Колдунья моя - Смолл Бертрис - Страница 57

Когда с ужином было покончено, Дагда вымыл тарелки, достал из комода два соломенных тюфяка и положил их перед камином. Оба завернулись в плащи и спокойно проспали всю ночь. Жосслен проснулся, услыхав, как Дагда ворошит угли в камине, и не сразу понял, где находится. Дрожа от холода декабрьского утра, он услышал, как звонят рождественские колокола.

— Который час? — пробормотал он из-под тяжелого плаща.

— Уже рассвело, милорд. Я разбудил миледи и ее мать. Жосслен сел.

— Как себя чувствует моя жена, Дагда?

— Она еще слаба, но говорит, что с желудком все в порядке. Я отнес ей немного поджаренного хлеба с сыром, фруктов н разбавленного вина. Жосслен поднялся с тюфяка.

— Похоже, если остался еще каплун, можно неплохо позавтракать.

Дагда без лишних слов поставил перед рыцарем тарелку с едой. Жосслен удивленно поднял брови.

— Ты, наверное, колдун, как и твоя госпожа, Дагда! Ты угадываешь мои желания прежде, чем я сам успеваю их понять. Дагда польщенно хмыкнул.

— Какое там колдовство, милорд! Наши запасы скудны. Я принес вам все, что осталось. Поешьте. Я должен набрать воды в колодце и подогреть, чтобы леди Мэйрин могла вымыться. Но для этого сначала придется разломать ледяную корку.

Жосслен быстро расправился с завтраком, поскольку был весьма голоден. Еды хватило ровно настолько, чтобы заморить червячка. Затем он поспешно поднялся наверх взглянуть на Мэйрин. По дороге он едва не столкнулся со своей тещей, спускавшейся в зал. Леди Ида улыбнулась Жосслену и бодро приветствовала его; он ответил столь же учтиво. Ему нравилась леди Ида. Она была доброй, заботливой и чувствительной женщиной.

Мэйрин сидела на большой кровати, занавешенной пыльным выцветшим балдахином. Да, не на такой кровати Жосслен мечтал бы провести свою первую брачную ночь! Впрочем, теперь с этим придется подождать до возвращения в Эльфлиа. Жосслен не собирался знакомиться со своей женой поближе в каком-нибудь придорожном трактире или гостинице. Он хотел насладиться ею в собственной постели, не заботясь о том, что утром придется рано вставать и отправляться в дорогу. Король часто подшучивал над его привередливостью.

Он окинул Мэйрин медленным оценивающим взглядом, заставив ее очаровательно порозоветь от смущения. Она была в одной ночной сорочке, и сквозь шелковую ткань просвечивали очертания ее соблазнительных грудей.

— Доброе утро, жена, — проговорил Жосслен, усаживаясь на край постели. Мэйрин попыталась прикрыться одеялом, но Жосслен удержал ее руку. — Нет, — тихо сказал он. — Я и так слишком долго отказывал себе в твоем обществе. Не ли ша» меня возможности хотя бы полюбоваться твоей красотой. — Протянув руку, он ласково сжал одну ее грудь и медленными, дразнящими движениями погладил нежный сосок.

Мэйрин почувствовала, как все ее тело жадно отзывается на эту ласку. Слишком много времени прошло с тех пор, как ее касались с любовью! Когда Мэйрин поняла, что ей придется выйти замуж за Жосслена де Комбура, чтобы сохранить Эльфлиа, она подумала, что его любовь и ласки покажутся отвратительными. Когда-то она была уверена, что любит Василия; в действительности же она любила то желание, которое он пробуждал в ней. Она обожала его ласки, без малейшего страха и смущения усваивала уроки любви, которые он так старательно преподавал ей. А когда ее касался Эрик Длинный Меч, ей было противно; потому она в своей наивности решила, что ей будет неприятно прикосновение любого мужчины, кроме Василия. И как же чудесно обнаружить, что она ошибалась!

Она затрепетала от наслаждения, и, увидев блаженство, написанное на ее лице, Жосслен не сдержал смеха:

— О, моя сладкая колдунья, ты меня искушаешь! Как мне не хочется ехать на церемонию в Вестминстер! Как бы я хотел задержаться здесь подольше! Я бы сию секунду забрался к тебе в постель, задернул бы занавески поплотнее и подарил бы тебе счастье, которого ты столь очевидно и столь очаровательно жаждешь. — Жосслен неохотно оторвал руку от ее груди. — Господи, Мэйрин, да не смотри же на меня так! Иначе я не выдержу и наброшусь на тебя.

— Я вовсе не хотела показаться такой бесстыдницей, — простодушно откликнулась Мэйрин. — Просто прошло слишком много времени с тех пор, как меня касался мужчина. Я не думала, что после смерти Василия мне будет приятно прикосновение другого мужчины. Я тебя возмутила?

