Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - Соцков Лев - Страница 24

Постепенно за «Громовым», так же, как и раньше за Шукуром, в туркменской колонии укрепилась репутация человека англичан. С одной стороны, это было неплохо, так как надежно прикрывало его. С другой, были основания опасаться, что такая увязка в какой-то момент может вызвать вопросы у местной службы безопасности. Но это было предпочтительнее, чем слухи и подозрения о возможной связи «Громова» с советской разведкой, что, как правило, случалось с перебежчиками поздней волны. Но все равно ухо надо было держать востро: военный комендант Гулям Реза и адъютант штаба расквартированной в Мешхеде дивизии не раз интересовались у «Громова», что хотят знать англичане. Кое-какими сведениями приходилось делиться : все-таки персы — хозяева.

Эти расспросы не прошли бесследно. Со временем штаб дивизии сам наладил работу с перебежчиками и стал привлекать к их допросам «Громова». Его возможности получения нужной информации расширились.

Был и еще один момент, существенный с точки зрения оперативной отдачи. Персидские власти зачастую закрывали глаза на то, что басмаческие отряды совершают вылазки на ту сторону госграницы, а по завершении набега возвращаются на свои базы. Но в то же время они желали быть в курсе предполагавшихся акций, и эта информация зачастую попадала в руки «Громова».

По возвращении «домой» басмачи, особенно под командованием Хан Казы и Хан Яйлы, не брезговали грабежом подданных шаха, в основном крестьян, что, естественно, вызывало возмущение населения. Полиция и армейские подразделения иногда даже принимали меры по ликвидации наиболее одиозных бандгрупп. Это соответствовало интересам советских органов госбезопасности по разложению зарубежного басмачества изнутри. Действия «Громова» в этом плане оценивались положительно.

Параллельно «Громов» сумел войти в эмигрантскую организацию, возглавляемую Саареддин-ханом. В связи с намечавшимся приездом в Мешхед Пулат Ходжи, о связях которого с японской военной разведкой в Центре стало известно, был разработан подробный план вывода «Громова» на этого деятеля с целью последующего внедрения его в агентурную сеть японской разведки. Но эту задумку осуществить не удалось.

1937 год ознаменовался неожиданным поворотом в судьбе «Громова». К этому времени заметная активность англичан в стране, да к тому же их неуступчивость в части отчисления доходов от добываемой в иранском Абадане нефти (двумя годами раньше Персия стала Ираном) раздражали Реза Шаха. Кроме того, было хорошо известно о симпатиях шаха к гитлеровскому режиму, так что какие-то демонстративные щелчки англичанам не исключались, более того, их следовало ожидать. Хотя, конечно, никто не мог предположить, что высокая политика коснется скромной персоны «Громова».

В числе нескольких туркменских эмигрантов «Громов» был арестован иранской полицией по обвинению в недозволенной связи с иностранными представителями. Их, как стало известно, жестко допрашивали, хотя лично к «Громову» особых претензий высказано не было. Сказывались, возможно, его прежние услуги местным службам.

На каком-то этапе в туркменской колонии Мешхеда стали поговаривать, что узников, мол, можно вытащить за приличную взятку и надо сброситься. Но многие сразу же отказались сделать пожертвования: пусть о них позаботятся хозяева.

Англичане, конечно, позаботились о своих людях. Когда «Громова», отсидевшего к тому времени полгода, привели к начальнику тюрьмы, в его кабинете было еще два господина: полковник Наваи из «назмие» — местного отдела службы безопасности и сотрудник английского консульства в Мешхеде. Вначале «Громова» попугали, объявив, что вышлют в СССР, когда же тот взмолился, упрашивая не делать этого, так как ему не миновать расстрела, полковник, обменявшись парой фраз с англичанином, сказал, что по просьбе британской миссии он высылается в Индию.

