Весы смерти (Смерть и золото) - Смит Уилбур - Страница 28

Придя в себя после ранения, лев перевернулся, поднялся и побежал, волоча лапы, уходя от винтовочного огня под прикрытие низкорослого кустарника. Хотя еще с дюжину пуль подняли вокруг него фонтанчики пыли, а одна вошла в землю так близко от головы, что в глаза ему попал песок, все-таки его больше ни разу не задело.

В прайде[14] было семь львов – еще один самец, постарше и побольше, с темной гривой, две молодые изящные красавицы львицы – одна из них носила в чреве львенка, от чего ее гибкое тело стало тяжелым и неповоротливым, – и три игривых, как котята, львенка с еще по-детски пятнистыми шкурами.

После шквального винтовочного огня в живых остался только раненый самец, сейчас при каждом шаге он чувствовал, как холодеющая желеобразная кровь плещется у него в брюхе. Жизнь уходила из могучего зверя, он едва двигался, но жажда гнала и гнала его вперед. Эта смертная жажда сжигала его, а до ближайшего водопоя на реке Аваш было еще пятнадцать километров.

На рассвете стало видно, что «Свинка Присцилла» погрузилась по самое брюхо и все четыре ее колеса беспомощно увязли в светлой соленой трясине под тонкой коркой затвердевшей соли.

Джейк разделся до пояса и безостановочно рубил большим топором колючий кустарник, остальные таскали его охапками по снежно-белым солончакам, проклиная шипы и царапины.

Джейк работал яростно, не переставая упрекать себя в том, что по своей же оплошности загнал машину в трясину, а это отнимет у них по меньшей мере целый день. Нельзя было утешаться даже тем, что усталость и жара повлияли на него и он не мог распознать опасную поверхность солончака – ведь Грегориус специально предупреждал его об этом. Он начал рубить за час до восхода и рубил, пока жара вместе с солнцем не достигли наивысшей точки, а за броневиком не выросла гора из срубленных веток.

Потом Гарет помог ему сделать прочную опору под передней частью машины из камней и самых толстых веток. Им пришлось лечь и ползать в грязи, чтобы установить домкрат и постепенно приподнять перед машины, по очереди работая рукояткой.

Каждый раз, как передние колеса чуть-чуть приподнимались, Вики с Грегориусом засовывали под них жесткие ветки кустарника. Это была медленная, кропотливая работа, которую предстояло проделать еще раз с задними колесами.

Давно уже перевалило за полдень, когда «Свинка Присцилла» печально встала всеми четырьмя колесами на плотные подушки из жестких веток, но между ее брюхом и трясиной наконец показался просвет.

– Что мы делаем дальше? – спросил Гарет. – Подадим ее назад?

– Один поворот колеса, и она опять увязнет, – буркнул Джейк и вытер залитую потом грудь скомканной рубашкой. Он взглянул на Гарета и раздраженно крякнул – Гарет пять часов подряд работал в раскаленном пекле, ползал на животе в грязи, надрывался с домкратом и после всего этого едва вспотел, одежда его оставалась чистой и – дальше уж ехать некуда! – волосы лежали волосок к волоску.

Трудясь под руководством Джейка, они вымостили гать до самого края солончака. Таким образом, вес автомобиля должен был распределяться равномерно, и соленая корка могла его выдержать.

Вики подвела свою «Мисс Попрыгунью» к краю солончака и развернула ее. Мужчины срастили три манильских каната, дотянули один конец до застрявшей машины, и два автомобиля оказались связанными буксиром, пусть и не очень прочным.

Гарет забрался в «Свинку Присциллу» и взялся за руль, а Джейк с Грегориусом вооружились самыми толстыми ветками и стояли наготове, чтобы ими, как рычагами, приподнять колеса.

– Ты хорошо умеешь молиться, а, Гэри? – крикнул Джейк.

– Вот уж не мое амплуа!

– Тогда плюнь три раза через левое плечо, – подмигнул ему Джейк и громко крикнул Вики; она тотчас ответила ему взмахом руки, и ее золотистая голова скрылась в люке «Мисс Попрыгуньи». Мотор работал на высоких оборотах, канат натянулся, и «Мисс Попрыгунья» поползла вверх по склону.