— Ты восхитила меня своим желанием, Мэйрин! Обещаю, когда мы вернемся в Эльфлиа, я исполню все, что ты пожелаешь. Неужели ты всю жизнь будешь удивлять меня, Мэйрин? Красавица жена с богатым приданым, которая вдобавок страстно жаждет объятий своего супруга! Да, подарок короля поистине оказался щедрым! Если бы другие знали всю правду, мне наверняка бы завидовала вся Англия! — Жосслен взял ее руку и поцеловал ладонь, а потом чувствительное местечко на внутренней стороне запястья. Мэйрин почувствовала, как участился ее пульс, но так и не поняла, что тому причиной: поцелуй ли Жосслена, слова ли его или то и другое вместе.

— Ах, Жосслен, я хочу, чтобы наш медовый месяц продлился всю жизнь, — прошептала она. — Но сейчас я должна одеться, иначе мы опоздаем.

— Позволишь мне помочь? — озорно предложил он и в очередной раз был потрясен ее прямотой и честностью.

— Если ты еще раз дотронешься до меня, Жосслен, я ни за что не отвечаю! Думаю, тебе лучше прислать ко мне мою мать.

Мэйрин свесила ноги с кровати и встала.

Жосслен тоже поднялся и, обняв ее хрупкие плечики, заглянул в глаза, чувствуя, как Мэйрин затаила дыхание.

— Значит, колдунья моя, ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя? — спросил он, не сдержав легкого стона, ибо от соблазнительного запаха и тепла ее тела у него начинала кружиться голова.

— Да, — хрипло прошептала она. — Я хочу тебя, Жосслен. Ты подаришь мне не только детей, но и наслаждение. Василий часто говорил, что дети вырастают и покидают своих родителей, а мужчина и женщина остаются вместе до конца жизни. Они начинают супружескую жизнь со страстью и, несмотря на все заботы и тяготы, не должны утратить эту первую страсть, и тогда они будут счастливы в последние дни своей жизни так же, как и в медовый месяц. Любовь друг к другу поддержит их и в дни старости. О Жосслен! Я сейчас поняла, что хочу твоей любви!

— Ты хочешь, чтобы я любил тебя?! Но, колдунья моя, я и так люблю! Разве я не говорил? Я люблю тебя!

Они застыли, глядя друг на друга. Но шаги Иды, поднимающейся по лестнице, заставили их вернуться к действительности.

— Жосслен, — проговорила Ида, войдя в комнату с тазом горячей воды в руках. — Дагда согрел для тебя воду там, внизу. А нам с Мэйрин надо поторопиться, иначе мы опоздаем на коронацию.

Жосслену ничего не оставалось, как вернуться в зал, но, уходя, он сорвал с губ очаровательной супруги еще один быстрый поцелуй. Мэйрин и Ида улыбнулись, услышав, как он бурей пронесся вниз по лестнице.

— Ты — счастливица, — заметила Ида. — Разве я не говорила, что он — хороший человек?

— Ты вспомнила отца, — сказала Мэйрин, заметив в глазах Иды тень печали.

— Я тоскую по нему, — тихо ответила Ида. — Я прожила с Олдвином почти всю жизнь. А теперь осталась одна. Это странное чувство, дитя мое. Мне все время кажется, что чего-то не хватает в моей жизни. И порой я позволяю себе вспомнить, чего именно, — моего мужа. С тех пор как он умер, моя жизнь стала почти призрачной.

— Но ты не одинока, мама! У тебя есть я, а теперь еще и Жосслен. Скоро мы родим тебе внуков. Ты нам нужна!

— Значит, ты не хочешь, чтобы я вернулась к своему брату? Мне можно остаться в Эльфлиа?

— Остаться в Эльфлиа?! Но Эльфлиа — твой дом, мама! Ты — его хозяйка!

— Нет, Мэйрин. Теперь хозяйка ты, а хозяин — Жосслен де Комбур. Эльфлиа больше не принадлежит мне. Мэйрин крепко обвила руками шею матери.

— Когда-то, — проговорила она, — у меня украли дом, принадлежавший мне по праву, прогнали из родных мест. А ты открыла для меня двери своего дома и своего сердца, обращалась со мной, как с родной дочерью, даже тогда, когда сердце твое было разбито скорбью об Эдит. Я не помню женщину, которая произвела меня на свет, мама. Ты вырастила меня, разделяла со мной все мои маленькие радости и маленькие несчастья, казавшиеся тогда огромными. Ты ухаживала за мной, когда я болела, бранила, когда я ошибалась, но была слишком упряма, чтобы признать свои ошибки. Ошибки, которые ты всегда прощала! Ты — моя единственная мать! Выгнать тебя из дома, из поместья, которое ты любишь, было бы непростительным грехом. Я люблю тебя, мама! Хочу, чтобы ты оставалась со мной столько, сколько позволит Господь!