Паук приглашает на танец - Медная Варя - Страница 3

— Фабиана… — рыкнул граф.

— А что? — она невинно захлопала ресницами. — Или ты рассчитываешь, что я доверю своих детей зеленой, ах, простите, рыжей выпускнице? От её квалификации зависит будущность моих детей при дворе.

— Ты же обещала быть немногословной.

— Может, приказать принести нитки, чтобы вы могли лично зашить мне рот, граф?

Меня разрывало от двойственного чувства в отношении графини. С одной стороны, эта высокомерная особа меня чрезвычайно раздражала, а с другой — стоило ей заговорить, и со мной начинало твориться нечто необъяснимое. Осмелюсь предположить, что на мужчин это действовало несколько иначе и, несомненно, более сильно, но даже я это чувствовала. Казалось, меня обволакивает какой-то счастливой негой и уносит, приподнимает в блаженной невесомости. Хотелось, чтобы она говорила и говорила, не переставая, не важно какие колкости. От её волнующего глубокого голоса даже по ушам бежали мурашки. Я опомнилась и осадила себя. Надо будет почитать на соответствующую тему. Мне вовсе не нравилось подобное подчинение моей воли. Теперь понятно: у графа просто не было против неё шансов. Ни у одного мужчины не было.

— Равен, — мягкий голос, несомненно, был призван позлить супруга ещё больше, — приведи Эрселлу и Микаэля. Наверняка их общество порадует графа куда больше моего.

— Да, миледи.

Камердинер, который всё это время стоял, нахохлившись, позади графа, заковылял к выходу. Она могла бы поручить это любому из слуг, но послала за детьми калеку. Проводив насмешливым взглядом его неловкую фигуру, графиня снова повернулась к мужу.

— Как видишь, я сегодня кроткая, как овечка.

Следующие минут десять, пока мы ждали (точнее, я ждала, а господа ужинали), леди Фабиана изображала интерес к моей персоне.

— Так, вы, значит, сиротка?

— У меня есть родители, миледи.

— Но вы ведь воспитывались в интернате?

— Таковы правила, миледи.

— Значит, вы их не видели… фактически с рождения?

— Да, миледи.

— Так, возможно, они давно умерли?

— Мне это неизвестно, миледи.

— А вы так болезненно худы по природе, или вас там дурно кормили?

— С нами хорошо обращались, миледи.

— Как вы находите моего супруга?

— Простите, миледи?

— Он ведь красив, не правда ли? Вряд ли вы видели таких в своём интернате.

— Там раздельное обучение, миледи.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Я почувствовала, как щеки начинают гореть, и перевела взгляд на графа в надежде на помощь, но наткнулась лишь на холодное любопытство. Так мальчишки смотрят на растянутого на камне лягушонка.

От необходимости отвечать меня избавил вернувшийся камердинер. Он вел за собой мальчика лет девяти и девчушку года на два младше. Лицо наследника было неприятно рыхлым и напоминало творожный пудинг. Глубоко посаженные глаза-изюмины лишь усиливали это сходство. Под тонкой просвечивающей кожей ветвились синие прожилки. Но по надменности он не уступал матери. Девчушка же была просто загляденье: темные кудряшки и фарфоровое личико, ласковые глаза цвета каштанового меда. Пожалуй, только руки слегла длинноваты.

— Микаэль, подите-ка сюда.

Мальчишка подчинился матери, но я видела, как при этом его плечи передёрнулись. Ему уже сейчас явно не нравилось следовать чьим бы то ни было приказам. Из него выйдет идеальный наследник.

Леди Фабиана смочила краешек салфетки в графине с водой и стёрла с его щеки невидимое пятнышко.

— Где вы так вымазались?

Голос строгий, но я поняла, что это лишь видимость. На деле же она искала предлог, чтобы приласкать сына. Видимо, для проявления чувств в этой семье нуждались в предлогах.

— Маменька!

Мальчишка тут же вырвался и отступил назад, пытаясь сохранять достоинство. Графиня не стала настаивать.

— Леди Эрселла, виконт Микаэль, — как ни в чём не бывало продолжила она, — позвольте представить вашу новую гувернантку, мисс…

— Аэнора Кармель, — подсказала я.

— … мисс Аэнору Кармель.

