Тройка запряженных кузнечиков - Корпачев Эдуард - Страница 23

Тряхнув мордой, лошадь двинулась в глубь рощи. Непривычное ночное путешествие утомило ее, и переждать ночь она остановилась под раскидистым, густым деревом.

Дремала Амальгама стоя и, как всегда, слегка покачиваясь, в ее сны входили те самые таинственные шорохи, неясное бормотание — все новое, что принесла ей нежданная дорога.

А когда лошадь проснулась на рассвете, кругом был туман: в ложбинах, на высоком папоротнике и даже в дуплах; и по этому туману, как по снегу, побрела она дальше, но шаг ее был скучен и неуверен. Остро захотелось ей обычной утренней жизни: чтобы шелестел в кормушке овес, чтобы щеткой сняли с нее пот, чтобы короткая проминка прогнала вялость и наполнила мышцы жизнью.

Копытами лошадь пробивала тропинку в тумане, и туман поднимался над ее следом выше, обволакивал серебряные от росы паучьи сети, а в этих сетях, как в колыбелях, покоились опавшие листья.

Случайно Амальгама набрела на тихую, еще пахнувшую медом поляну с удивительно вкусной, нежной травой, на которой блистала роса, обжигавшая губы.

Здесь и застали ее лучи сентябрьского солнца.

12

Наутро на конезаводе хватились: нет лошади. И дверь денника распахнута. И никто не знает, куда исчезла Амальгама…

— Где Чубарь? — крикнул Шурка Хоменок.

— Отпустил я Чубаря, — раздосадованно поведал Потапыч. — Да ни при чем здесь Чубарь! Сам виноват, заснула старая башка… Тьфу, беда!

Ребята с сочувствием поглядывали на Потапыча: ведь случись с лошадью какая неприятность — он в ответе.

— А может, Амальгама сама ушла? — рассудительно сказал Игнашка Михалевич. — Она страшная злюка. И умная к тому же. Может, ей не понравилось, что Игорь начал тренироваться… Я не хочу тебя обидеть, Игорь, но все может быть, понимаешь?

Игорь хмуро махнул рукой:

— Об этом после. Пока не пришел директор, разобьемся на группы, будем искать Амальгаму. Должны найти! Со мной пойдет Шурка Хоменок.

Игорь и Шурка сразу же, как только вышли из конюшни, принялись обследовать двор. Вытоптанная земля на дворе была вся рябая от копыт. Попробуй угадать, где тут следы Амальгамы! Она могла направиться в сторону шиферных крыш поселка, могла устремиться и к лугу.

— Надо ищейку вызвать, — нашелся Шурка. — Из уголовного розыска.

— Давай сами, вместо ищеек.

Словно кто-то подтолкнул Игоря двинуться сначала на ипподром: здесь Амальгама неутомимо носила в седле чемпиона Булата и, наверное, сюда, по доброй памяти, направила свои копыта.

На ипподроме уже несколько дней не тренировались, и потому друзья сразу обнаружили недавние, свежие следы и что цепочка следов вела с круга по траве к изгороди.

Послушные неведомому зову, они перемахнули через изгородь, побежали, топча помидоры, нащупанным следом, но вот кончилось помидорное поле, и на лугу следы затерялись. Игорь и Шурка уже не могли остановиться и все бежали, бежали, приглядываясь к росе: где-нибудь покажутся на ней темноватые полосы от копыт.

Луг не выдавал своей тайны, и пока обежали они огромный, уставленный стогами простор, вконец устали и запыхались.

Бредя песчаным берегом Сожа, Игорь напряженно раздумывал: куда же скрылась лошадь? Ну, следы вывели на луг. А дальше? Может, притаилась Амальгама где-нибудь под кручей?

Шурка шел немного впереди, то и дело поднимал на пути камешки и бесцельно швырял их в воду, камешки булькали, точно играла наверху большая рыба, но вот он снова нагнулся было за камешком и тут же радостно вскрикнул:

— Гляди, Игорь! Следы нашлись!

Расползшиеся на песке следы копыт вели в воду, а там, за рекой, на том берегу, начиналась роща — скорее туда!

Игорь сбросил сандалеты, торопливо принялся раздеваться.

— А может, она поплыла по течению? — В Шуркином голосе слышалась дрожь.

Привычно связал Игорь одежду в узелок, ступил в воду.

— Куда ты? — Шурка попытался удержать друга. — А я? Да я же плавать не умею!

