Единственная на всю планету. Трилогия (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 3

Она не сказала ни слова, только кивнула и отвернулась.

– Наверное, я тоже прочитал твою жизнь, – сказал ей Нор. – Только я пока не могу ее помнить так, как это получается у тебя. – Но ты сказала о сентябре, и я вспомнил, что это за месяц, и обо всем с ним связанном. Когда ты ответила о работе отца, я сразу понял, кто он и чем занимается. Чтобы узнать вашу жизнь и овладеть языком, мне просто нужно много с тобой говорить обо всем. И не на моем языке, а на твоем. А те две девушки... Я еще не знаю вашу жизнь, но уже понял, что она сильно отличается от нашей. Для нас то, что ты вспомнила, это обычное дело, а четырнадцать лет для девушки – это возраст совершеннолетия. Неужели у вас в шестнадцать лет никто не занимается любовью?

– Может быть, кто-то и занимается! – почему-то разозлилась она. – Только мне это не нужно! Я хочу закончить школу, получить специальность  и отсюда уехать, а не подзалететь из-за тебя или кого-то другого! А все остальное... оно у меня еще будет!

– Тебе виднее, – примирительно сказал Нор. – Я к тебе с этим не пристаю.

– Ты думаешь! – опять краснея, сказала она. – И сразу вспоминаешь тех...

– Ты знаешь мои мысли? – поразился он.

– Нет, – мотнула она головой. – Мысли я не слышу, а вот твои чувства доходят. Не всегда, только тогда, когда ты думаешь обо мне. А я ведь тоже все это помню. Тебе хватит или налить еще? Ну раз хватит, давай есть, а поговорим потом.

Они как раз доели борщ, когда пришел отец Ольги.

– Я смотрю, наш больной уже совсем выздоровел, – сказал он, заходя на кухню. – Не скажешь, откуда взялся?

– Сможешь объяснить сама? – спросил Нор Олю. – Я понимаю все, но самому пока трудно говорить.

– Иди, я с ним поговорю сама, – ответила девушка на его языке, после чего обратилась к отцу. – Папа, будешь сейчас обедать?

– Я уже пообедал в райцентре, – ответил он, с удивлением глядя на дочь. – Поужинать не откажусь, но позже. А на каком это языке ты сейчас говорила? Я знанием языков не обременен, но это точно не твой английский.

– Сейчас объясню. Только скажи, ты уже разговаривал с кем-нибудь о Норе?

– Врач ему уже и не нужен, – сказал отец, – а Сергей в отпуске. С другими в полиции говорить не стал – не горит. Я сначала хотел кое-что выяснить у него самого, прежде чем с кем-нибудь разговаривать. Сама знаешь, почему.

– Ты у меня молодец! – она встала на цыпочки и чмокнула его в заросшую за день щеку. – Понимаешь... Я как-то смогла узнать всю его жизнь и выучить целых четыре языка.

– Конечно, понимаю, – усмехнулся он. – Что там такого может случиться за шестнадцать лет? Узнать – раз плюнуть. И языки... Ты английский сколько учишь, пять лет? И до сих пор грамотно пары фраз не свяжешь. Слышал я, как ты пыжилась с теми англичанами, когда были в Париже. А сейчас за один день и целых четыре языка! Может ты и меня так научишь?

– Пап, послушай, что я тебе скажу, – Ольга отошла от отца и села на стул. – Садись, разговор будет не на пять минут, а ты за день устал. Только не спеши говорить, что я начиталась фантастики. Ты ее, кстати, покупал для себя и сам читал, а я только кое-что посмотрела. Дело в том, что Нор не из нашего мира. У них там в ходу мечи и копья, и ранили его стрелой из лука. Он там был сыном князя, и на них напали. Отца убили, и часть дружины перешла на сторону нападавших. А своих сестер он убил сам.

– Это он тебе сам рассказал? – спросил отец.

– Он мне еще почти ничего рассказать не успел, – Оля обхватила плечи руками и сгорбилась. – Я, папа, все это видела сама. Даже не так, я их сама убивала. Младшая сестра – ей всего восемь лет – подошла и сама подставила горло, а старшая поцеловала, а до того кричала, что, мол, тряпка ты, а не воин. Убей, а то все равно используют и убьют! А своего главного врага он все-таки убил, но не оружием, а магией. Что так смотришь? Есть у них какая-то магия. Не такая сильная, как в твоих книгах о Конане, но тоже кое-что могут. И все мои знания тоже из-за магии. Нор руками объяснил, что ему нужно, чтобы я немного посидела рядом, а потом... Я тебе не смогу объяснить. Он ведь тоже узнал мою жизнь и русский язык, только почему-то не так хорошо, как я. Я помню сразу все, а он вспоминает по кусочку. Твои слова он понял, но ответить без практики не может.

