Танцы с волками - Соболев Сергей Викторович - Страница 18

У этой тачки стоял какой-то рыжий мужик, довольно крупный, лет тридцати. Он спокойно курил, но когда к нему приблизился Ленкин знакомый, он по-приятельски хлопнул того по плечу, после чего они забрались в джип и тут же отчалили.

Савченко этому эпизоду никакого значения не придал, он напрочь о нем забыл, поскольку таких случайных зацепок на дню бывает множество, особенно если ты учишься в таком людском муравейнике, как «Бауманка», где у той же Лены десятки знакомых и были парни, которые пытались за ней ухаживать, как только стало известно, что она порвала отношения со своим парнем.

Вспомнил он об этом случае чуть позже, когда стал расспрашивать о ней в «Зоне» и «Сарае».

Нет, Лену там ни в пятницу, ни в последующие вечера не видели, а если и видели, то не запомнили — девчонки порой так разукрасятся, что и сами себя в зеркале не могут узнать.

Но зато не далее как вчера вечером он видел в «Зоне» того самого рыжего мужика, который дожидался Ленкиного знакомого на своем джипе. И этого знакомого тоже видел, если, конечно, не обознался...

Около восьми часов вечера Савченко стоял неподалеку от входа в здание, где функционирует дискотека «Парковая зона». Он надеялся переговорить с одним кентом по прозвищу Перебийнос — именно у него чаще всего Валера раньше покупал «дурь». Этот тип знает всю округу, и у него можно не только купить наркоту, но и получить информацию. В тот момент, когда нарисовался Перебийнос и Валера стал расспрашивать его о своей пропавшей девушке, из серого казарменного вида здания вышли трое: Рыжий, парень в длинном темно-синем плаще и еще один плечистый парниша в кожанке... Пока он соображал, как ему поступить, все трое уселись в навороченную «бээмвуху» и уехали.

Савченко попытался осторожно навести справки об этих людях. Но и Перебийнос, и еще один знакомый мелкий наркоторговец увильнули от расспросов, хотя, судя по их реакции, этих крутых мэнов, особенно Рыжего, им доводилось видеть здесь и прежде.

Спустя короткое время, когда Савченко возвращался в общагу на Парковой, в одном из проходных дворов на него налетели какие-то «бычары», трое или четверо, ну а дальше он уже мало что помнит...

Дорохов бросил взгляд на наручные часы. Ого... Минут сорок они уже проговорили. Медсестра, которая проводила его в палату, куда-то запропастилась, но выход отсюда он найдет сам.

Очень любопытную информацию сообщил ему Савченко. То, что его излупили, когда он попытался «пробить» Рыжего и его дружков, наверняка не случайность. Выслушав Валеру, Дорохов решил самолично отработать этот «след» — на помощь милиции в деле розыска Лены ни он, ни Савченко не рассчитывали.

— Александр, я, наверное, дурак, — сказал ему напоследок Савченко. — Я вел себя очень глупо... Но я с «дурью» завязал! Вот уже месяц даже «травку» не пробовал...

— Ладно, я тебе верю. Завтра передачу принесу, если занят не буду... Давай, Валера, поправляйся, а я пошел по своим делам...

Глава 10

Холодная, пустая, гулкая комната. Четыре стены, оклеенные белыми, с узорчатым золотистым тиснением, обоями. Жалюзи, наглухо замуровавшие окно. Громадное зеркало от пола до потолка, в которое страшно смотреться. И еще дверь, ведущая в никуда; хрупкая перегородка, а за ней скрывается бездна.

Сейчас, когда комната практически лишена мебели, эти веселенькие обои выглядят здесь совершенно неуместно: сущее издевательство над живым — пока еще живым — человеческим существом.

Она смахивает на больничный бокс, эта чертова белая комната, на палату, из которой вынесли все, сочтя, что безнадежно больному человеку, заключенному в этих четырех стенах, давно наплевать на дерьмовую действительность, из которой он сам же добровольно бежал.

Спала она на матрасе, застеленном простыней, накрывшись клетчатым шерстяным пледом. Матрас этот, обшитый дорогой, нежнейшей на ощупь тканью леопардовой расцветки, был некогда частью стоявшей в комнате шикарной кровати — сам каркас кровати, как и другие предметы обстановки, вывез отсюда малознакомый барыга, скупивший оптом все ее имущество и заплативший ей какую-то незначительную сумму, которую она спустила за одну неделю.

Он хотел прихватить с собой и этот матрас, но она не позволила — не спать же ей на голом полу?

Полноценного сна не было, то состояние полузабытья-полукошмара, в котором она частенько пребывала в последние дни, нельзя назвать сном.

Девушка уселась на своем ложе, обхватила руками коленки, сверху положила подбородок.

— Грета, ты очень плохая девочка, — произнесла она вслух, чтобы услышать собственный голос. — Ну зачем, зачем ты проснулась?!

Грета — это ее сценический псевдоним. Как и у других людей, у нее есть имя и фамилия, но это осталось в прошлом. Она сама толком не помнит, кто придумал для нее этот псевдоним, вот уже почти три года заменяющий ее настоящее имя. Когда-то ей не нравилось, что ее называют Гретой — дали кличку, будто она лошадь или собака, — но постепенно привыкла и даже сама часто пользовалась этим именем взамен собственного, стоящего в паспорте.

Прошло уже три недели, как она перестала потреблять героин. Вернее, прекратила колоться, хотя до этого ширялась каждые восемь часов, рискуя разогнать дозу до последнего, крайнего упора.

Ломка превратила ее жизнь в кромешный ад.

Будь у нее на руках такие суммы денег, какими она располагала еще полгода назад, Грета обратилась бы за помощью к квалифицированным специалистам и не только позволила бы положить себя в наркоцентр, но и оплатила бы лечение, включая стоимость дорогих лекарственных препаратов.

Стоимость лечения в хорошем наркоцентре составляет нынче две тысячи долларов в месяц и выше. Но и в этом случае никто не может гарантировать полного излечения от наркозависимости. А уж если человек потреблял героин да успел втянуться в «систему», то «соскочить» вообще невероятно трудно.

Но сейчас с деньгами напряг, так что приходится страдать на полную катушку, при том что ей все же удается с помощью некоторых хитростей и определенных навыков несколько смягчить последствия ее резкого разрыва с «герычем».