Возвращение (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 38

– Третье место это тоже не дырка от бублика, – сказал я Люсе. – А вообще, с этими конкурсами нужно заканчивать. Выехали на ворованной песне и твоем голосе. Мне уже большая известность не нужна, поэтому будем кое-что петь время от времени у Самохина, и все. Это будет честнее.

После нашего возвращения у отдела культуры на ближайшие дни были запланированы какие-то встречи, но мы от всего отказались.

– Имейте совесть! – сказал я возмущенным такой неблагодарностью работникам отдела. – Мы и так уже пропустили столько учебных дней! В конце марта будут каникулы, тогда можно будет куда-нибудь съездить, да и то только один раз. А пока к вам огромная просьба отправить нас домой. Не обязательно на «Волге», мы согласны даже на газик.

– Сильно разочарованы? – спросил я Валентина, который вышел с нами распорядиться насчет машины.

– Есть немного, – ответил он. – А вы, я смотрю, совсем не расстраиваетесь?

– Я не настолько высокого мнения о своем голосе, – сказал я. – Те, кто заняли первое и второе места, были во всем лучше нас. За что же обижаться? А вот ваши ребята на нас обиделись. Скажи им, что мы устали и просто хотим отдохнуть, да еще пропустили неделю занятий. Мне стыдно за грубость, я извиняюсь, и все такое, но если бы я там шаркал ножкой, они бы нас еще два часа уламывали.

На этот раз домой нас вез Сергей.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! – радостно поздоровался я. – Выздоровела жена?

– Умерла, – ответил он и больше до самого городка не произнес ни слова.

Приехали мы в среду семнадцатого марта около часа дня. Подождав, пока закончатся уроки, я оделся и вышел встречать ребят из школы. Как обычно, Сергей с Игорем шли вместе.

– Привет! – поздоровался я с ними. – Сергей, дай на пару часов тетради! И надо узнать, что вам задали на завтра.

– Привет! – отозвался он. – Поздравляю! Пойдем к нам домой, половина тетрадей там.

– Здравствуй! – поздоровался Игорь. – Когда приехали?

– Пару часов назад, – ответил я. – Пошли быстрее, мне наверняка много переписывать, а тебе еще самому делать уроки.

Остаток вечера я делал письменные задания и просматривал учебники за все пропущенное время. Память памятью, но сделать это было нелишним. Люсе сейчас было труднее, но тут я ей ничем помочь не мог. Ничего, за пару дней все догонит, а завтра нас все равно никто спрашивать не будет.

Утром я чуть не поругался с директором, который непременно хотел устроить нам торжественную встречу. Хорошо, что перед этим он поговорил со мной.

– У меня только наладились отношения с одноклассниками, а вы хотите все испортить! – сказал я. – Можете снижать оценку по поведению, но если вы это сделаете, я в этот день в школу не приду!

– Как хочешь, – недовольно сказал Новиков. – У Черзаровой такое же мнение?

– У нас одно мнение на двоих, – ответил я. – Не обижайтесь, Виктор Николаевич, но это лишнее.

Дальше все пошло, как обычно. Двадцать третьего нам сообщили четвертные оценки, и я сказал обрадованному Сашке, что не собираюсь трогать его лоб. Двадцать четвертого за нами прислали машину для проведения встречи со школьниками Минска. И машина, и шофер были другими. Я воспользовался случаем и заехал в редакцию передать рукопись. Из-за слишком большого объема мы ее машинистке не отдавали. Нагружать ее работой бесплатно я не хотел, а совать ей деньги отец не мог. Но я этот вопрос обговорил заранее. Писал я нормальным почерком, поэтому они были согласны и на тетради. Встреча прошла не так скучно, как я думал, и закончилась тем, что мы спели все три «моих» песни. Но я сразу предупредил, чтобы больше губу не раскатывали: каникулы и без того короткие. Двадцать восьмого марта я слушал новости по телевизору, но ни о каком землетрясении не сообщили. А на следующий день за нами приехали.

Глава 13

Дверной звонок зазвонил около десяти часов утра, когда я был в своей комнате, и звонившему открыла мама. Им оказался мужчина лет тридцати в штатском, который, не представившись, заявил, что должен сопроводить меня в минский обком партии.

– Это кому я там понадобился? – спросил я, опередив маму. – И вообще, сначала стоило бы себя назвать. Неужели вы думаете, что я куда-то поеду с неизвестным?

