Весы смерти (Смерть и золото) - Смит Уилбур - Страница 37

Оба белых мужчины с любопытством рассматривали документы. Джейк тщательно сверил дату банковского платежа. «1 февраля 1936 года». Взглянул на сумму. Ровно четырнадцать тысяч фунтов. Он ухмыльнулся.

– Сумма верная, точная дата. – Джейк восхищенно тряхнул головой. – Уже все готово. Да, вы все продумали за несколько недель вперед.

– Боже милостивый, Ириска, – мрачно произнес Гарет, – должен сказать, что я потрясен. Совершенно потрясен.

– Означает ли это, что вы отказываетесь, майор Суэйлз?

Гарет взглянул на Джейка, между ними проскочила искра взаимопонимания.

– Н-ну что ж, вообще-то я бы должен ехать в Мадрид. Они там устроили себе маленькую войну и возятся теперь с ней, но… – тут он опять взглянул на чек, – но в конечном счете все войны друг на друга похожи. К тому же ты привел весьма веские доводы, почему я должен остаться именно здесь. – Вынув из внутреннего кармана пиджака бумажник, Гарет вложил в него чек. – Однако все это не отменяет того факта, что я потрясён, страшно потрясен тем, каким способом ты провернул это дело.

– А вы, мистер Бартон? – спросил Ли Микаэл.

– Как только что отметил мой компаньон, четырнадцать тысяч фунтов – не семечки. Да, я согласен.

Князь кивнул. Выражение его лица резко переменилось, стало холодным и суровым.

– Я должен самым серьезным образом предупредить вас, чтобы вы не пытались покинуть Эфиопию до истечения срока контракта. Правосудие под властью моего отца действует жестоко, но эффективно.

В этот миг джентльмен, о котором шла речь, поднял меч высоко над головой, а затем вонзил остриё в землю между своих ног. Он оставил его там – длинное лезвие дрожало и блестело в свете костра, – а сам, задыхаясь и хихикая, уселся на свое место между Джейком и Гаретом. Он обхватил каждого длинной тощей рукой и приветствовал их пылким «Как вы поживаете?». Гарет устремил на него раздумчивый взгляд.

– А что ты скажешь, если я научу тебя играть в джин рами[15], а, старина? – спросил он ласково.

«Шесть месяцев – большой срок, времени будет много, и надо обеспечить себе дополнительные источники дохода», – подумал он.

* * *

Барабанный бой пробудил графа Альдо Белли от глубокого безмятежного сна. Некоторое время он лежал и слушал его, этот низкий однообразный гул, похожий на биение сердца самой земли. Действие он производил гипнотическое и умиротворяющее. Но вдруг граф совсем проснулся, и его кровь закипела в жилах. За месяц до отъезда из Рима он посмотрел голливудскую ленту «Трейдер Горн», эпическое повествование о диких животных и кровожадных племенах Африки. Для усиления чувства опасности и напряжения на звуковой дорожке был записан барабанный бой, и граф вдруг понял, что там, снаружи, бьют в ночи те же самые барабаны.

Он выскочил из кровати одним прыжком и с таким ревом, что разбудил всех, кто еще спал. В палатку вбежал Джино и увидел, что его начальник стоит посреди палатки абсолютно голый и держит в одной руке пистолет «беретта» с рукояткой из слоновой кости, а другою сжимает украшенный драгоценными камнями кинжал.

Как только забили барабаны, Луиджи Кастелани поспешил обратно в лагерь, так как знал совершенно точно, какова будет реакция полковника. По прибытии он обнаружил, что полковник, уже одетый, собрал вокруг себя пятьдесят своих личных телохранителей и намеревается сесть в ожидавший его «роллс-ройс». Мотор работал, и водитель не меньше своего знатного патрона горел нетерпением покинуть опасные места.

Граф не испытал ни малейшего удовольствия при виде грузной фигуры майора, который быстро приближался своей невообразимо нахальной походкой. Граф надеялся смыться до того, как вмешается Кастелани, и теперь сразу же перешел в наступление.

– Майор, я возвращаюсь в Асмару, чтобы лично доложить обо всем генералу, – крикнул Альдо Белли и рванулся к своему «роллс-ройсу», но майор оказался проворнее и успел перекрыть ему дорогу.