— Будь возле следов. Никуда не отходи! — коротко наказал Игорь.

Переправившись через Сож и отыскав следы на другом берегу, он полез в глубь рощи, крича на ходу в сложенные рупором ладони:

— Амальгама-а-а! Ого-го-оо-о!

Эхо было такое сильное, что даже, казалось, сбивало листья с осины.

Игорь крушил на пути ломкий валежник, топтал босыми ногами палые желуди в дубняке, обжигался в колючих зарослях ежевики, упорно продираясь вперед, зная, что лошадь дальше не пошла, заночевала где-то в роще. Может быть, деревенские мальчишки, рано выбравшись по грибы и костянику, уже видели гнедую Амальгаму?

В глухой росистой поросли папоротника шагать было трудно, ноги скользили по сырой земле, зато снова нашелся след — словно бы хоженая тропа в папоротниковом лесу, и теперь Игорь почти не сомневался, что ее проложила беглянка Амальгама.

И действительно, папоротниковая тропа вывела его на высокую, светлую поляну, на которой паслась беглянка.

— Амальгама! — незнакомым от радости голосом позвал Игорь.

Лошадь, испугавшись крика, шарахнулась в сторону, попала ногой в сплетение корней, задергалась, пытаясь освободиться, и, оглянувшись на Игоря, печально заржала. Заржала потому, что не сразу узнала маленького наездника и по неосторожности поранила ногу, пониже колена скупо заалела кровь — Игорь вмиг отметил это.

Моментально выхватил Игорь из узелка майку, разорвал по шву и, бросившись к лошади, принялся перевязывать рану.

— Спокойно, Амальгама, спокойно…

Покончив с перевязкой, он взял в руки поводья и быстрым шагом направился на ту тропу в папоротниках.

— Ах, глупая, — мягко выговаривал он, — ну зачем тебе было убегать из конюшни? Не хочешь — я перейду опять на Ланцета.

Словно бы успокоенная его словами, Амальгама охотно шла в поводу, мимо старого дуплистого дуба, под которым нашла она ночлег. Туман уже выкатился из дупел и застыл облачками в небе над самой рощей.

Когда вышли к берегу Сожа, Игорь сказал:

— Плыви, Амальгама. А я — следом.

Но лошадь упрямо мотала головой, словно боялась войти в воду.

— Плыви же. Это не страшно.

Амальгама опустилась на колени, и тогда только Игорь догадался, чего она хочет, осторожно сел на теплый хребет — и они поплыли.

А на том берегу Шурка приплясывал от восторга, нетерпеливо покрикивал, чтоб плыли скорее.

Едва Амальгама ступила на сушу, как Игорь заторопил:

— Садись-ка, Шурка, со мной. Вот так. Держись за мои плечи.

Нужно было спешить на конезавод, нужно было успокоить ребят, Потапыча, Булата, нужно было Игорю самому убедиться побыстрее, что ничего с лошадью не случилось, что снова она здесь, дома, на ипподроме!

13

Игорь отдыхал, с наслаждением вытянувшись на диване, рядом сидел взлохмаченный Шурка, и друзья наперебой вспоминали все, что оба пережили сегодня: и свою погоню за Амальгамой, и возвращение верхом на лошади, и крепкое директорское рукопожатие, и то, как Потапыч расцеловал Амальгаму в морду.

— Ты правильно сделал, что перебинтовал ей ногу, — горячился Шурка. — А то сразу бы — гангрена… И не видать Амальгаме ипподрома!

— Да брось ты, — поморщился Игорь. — Ничего страшного, и Амальгама еще покажет класс!

На минуту Шурка задумался.

— Знаешь, Игорь, а все же здесь какое-то преступление. Наверное, Чубарь…

— Да ну! Чубарь ведь не дежурил ночью, плечо у него…

— Как хочешь, а только у меня подозрение на Чубаря. Не иначе, хотел он тебе свинью подложить перед соревнованиями.

Теперь задумался Игорь. И правда, загадочным было это исчезновение лошади: не могла же она сама открыть засов. Спросить бы у Амальгамы!

— Я только одного не понимаю, Шурка, — открыто поделился Игорь. — Если Чубарь совершил такое… Ух, какая это подлость! И ради чего? Чтобы и тут быть первым, в конном спорте? Нет, не верится…

Умудренно, по-взрослому покачал Шурка головой, похлопал товарища по плечу и неожиданно заторопился:

— Поживем — увидим. Я поехал. Бывай!