— А как же Мэтти? — глаза девчушки наполнились слезами, верхняя губа задрожала.

— Забудьте про Мэтти.

— Но почему?

— Она больше не придёт.

— Почему?

— Потому что она знала, что её уход всех порадует. А Мэтти очень любила дарить радость…

— Ну, хватит, — раздражённо оборвал супругу граф и повернулся к детям, — и прекратите задавать глупые вопросы. Теперь у вас есть мисс Кармель. Так, покажите, что вас хоть чему-то научили, поприветствуйте её как полагается.

После тирады отца виконт церемонно мне кивнул. Леди Эрселла последовала примеру брата, но тут же расплылась в широкой улыбке, обнажив при этом два ряда меленьких острых зубов гнилостно-табачного оттенка. Я прекрасно понимала, что леди Эрселла не курит табак. Тут мой взгляд упал на её руки, и я заметила то, что упустила прежде: маленькие пальчики заканчивались не аккуратными детскими ноготками, а чем-то, смутно напоминавшим плотные бурые чешуйки, заострённые книзу, наподобие звериных коготков. Я впервые столкнулась с детьми от кровосмесительных браков, а потому моё замешательство вполне объяснимо.

— На что это вы уставились, мисс Кармель? — прервал затянувшуюся паузу граф. — Или у моей дочери петрушка в зубах застряла?

— Нет… прошу прощения, милорд.

— Вы не хотите ответить любезностью на любезность?

Я сделала запоздалый книксен и улыбнулась будущим воспитанникам.

— Приветствую вас, леди Эрселла, виконт Микаэль.

— Чудно, — резюмировала графиня. — Ну а теперь поразите нас своими талантами.

Последнее слово было произнесено драматическим шепотом. Сделав вид, что не заметила издевки, я приблизилась к новым подопечным.

— Вот, допустим, обратится к вам, леди Эрселла, её императорское величество, недовольная своей причёской. А вы сделаете вот так… — я легонько дотронулась до ореховой пряди девочки, и упругая кудряшка сложилась замысловатым цветком, — …и её величество снова придёт в хорошее расположение духа, увидев, как преобразилась.

Девочка восторженно взвизгнула и захлопала в ладоши.

— Ещё! Покажите ещё, мисс Кармель!

— Леди Эрселла, ведите себя сообразно положению, — одёрнула её мать, и та тут же сникла.

Признаться, улыбаться девочке и правда следовало пореже, если хочет в будущем найти себе мужа. Но я, кажется, начинала привыкать к её необычной внешности. В конце концов, передо мной всего лишь дитя, не виноватое в прегрешениях родителей.

— Ну, или попросит его императорское величество вот вас, виконт, написать от его имени письмо. Но каждый пишет со свойственным ему одному наклоном руки и росчерком, и любой другой на вашем месте растерялся бы. Любой, но только не вы. Вы поступите следующим образом… — за неимением пера и чернил, я легонько дотронулась до окаймлявшего скатерть узора из контрастных зеленых ниток. Изумрудная змейка послушно проследовала за моими пальцами и легла на белоснежную скатерть внушительным вензелем, в котором угадывались инициалы монаршей особы, — …и выполните приказ. А для этого вам всего-то и нужно, что один раз воочию увидеть, как его величество пишет, чтобы получить образец почерка.

Я видела, что мальчишка, против воли, впечатлен.

— Что ж, фокусы вы и впрямь умеете показывать, — подала голос графиня. — Ваши предшественницы были менее талантливы… по крайней мере, по этой части. Насколько я понимаю, вам подчиняются вещества?

— Да, миледи.

— И как это работает?

— Мне и самой до конца неизвестно, миледи, — это была чистая правда, — просто при определённой концентрации я могу извлекать энергию из материала и направлять её в нужное русло, так что вещество перестраивается согласно моей воле.

— И что же, концентрация и всё? И уже завтра каждый, ну, или почти каждый сможет пойти сворачивать горы?

Тут она, конечно, преувеличивала. Таких, как я, с полноценной искрой, рождается не так уж и много.

— Не совсем, миледи. Я училась управлять даром много лет.

Я с удивлением поняла, что графиня заинтригована, хоть и пытается скрыть это за небрежностью тона.