– Как такое может быть? – растерянно спросил отец.

– Я не знаю, – сказала Оля. – И он не знает, почему так получилось. – Он только хотел выучить язык, а мы полностью слились. В его памяти об этом кое-что есть. Так слиться могут только люди, у которых родственные души. Это бывает очень редко и никогда с женщинами. Но у них женщины какие-то не такие, как наши. И грубые, и вообще... Ты знаешь, что я не красавица, а самая обыкновенная. Фигура хорошая, а сама рыжая, нос кверху торчит, да еще веснушки. А Нор считает писаной красавицей и глаз не сводит. И при этом я почему-то чувствую все то, что чувствует он. Представляешь?

– Не представляю, – покачал он головой. – Но вижу, что говоришь то, во что веришь сама. Ладно, пойдем поговорим с нашим пришельцем, только я вначале кое-что возьму.

Он на пару минут вышел с кухни и вернулся, держа в руке стрелу и цепочку, которую сняли с шеи Нора. После этого пошли в комнату, отведенную для гостя. Нор сидел на кровати в ночной сорочке матери Ольги и ждал их прихода.

– Это правда, что ты сын князя? – спросил отец Ольги, усаживаясь на табурет. – Дочь, садись с ним рядом, а не стой посреди комнаты столбом.

– Да, – коротко ответил юноша. – Сын и наследник. Слова начали вспоминаться. Вас понимаю хорошо, но если не смогу сам ответить, попрошу Олю.

– И появился у нас из другого мира?

– Я не знаю вашего мира, – ответил он, – поэтому пока не смогу ответить. Насчет другого мира это не я придумал, а сказала ваша дочь. Я ее жизнь только начал вспоминать. Почти все чужое, и много непонятного.

– Меня зовут Егор Николаевич, – представился отец Ольги. – Можешь звать просто Егором. Мы тебя нашли позавчера к вечеру. Точнее, ты нашелся сам. Наш дом стоит на большой поляне, мимо которой идет дорога в райцентр. Вот по этой дороге ты к нам и вышел. Я как раз возился с конем и увидел. Брел ты, мотаясь из стороны в сторону, как дерево в бурю. Прошел с полсотни шагов и упал. Подбегаю, а у тебя из спины торчит эта стрела. Потом я посмотрел следы. Начинаются они в сотне метров от того места, откуда тебя забрали, причем и следы ног и капли крови. Стрелу я у тебя дома вытащил. Хорошо, что наконечник без зазубрин и крепко держался на древке. Если в ране была какая-то гадость, все вышло с кровью. А рана вскоре затянулась сама. Повернись спиной и задери рубашку. И не стесняйся: Ольга тебя помогала раздевать и обмывать от крови, так что нет там ничего такого, чего бы она не видела.

– Отец! – возмущенно уставилась на него дочь.

– Я не смущаюсь, – сказал Нор, поднимая рубашку. – Она сама смущается. А чего спрашивается?

– Опускай рубашку, – скомандовал Егор. – Шрама у тебя на спине не осталось. Можешь объяснить?

– Нет, – покачал головой Нор. – У владеющих даром все заживает гораздо быстрее, но не настолько же! Может быть это из-за Ольги? Женщина с даром – это большая редкость, а о таких, как она, я вообще не слышал и не читал.

– Откуда у меня магия? – удивилась Ольга. – Ты долго думал?

– Ты не подчинилась внушению, – начал объяснять Нор, – но легко читаешь мои... чувства. И ты сразу восприняла всю мою жизнь и научилась говорить на четырех языках. Я о таком вообще не слышал. Для этого нужно время, а ты сразу же что-то уловила. Посмотрела на меня, как на рогатого демона! Я долго учился развивать дар, и ты знаешь, как это делать. Попробуй сама, потом скажешь.

– Что это за цепочка? – спросил Егор, отдавая Нору цепь. – По-моему, это серебро.

– Да, – кивнул Нор. – Это символ совершеннолетия. Я его получил на год раньше положенного, поэтому уже мог защищать свою честь, вступить в права наследства и взять жену.

– Жену в пятнадцать лет? – удивился Егор.