– Господин полковник, линия обороны завершена, – сообщил он, – мы готовы отразить любое нападение.

– Я доложу, что нас атаковали превосходящие силы противника, – выкрикнул граф и попытался обойти Кастелани справа, но майор был начеку и прыжком опередил начальство.

Они опять стояли лицом к лицу.

– Люди окопались. Дух у всех боевой.

– Я разрешаю вам отступить, сохраняя полный порядок, под ударами кровожадного противника.

Граф рассчитывал усыпить внимание майора и ускользнуть. На этот раз он решил обойти своего подчиненного слева, но Кастелани ловко, как обезьяна, вновь опередил его, и опять они стояли лицом к лицу. Офицерский корпус третьего батальона, наспех одетый, поднятый с постелей барабанным боем, в полном составе наблюдал состязание в ловкости между графом и майором Кастелани, которые прыгали то вперед, то назад, как пара бойцовых петухов. Все их сочувствие было на стороне полковника, ничто не обрадовало бы их больше, чем зрелище отъезжающего «роллс-ройса».

Тогда они были бы в полном праве безотлагательно последовать за ним.

– Я не думаю, что противник вообще представляет собой сколько-нибудь серьезную силу.

Кастелани проговорил это громовым голосом, в нем потонули все протесты графа.

– Но вместе с тем полагаю очень важным, чтобы вы лично, полковник, командовали операцией. Если произойдет столкновение, важно будет дать этому оценку.

Майор твердо сделал шаг вперед, так что их груди и носы чуть не соприкоснулись.

– Это настоящая война. Ваше присутствие необходимо, оно укрепляет наш дух.

Полковнику ничего не оставалось, как отступить.

Наблюдавшие за этой сценой офицеры печально вздохнули. Полковник явно капитулировал. Борьба двух характеров закончилась, и хотя граф продолжал слабо протестовать, майор шаг за шагом оттеснял его от «роллс-ройса» – так хорошая овчарка загоняет свое стадо в овчарню.

– Через час рассветет, – сказал Кастелани, – а как только станет светло, мы должны быть на позициях, чтобы оценить обстановку.

В этот момент барабаны умолкли. Там, в пещере, рас наконец закончил свой воинственный танец, и граф обрадовался тишине. Он бросил последний тоскливый взгляд на «роллс-ройс», затем обвел глазами пятьдесят отлично вооруженных телохранителей и немного приободрился.

Он расправил плечи, выпрямился и откинул назад голову.

– Майор, – бросил он свысока, – наш батальон выстоит!

Граф повернулся к наблюдавшим за ним офицерам, которые тут же постарались стушеваться и не встретиться с ним глазами.

– Майор Вито, примите командование этим отрядом, продвигайтесь вперед, расчищайте путь. Остальным оставаться при мне.

Полковник дал майору Вито и его пятидесяти подчиненным почетное задание – вызывать огонь противника на себя, а сам, окруженный стеной своих младших офицеров и подгоняемый Луиджи Кастелани, осторожно зашагал по пыльной тропинке, которая опускалась по откосу вниз, в долину, туда, где передовые посты батальона окопались так умело и быстро.

Самому юному из многочисленных конюхов старого раса Голама было пятнадцать лет. Накануне одна из любимых кобыл раса, находившаяся на его попечении, оборвала повод, когда он вел ее на водопой. Она ускакала в пустыню, и мальчик гонялся за ней целый день и полночи, пока капризное создание не позволило ему наконец приблизиться и схватить повод.

Измученный долгой погоней и замерзший от ночного ветра, мальчик съехал ей на шею и пустил кобылу добираться до Колодцев по собственному ее разумению. Он почти совсем спал, инстинктивно вцепившись в гриву, когда – незадолго до рассвета – кобыла забрела в итальянский лагерь.

Нервный часовой громко окликнул всадника, и испуганная кобыла понеслась, мгновенно выскочив за пределы лагеря. Мальчик теперь совсем проснулся, он изо всех сил вцепился в гриву скакавшей галопом лошади, но все же успел заметить колонны неподвижных грузовиков и армейские палатки, вырисовывавшиеся в темноте. Увидел он и составленные в козлы винтовки, разглядел форму каски второго часового, который тоже окликнул его, когда он пересекал границу лагеря.

15

Карточная игра