– Васильев, – буркнул он.

– Это на вас не написано, – сказал я ему. – Документы в наличии есть?

Он растерялся. Наверное, за всю службу у него ни разу не требовали документов те, кого он забирал. Но растерянность длилась недолго.

– Как хотите, – с деланным безразличием сказал он. – Отвезу одну Черзарову. Она, между прочим, уже в машине.

– Хорошо, сейчас переоденусь, – сказал я, внутренне похолодев. – Подождите в большой комнате, это недолго.

– Вам просили напомнить о тетрадях, – сказал он, оставаясь стоять.

– А вот тетрадки от меня получат только после личного разговора, – насмешливо сказал я. – Если получат. И на тахту можете не смотреть, их там больше нет.

Сразу же после приезда из Москвы я все свои записи перепрятал в сарай. И слава богу. Он понял, что я не вру, и ничего не сказал. Оделся я минут за пять, чмокнул взволнованную маму, сказал ей, чтобы не волновалась, и вслед за Васильевым вышел из квартиры.

– Такой стиль работы это ваша инициатива или вам приказали на меня надавить? – спросил я, следуя за провожатым. – У Черзаровых вели себя так же?

– Садись в машину, – не отвечая на вопрос, сказал он, занимая место рядом с водителем.

Я открыл дверь и сел рядом с Люсей.

– Привет, солнышко! – сказал я ей, демонстративно чмокнув в щечку. – Решила прокатиться со мной?

– Сказали, что нужно ехать в обком партии, – ответила она. – А что не так?

– Все так, – сказал я. – Непонятно только, для чего ты понадобилась обкому партии.

– Ты всегда такой наглый? – не выдержал сопровождающий.

– А какого отношения вы хотели? – спросил я. – Не знаю, чья это инициатива, но сделали вы это зря. У меня мать, между прочим, сердечница, а вы своим поведением заставили ее волноваться. Люсь, он вам хоть что-нибудь объяснил?

– Вам все объяснят на месте, – ответил Васильев и дальше всю дорогу молчал.

«Место» оказалось ничем не примечательным пятиэтажным домом, к одному из подъездов которого подъехала машина.

– Выходите из машины и идите впереди, – сказал провожатый. – Первый этаж, третья квартира.

Я выбрался из машины, помог выйти Люсе и, взяв ее под руку, повел в подъезд. Подойдя к нужной квартире, я позвонил. Открыл мне молодой, накачанный парень.

– Здесь продается платяной шкаф? – спросил я.

– Проходи, юморист, – сказал сзади Васильев. – Пропусти их, Семен.

Мы зашли мимо посторонившегося здоровяка в прихожую. Большая, в два раза больше нашей.

– Снимайте свои пальто, – сказал Васильев, сам вешая одежду на вешалку. – И обувь оставьте здесь, тапки возле зеркала.

В квартире было четыре комнаты. Ждали нас в крайней справа.

– Здравствуйте, Петр Миронович, – поздоровался я. – Людмила, позволь тебе представить лидера белорусских коммунистов! А вот этого гражданина рядом с ним я не знаю, но наш провожатый явно из числа его подчиненных. Есть в них нечто неуловимо похожее.

– Он всегда себя так ведет? – поинтересовался у Машерова пожилой, крепкий мужчина с седыми, зачесанными назад волосами.

– Я с ним всего один раз беседовал, – ответил Машеров. – Вроде был нормальным.

– Я нормальный, когда со мной себя ведут нормально! – сказал я. – Я же вас просил! Трудно было прислать за мной Валентина? И зачем вам нужна Людмила – давить на меня? Я вам говорил о приватной беседе? Это, между прочим, и вам нужно. Небось еще и запись включили?

– Что нужно, то и будем делать! – отрезал седой. – Возрастом еще не вышел нас учить. Лучше объясни, откуда узнал об этом?

На стол легло мое письмо.

– Пойдем, сядем, – сказал я Люсе, направляясь к небольшому дивану. – А то ведь сами не предложат. Что вам от меня нужно? Узнать, где я это прочитал? Мне от вас скрывать нечего, все расскажу. Все эти секреты бывшего СССР свободно выставлялись в сети Интернет. Даже на часы с голо любой мог сбросить, а у меня хоть и раритетный, но стационарный комп.