Русские идут - Соболев Сергей Викторович - Страница 42

– А если на него как следует – «нажать»?!

– Та вы шо! – полковник сделал большие глаза. – Нам строго заборонено… запрещено даже пальцем до него притрагиваться. А не то что – «пытать»!

– Я что, произнес слово «пытка»? – спросил Мэллоун. – Между терминами «нажать» и «пытать» есть масса отличий, вы не находите?

– То воно так, конешно… Алэ ж одними словами от этой скользкой гадюки… от Ивашова… ничего не добьешься! Я давлю на него, как могу. Мы ему до конца суток должны предьявить официальное обвинение… Ну так я на этом вот поле и играю! То, шо, допустим, коммерческий подкуп… или незаконные валютные сделки… это одно дело. Это мы можем ему предьявить. В «шпионаже» мы пока не обвиняем, потому шо не было такой команды…

«И не будет, – подумал про себя Мэллоун. – В Вашингтоне не захотят столь резкого обострения: конфликт должен нарастать по поступательной, это дает возможность более эффективно управлять здешними политическими и финансовыми группировками…»

– Так он, значит, отрицает, что был знаком с Захарченко? – невольно поморщившись от колбасно-лукового духа, шибающего от «эсбэушника», спросил американец. – И что получал от него некие сведения, касающиеся как «Нафтогаза», так и… Так и других секретов?

– Все начисто отрицает… утверждает, шо все это – «чисто провокация»…

– Thanks за информацию, пан полковник, – изобразив дружелюбную улыбку, сказал Мэллоун. – Держите меня в курсе, как будут развиваться события…

Проводив взглядом «бэзпэку» до служебного входа, по обе стороны которого высажены декоративные ели, Мэллоун мрачно покачал головой.

– Ты думаешь, Джон, русские кого-нибудь пришлют в Киев? – уловив его настроение, спросил чуть более младший по возрасту и положению Стивенс. – В связи с «самоубийством» одного нашего… уже в прошлом… общего знакомого? Но… но что им известно? В конце концов, даже Захарченко не был до конца посвящен во многие детали! Ну, ты понимаешь, о чем я?..

– Меня сейчас беспокоят две вещи, Мэтью. Как там дела у Мыколы и его парней?.. Им ведь через несколько дней предстоит крайне ответственное и опасное дело.

– Если только не поступит команда приостановить или же отменить осуществление нашего «проекта»…

– Судя по тому, как накалились страсти, такого приказа может и не поступить.

– Будем надеяться, Джон, что «хлопци» справятся, что не зря в них вложены такие серьезные средства.

«Средства эти больше чем наполовину – „попилены“, – хмыкнул про себя Мэллоун, который и сам был не дурак маленько „отщипнуть“ от денег заказчика. – Может, и на две трети… Лишь бы только не получился „пшик“, а то потом очень непросто будет восстанавливать пошатнувшуюся рекпутацию… Сейчас многое поставлено на карту. Украинцы – в большинстве своем – все ще не видят в России врага. Заклятого, смертельно опасного противника. Это плохо. Трудно, трудно будет переломить ситуацию, изменить настроения больших человеческих масс. Но надо, непременно надо столкнуть этих два народа лбами, потому что это первостепенная задача: того требуют интересы стратегической геополитики, к такой цели стремятся и работодатели …»

– Второе, что меня несколько тревожит, – сказал он, задумчиво глядя в боковое стекло, – это то, что мы почти ничего не знаем о контригре самих русских… Как не знаем и о том, к большому нашему сожалению, что именно успел им сообщить наш бывший коллега Захарченко.

– А может, и нет никакой «контригры»? У русских полно провалов. Случай с Захарченко, которого ты так ловко просчитал и «пробил», хотя и косвенное, но все же подтверждение тому…

– Да, у этих… из Кремля… не все ладится, – Мэллоун кивнул. – Но не надо забывать, что у них есть уйма парней, которые всего за несколько лет стали богаче наших Рокфеллеров и Фордов… Можно что угодно про них думать, но они не идиоты. Особенно те, кто закрепился у вершин власти. Чего, кстати, нельзя сказать о наших «оранжевых» друзьях…

– Что дальше, Джон? Какие наши действия? Ты не забыл, случаем, что сегодня праздничный вечер?

Мэллоун посмотрел на часы, потом перевел взгляд на молоденькие ели, которые были высажены возле входа в здание киевского управления СБУ.