– Держи руль прямо, – крикнул Джейк Гарету. И он, и Грегориус всем телом налегли на свои рычаги, помогая автомобилю перебраться на вымощенную ими гать.

Медлительно и тяжело громоздкая бронемашина продвигалась по солончаку и наконец достигла твердой земли. Все четверо облегченно и радостно закричали.

Чтобы отпраздновать это событие, Джейк вытащил из секретных запасов две бутылки пива «Тестер», но оно было таким теплым, что из каждой бутылки половина драгоценной влаги выплеснулась с пенной струей, и потому им досталось по глотку на брата.

– Успеем мы добраться до нижнего течения Аваша до наступления ночи? – спросил Джейк.

Прежде чем ответить, Грегориус посмотрел, как высоко стоит солнце.

– Если отправимся сейчас же, – сказал он. Двигаясь по компасу и далеко объезжая солончаковые ловушки, колонна опять взяла курс на запад.

Через некоторое время они добрались до песчаной пустыни, где громоздились дюны, похожие на спины китов, отбрасывавшие в ложбины нежные таинственные тени. Песок казался разноцветным – от темно-пурпурного до нежно-розового и белого, как тальк; он был такой мелкий, тонкий, что над вершиной каждой дюны ветер подымал легкий, словно дымок, султан.

По совету Грегориуса они повернули на север и через полчаса выехали к узкому горному хребту, cостоявшему в основном из железной руды. Хребет делил пустыню на две части и представлял собой как бы дорогу с твердым покрытием среди движущихся барханов. Они медленно ползли по каменистому «мосту» на протяжении примерно двадцати километров.

Вики подумала, что это очень похоже на переход евреев через Красное море. Даже барханы были похожи на застывшие волны, которые в любой момент могли обрушиться вниз и поглотить их. Она с отчаянием понимала, что ей никогда не удастся передать на бумаге дикую многоцветную красоту песчаного моря.

Наконец с ошеломляющей внезапностью они оказались на сухой, без единой былинки, эфиопской равнине. Собственно пустыня осталась позади. И хотя перед ними была суровая безводная саванна, здесь все же иногда попадалось колючее дерево или почти не потревоженный ковер выгоревшей травы под кустарниками. Солнце иссушило жесткую траву и полностью обесцветило ее – она сияла серебром, словно одетая инеем.

На горизонте появились голубые горы, далекие, но ясно различимые, и это радовало больше всего. Теперь цель была в пределах досягаемости и звала их вперед.

Четыре бронеавтомобиля, весело урча, шли и шли по короткой жесткой траве, объезжая норы муравьедов, прорываясь через встававшие на пути заросли невысоких колючек. В свете угасавшего дня, когда Джейк уже решил, что пора заканчивать дневной переход, перед ними вдруг, словно чудом, открылась равнина – с высоты пятнадцати метров они смотрели на обрывистое каменистое ущелье, в котором текла река Аваш. Они вышли из машин и сбились в тесную кучку над самой крутизной.

– Метрах в двухстах отсюда – Эфиопия. Уже два года как я не был на родине, – проговорил Грегориус, жадно вглядываясь в спустившиеся сумерки своими темными глазами. С трудом оторвавшись от созерцания родной земли, он сказал: – Река берет начало в горах, неподалеку от Аддис-Абебы, и по ущелью спускается на равнину. Ниже по течению, в этих краях, она мелеет, заболачивается и исчезает в песках. Тут мы еще на французской территории, впереди – Эфиопия, а дальше на север – итальянская Эритрея.

– А как далеко отсюда до Колодцев Халди? – перебил его Гарет. Ведь для него именно там текли молочные реки в кисельных берегах.

Грегориус пожал плечами:

– Километров шестьдесят пять, наверно.

– А как мы переберемся? – проворчал Джейк впившись глазами в глубину узкого ущелья, где мелкие места еще поблескивали тусклым серебром.

– Выше по течению есть старая верблюжья тропа на Джибути, – сказал Грегориус. – Может быть, придется немного подкопать берега, но, я думаю, переправиться мы сумеем.

– Надеюсь, так оно и получится. Не то далековато будет возвращаться обратно.

14

Стая львов