влажные темные волосы.

Гостиная в его апартаментах располагалась на трех уровнях и была уставлена плетеной мебелью и украшена тропическими цветами, которые росли в греческих амфорах или в саду с декоративными камнями, и все это вписывалось в общий декор. Вьюнки и большие глянцевитые листья перекликались с рисунком джунглей на занавесях и густой порослью экзотических растений за высокими окнами, откуда открывался отличный вид. В комнате было прохладно и приятно, гудение кондиционеров скрывал шум водопада, искусно сооруженного на стене. В бассейне, куда падала вода, плавали тропические рыбы, комнату наполнял аромат цветов, сверкавших в приглушенном свете.

Маленькая смугло-золотистая полинезийка принесла поднос с четырьмя покрытыми изморозью высокими стаканами, чтобы Питер выбрал. Во всех стаканах были фрукты. Питер уловил сладкий запах добавленного к фруктам рома, решил, что для него это смертельно, и попросил виски, а потом пожалел об этом, потому что девушка расстроилась.

– Я сама это приготовила, – чуть не плакала она.

– В таком случае... – он отхлебнул, а она с тревогой ждала.

– Великолепно! – воскликнул он, и девушка благодарно хихикнула и завертела задиком под коротким парео, как довольный щенок.

Появилась Магда в шифоновом платье, таком легком, что оно плыло вокруг нее, точно облако зеленого тумана. Сквозь платье просвечивало ее великолепное тело.

Когда она подошла к нему, у Питера захватило дух и он задумался, сумеет ли когда-нибудь привыкнуть к ее красоте.

Она взяла у него напиток и попробовала.

– Приятно, – сказала она и вернула стакан. Но когда девушка принесла поднос, с улыбкой отказалась.

Они прошлись по комнате, Магда держала его за руку и показывала редкие растения и рыб.

– Я построила это крыло после смерти Аарона, – сказала она, и Питер понял: она хочет сказать, что тут ничто не напоминает о другом мужчине. Его позабавило, что она находит это важным, но он тут же вспомнил, как только что сам торопливо обшаривал комнату, и теперь уже посмеялся над собой.

Магда приказала заменить стулья на низкий диван, чтобы они могли сидеть рядом на низком диване перед аквариумом.

– Не хочу быть далеко от тебя, – объяснила она и принялась накладывать ему на тарелку лучшие кусочки.

– Это особенное блюдо Les Neuf Poissons. Больше нигде в мире ты не сможешь его попробовать. – Она выбирала маленьких глубоководных моллюсков из горячего креольского соуса со специями и кокосовым молоком, а в конце обеда взялась тонкими пальцами отщипывать виноградинки от гроздьев, привезенных из Австралии. С точностью хирурга она отделяла розовыми ногтями стебельки и клала ягоды Питеру в рот.

– Ты меня избалуешь, – улыбнулся он.

– В детстве у меня не было куклы, – с улыбкой объяснила она.

Спиральная каменная лестница вела на пляж в пятидесяти футах под столовой; они оставили обувь на верхних ступенях и пошли босиком по ровному влажному песку, ставшему во время отлива твердым, как камень. Несколько дней назад было полнолуние, и отражение луны серебряной дорожкой тянулось до самого горизонта.

– Калиф должен поверить, что его план удался, – неожиданно сказал Питер, и Магда рядом с ним вздрогнула.

– Я хотела бы хоть на одну ночь забыть о Калифе.

– Нельзя ни на миг забывать о нем.

– Ты прав. Как заставить его в это поверить?

– Тебе придется умереть... – Он почувствовал, как Магда напряглась. – ...Короче, все должны в это поверить. Словно я убил тебя.

– Объясни-ка, – негромко попросила она.

– Ты говорила, что позаботилась о возможности исчезнуть.

– Да.

– Как бы ты исчезла отсюда, если бы понадобилось?

Она немного подумала.

– Пьер увез бы меня на Бора-Бора. У меня там друзья. Хорошие друзья. На самолете островной линии с другим паспортом я бы добралась до Папеэте-Фааа, а оттуда обычным рейсом, но с тем же паспортом в Калифорнию или в Новую Зеландию.

– У тебя есть другие документы?

– Да, конечно. – Она так удивилась его вопросу, как будто хотела добавить: «А разве они есть не у всех?»

– Прекрасно, – сказал Питер. – А здесь мы организуем несчастный случай. Неисправность акваланга, нападение акулы на глубине, трупа нет.

– Ладно! – согласилась она.

– Ты будешь официально считаться мертвой, пока мы не выйдем на Калифа, – сказал Питер. Это прозвучало как приказ, но Магда не возразила, и он продолжал: – Если я исполню желание Калифа и убью тебя, я стану для него ценным приобретением. Я докажу свою нужность. Он начнет ценить меня. И даст возможность подойти поближе. По крайней мере у меня будет возможность проверить несколько безумных идей.

– Только не делай мою смерть чересчур убедительной, любовь моя. Полиция Таити меня очень любит, – сказала Магда. – Мне бы не хотелось, чтобы ты окончил свои дни на гильотине в Туаруру.

Питер проснулся первым и, приподнявшись на локте, принялся рассматривать ее лицо, находя все новые и новые черточки, радуясь бархатистой коже, такой чистой, что поры становились заметными только с очень близкого расстояния. Потом он перевел взгляд на ее загнутые ресницы, которые темным частоколом окаймляли веки спящей, вдруг Магда открыла глаза, огромные черные озера зрачков быстро сократились, взгляд сфокусировался, и Питер впервые заметил, что радужка у нее не сплошь зеленая, в ней множество золотых и фиолетовых точек.

Удивление от того, что она увидела его над собой, сменилось удовольствием. Магда закинула руки за голову, прогнула спину, как пробудившаяся пантера. Атласная простыня соскользнула до пояса. Магда потягивалась чуть дольше, чем было необходимо, сознательно демонстрируя свое тело.

– Теперь каждое утро, когда я буду просыпаться без тебя, для меня потеряно, – хрипло прошептала она, протянула руки, чтобы обнять Питера, грациозно обхватила его голову, по-прежнему изгибая шею, и выступающие темно-красные соски задели густые волосы у него на груди. – Притворимся, что так будет вечно, – прошептала Магда. Ее губы были в дюйме от лица Питера, ее дыхание благоухало розами, от нее исходил аромат зрелой, начинающей возбуждаться женщины; она широко раскрыла губы, прижалась к губам Питера, с низким стоном желания глубоко втянула его язык. Ее смуглое стройное тело прижалось к нему, руки переместились с шеи на спину, длинные ногти впились в его торс, остановившись на самом пороге боли.

Питер возбудился так быстро и так мощно, что Магда снова застонала. Ее только что напряженное тело стало мягким, словно фигура из воска, которую слишком близко поднесли к огню, ресницы затрепетали и закрылись, бедра раздвинулись.

– Такой сильный... – пролепетала она низко, и Питер приподнялся над ней, чувствуя себя неуязвимым и могущественным.