Связь с «Громовым» на время была утеряна. Как выяснилось позже, в индийском городе Кветта, куда его доставили, он находился недолго и был переправлен в Афганистан, где местопребыванием ему был определен Герат. «Громова» рекомендовали тамошним авторитетам туркменской эмиграции Аина Кули, Курбан Сеидову и Саареддин Хану, с которым он познакомился еще в Иране. Вскоре его устроили переводчиком управляющего имением начальника гератской полиции. Мамед Азим Шейх Мухаммед оглы был из знатного рода, характеристика нанятого работника как активного басмача, вырвавшегося от большевиков и проверенного англичанами, его вполне устраивала. «Громова» и его кураторов на родине — тоже.

Для организации связи с ним были использованы агентурные возможности наркомата внутренних дел Туркмении, заинтересованного в получении информации из Афганистана по линии эмиграции. Нарком направил по этому поводу специальное письмо начальнику внешней разведки ГУГБ НКВД Фитину.

Начавшаяся Великая Отечественная война внесла неизбежные коррективы в деятельность разведок. Великобритания и Советский Союз стали союзниками в борьбе с гитлеровской Германией, их разведывательные службы в течение всех военных лет сотрудничали в проведении совместных агентурно-оперативных мероприятий по Германии и странам, где действовала германская агентура. Одной из них был Афганистан, с территории которого немцы пытались вести работу по дестабилизации обстановки в тыловых районах СССР и инспирированию сепаратистских выступлений в восточных областях тогдашней английской колонии Индии (ныне эти территории входят в состав Пакистана). Так что и Великобритания в полной мере ощутила опасность сепаратизма, особенно в момент, когда возможность прорыва немцев на Ближний Восток, а затем в Индию была вовсе не гипотетической.

Усилия советской и английской разведок в военные годы в Афганистане и Иране были направлены на ликвидацию германской агентурной сети и срыв планов гитлеровцев использовать сепаратизм как инструмент осуществления захватнических планов. Эти задачи были решены .

К концу войны казалось, что миссия «Громова » исчерпала себя. Но всего через год после победы над Германией начался отсчет долгих лет холодной войны: союзники стали противниками. Оживилась на этой почве и эмиграция, получившая в военные годы пополнение. Внешняя разведка продолжала отслеживать действия иностранных спецслужб по использованию эмиграции и перемещенных лиц в своих интересах, хотя масштабы этой работы постепенно сокращались.

В 1952 году «Громов» отметил двадцатилетие своей секретной службы за рубежом, вскоре его оперативное дело ляжет в архив .

РАСУЛ-ЗАДЕ

В телеграмме имперского министра иностранных дел Риббентропа, направленной 5 декабря 1942 года германскому послу в Анкаре Папену, говорилось, что он дал указание незамедлительно перевести посольству пять миллионов рейхсмарок для поддержки друзей Германии в Турции. Рекомендовалось, не скупясь, расходовать означенную сумму и направлять информацию в Берлин о ее использовании. Таким образом, работа с радикальной эмиграцией, и не только, разумеется, кавказской, но и русской, украинской и другими, продолжала оставаться в поле зрения гитлеровского руководства.

В числе тех, кто задавал тональность деятельности кавказской эмиграции, был Мамед Эмин Расул-заде, его имя часто фигурировало в депешах иностранных посольств и материалах спецслужб: у одних в положительном, у других в отрицательном значении.

Он родом из Азербайджана, по профессии журналист, до революции был редактором газеты, выходившей в Баку. В годы Гражданской войны заявил о себе как политический деятель, став одним из основателей партии Мусават, пришедшей на волне общенационального подъема к власти в стране. После свержения мусаватистского правительства был вынужден скрываться, но вскоре был арестован.

Далее версии его биографии в разных досье расходятся. В оперативных документах ОГПУ—НКВД глухо говорится, что арестованный был доставлен в Москву, но при помощи земляков ему удалось бежать и выехать в Финляндию. После этого он проживал в Турции, Франции, Германии, Румынии, став одним из видных деятелей кавказской эмиграции.