Охота на волков (Живым не брать) - Соболев Сергей Викторович - Страница 28

Не поверив собственным ушам, Бушмин рефлекторно повернул голову. Одно из соседних зданий довольно весело полыхало, поэтому ему удалось хорошо разглядеть расположившегося рядышком субъекта.

Это был... Славянин!

Хотя не исключено, что у Бушмина от увиденного на площади съехал чердак, а потому начались галлюцинации.

— Тимура, случаем, не видел?

— Нет, не видел, — вжавшись в землю, глухо, изменив голос, ответил Бушмин. — Мы — Исмаиловы...

Андрей лихорадочно соображал: что делать? Чеченов — примерно с десяток, а при нем трое бойцов, включая Авиатора. Не очень-то обнадеживающий расклад...

Но что этот тип делает в Джохаре? И откуда он здесь взялся? Он ведь, по идее, должен сейчас в камере сидеть!

Пока Бушмин безуспешно решал эту сложную задачку, чечены подхватились и рванули дальше, в известном им направлении. Славянин, когда поднялся на ноги, вначале отряхнул коленки, а потом задумчиво проговорил:

— Где-то я тебя, приятель, уже видел...

А еще через несколько секунд рванул за своими дружками.

Оставив Авиатора на попечение одного из бойцов подле машин и дождавшись там возвращения Рейнджа — тот сумел-таки умыкнуть тела казненных десантников, не забыв прихватить «для комплекта» и головы, — Бушмин в сопровождении пятерых бойцов поспешил к бункеру Исмаилова. Поскольку роли изменились и теперь Черепанов с основной группой взялся за решение основной задачи, остальным следовало прикрывать их отход.

Как и было задумано, бункером занялись как раз в тот момент, когда в гости к нохчам наведалась еще одна пара «ангелочков» — на сей раз авиаторы обработали ближние подступы к Минутке.

Сумятица в стане противника была такой, что нохчи вообще перестали что-либо воспринимать, и можно было делать свое дело, практически не таясь.

В голове у Бушмина тоже все смешалось, хотя он вроде бы и продолжал командовать своими людьми, даже не напорол глупостей.

Все происходящее воспринималось не как единое целое, а как клочки, обрывки, фрагменты жуткой картины.

Вот они ворвались в здание, соседствующее с пятиэтажкой, под которой находился бункер Исмаилова. Черепанов и еще дюжина бойцов вовсю шуровали в подземных внутренностях, но следовало прикрыть их снаружи. На первом этаже они обнаружили с пяток «духов» — все были из числа афганских моджахедов. Обдолбанные наркотой, они вели себя как чудаки. Наверное, подумали, что «шурави» высадили на площади свой десант. Двое поливали непонятно кого из «калашей», третий фигачил по площади из «ДШК». От сотрясений на них сыпалась штукатурка и обломки кирпичей, из-за чего они заводились еще круче. А двое их обкурившихся товарищей и вовсе вели себя по-чумовому — уже изготовили к пальбе «безоткатку» китайского производства.

Ребята Бушмина тут же положили из «бесшумок» всех пятерых, чтобы не производили излишнего шума.

Минуту спустя Гарас отловил какого-то нохча, но Бушмин жестом дал понять: пленных на этот раз не будет. Прапорщик, решив сэкономить на боеприпасах, деловито, как бы походя, свернул чечену шею.

Не в самом бункере, а на первом этаже штурм-отряд обнаружил выложенные аккуратно, в рядочек, трупы семерых ребят: пятерых из разведгруппы ВДВ и еще двоих проводников, которых по поручению начальства Мокрушин выделил для нужд десантников. Двое живых, хотя и с огнестрельными ранениями, обнаружились внутри бункера.

Озверев, перебили всех нохчей, тех, что под руку попались. Подогнали машины, загрузили в них трупы и своих — одного убитого и трех раненых. Кое-как разместились и тронулись, пока суматоха не улеглась, в обратный путь. А бункер «зарядили» фугасом.

Черепанов, улучив момент, доложил: когда они выдвигались к бункеру, в одном из соседних дворов нохчи разгружали «Урал». Наверное, один из тех грузовиков, что пробрались сюда по «коридору». Чечены, пока не начался налет, сгружали какие-то ящики, а раненые боевики, закутанные в одеяла и разное тряпье, явно дожидались окончания выгрузки, чтобы забраться в крытый кузов, то бишь готовилась их эвакуация.

Череп, впрочем, был контужен — из ушей капала кровь. Может, ему это все привиделось — кто ж его сейчас разберет? — думал Андрей.

Когда ехали обратно — тем же маршрутом, — ни одна чеченская сволочь не тормознула, все, видать, как крысы, забились в свои норы.

Музыку Мокрушин поставил уже другую, из «Статус-кво» — «Ты сейчас в армии».

Машины были завалены трупами. Раненых же прокололи промедолом, одному пришлось поставить капельницу.

Как продержались до утра, Бушмин и сам толком не понимал... Прятались там, где у них были оборудованы шхеры для себя и «маски» для транспорта.

К бойцу из команды Рейнджа, которого нохчи свалили в бункере, на рассвете добавился Коля Остапенко, боец из бушминского «Терека», — его зацепило автоматной очередью по ногам, раздробило бедро и разорвало пах.

В итоге разменяли двух своих павших товарищей на двух подраненных десантников, которых чудом удалось спасти от неминуемой казни — этим двоим нохчи успели объявить, что они приговорены шариатским судом к смертной казни через обезглавливание.

Бушмин, нарушив режим радиомолчания, связался по «Акведуку» с Шуваловым. Закончив переговоры, он уже ни на минуту не отходил от раненых; ребят следовало как можно скорее доставить в госпиталь, а одному из спасенных «полосатых» требовалась срочная хирургическая операция.

Ранним утром, в те часы, когда еще нет серьезных боестолкновений, к ним пробился Особый разведотряд ВДВ, который вместе с остатками резервной группы спецназначения ГРУ привел сюда из Ханкалы сам полковник Шувалов.

Когда десантники собственными глазами увидели, что сотворили подлые нохчи с их товарищами, участь четверых бандитов, которых удалось пленить в результате внезапной утренней акции — побросав оружие, они пытались выдать себя за мирных жителей, — была решена соответствующим образом.

Спустя два или три часа — Бушмин окончательно потерял счет времени — они втроем, он, Шувалов и Мокрушин, стояли перед командующим Объединенной группировкой.

Генерал, дельный мужик, что-то им такое говорил — это можно было понять хотя бы по тому, что у него шевелились губы. Но ругал ли он гэрэушников или, наоборот, решил удостоить их своей похвалы — Бушмин так и не врубился. Скорее все же командующий был доволен результатами акции, потому что обнял по очереди двоих извозившихся в грязи и копоти офицеров — обнял, неловко ткнувшись носом в их заросшие щетиной рожи.