В отличие от Мэтью, у которого в Кливленде проживают жена и трое детишек, он холост… И к тому же настолько циничен, – в душе – что никакие праздники, вроде «кристмаса», его абсолютно не волнуют.

– Пустые хлопоты, – сказал он. – Считай, ближайшие два-три дня будет стоять вся работа… Мы с тобой, дружище, тоже заслужили небольшой отдых. Тем более, в этот праздничный для многих вечер!

Он вытащил из кармана одну из двух трубок, которыми он здесь, в Киеве, пользуется сугубо для «местных коммуникаций». Поискал в меню заветный номерок…

– Хэллоу…это ваш клиент звонит, – сказал он, услышав в трубке знакомый голос. – Да, Иван… Кто-то мне обещал праздничную ёлку и «снегурочек»?!

– Рад вас приветствовать, дорогой друг, – прозвучало в трубке. – Ёлка украшена, апартаменты для вас готовы! Наши «снегурочки» с нетерпением ожидают дорогого гостя… Сегодня, Иван, они необыкновенно хороши! Просто супер!

– Что, уже ждут?! – На лице у Мэллоуна расцвела широкая ухмылка. – Надеюсь, их не разберут до моего приезда? Ага, луших оставили – special for me? O’kay… я скоро буду!

ГЛАВА 16

ПРОЩАЙ, ЛЮБИМЫЙ ГОРОД

Крым, 24 декабря.

Долгожданная шифровка из центра пришла в одинадцать утра. Старший мичман, войдя в кабинет кавторанга Вавилова, – где тот на пару с Мокрушиным коротал время за кружкой кофе – открыл папку и передал «московскому гостю» полученную только что и спешно дешифрованную депешу из Центра.

Рейндж пробежал глазами текст, затем внимательно перечел еще раз послание от руководства. Он только недавно разговаривал с Шуваловым по «засовской» связи, теперь вот пришел письменный приказ.

– Меня отзывают, Леон. Старшим по нашей линии пока назначают тебя.

Кавторанг, прочтя послание из Москвы, бросил на него задумчивый взгляд.

– Признаться, Рейндж, я расчитывал, что мы вместе доведем это дело до ума… А что с Ковалем и его женщинами?

– На эту тему я послал отдельную депешу. Полагаю, твое руководство уже сегодня получит какие-то инструкции из Москвы. Вместо меня пришлют другого человека… и даже – не одного. Места для «закладок» я твоим «тюленям» показал прошлой ночью, тут вы и без меня справитесь. Следите за этим «змеиным гнездом», ладно?.. Особенно внимательно… но и аккуратно… отслеживайте тех, кто обосновался в «Карпатах»! – Мокрушин посмотрел на часы. – Ладно, Леон, давай прощаться! Приятно было свидеться…

– Приезжай к нам, Володя, летом, на шашлыки, на рыбалку… – Они обменялись крепким рукопожатем. – А по поводу этих гадов особо не переживай… мы теперь ими плотно займемся!

Флотский шофер отвез Мокрушина и дожидавшегося его в одном из помещений штаба Черноморского флота Коваля в урочище Ласпи. При постороннем человеке они не стали разговаривать о деле. Но, когда водитель высадил их возле гостевого коттеджа в Ласпи, настала пора расставить все точки над «i»…

Выйдя из машины, они перекинулись словцом с поджидавшим их здесь начальником охраны Геннадием. А затем Мокрушин жестом попросил Коваля следовать за ним.

Закуривая на ходу, они направились по дорожке в сторону гостиницы, где наготове уже стояли джип для «випов», а также два внедорожника, выделенных для сопровождения и охраны.

– Алексей, случилось то, что случилось, – сказал Мокрушин. – Ты нам здорово помог… Вывел нас на эту гребаную «базу», и на тех, кто использует в качестве еще одной базы гостиницу «Карпаты»… Мое руководство попросило передать тебе искреннюю благодарность… Знаешь, есть даже желание как-то отметить тебя…

– Спасибо. Но это обязательно.

– Для меня – дело принципа, – сказал Мокрушин. – Короче, твои дела обстоят сейчас следующим образом. В Севастополе вам – тебе и твоим женщинам – появляться пока нельзя. Ты в этой истории серьезно «засветился», то же самое касается и твоих подруг.