Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - Соцков Лев - Страница 38

— Хорошо, несколько сменим тему, чтобы быть поближе к чисто профессиональным моментам. А как бы вы отнеслись к мысли написания мемуаров или чего-то в этом роде? На этом, кстати, вы могли бы неплохо заработать, ведь в материальном плане вы в известном смысле стеснены.

— Получаю 900 лир, в семье жена, дочь, сын, этих денег, конечно, не хватает. Супруге приходится работать учительницей. В отставке, которая не за горами, буду получать 450 лир. Предложением о написании мемуаров воспользоваться не могу, так как не располагаю для этого свободным временем, приходится много работать в университете.

— Едва ли вам следует категорично отказываться, возможен вариант, когда написанное вами не будет публиковаться и текстом будет пользоваться только ограниченный круг лиц и в закрытом режиме. Такое, как вы знаете, практикуется, и не только у нас.

— Вынужден воздержаться от принятия этого предложения. Мне и американцы предлагали в свое время написать нечто подобное, но я отказался.

Склонить Валидова к возвращению на родину не удалось. Он предпочел ставший привычным образ жизни ученого-ориенталиста. Соотечественники его больше не беспокоили .

ТУРКЕСТАНСКИЙ ЛЕГИОН

Пакет из МИД третьего рейха в солидном ведомственном конверте с соответствующими штампами и отметками был доставлен по обозначенному берлинскому адресу курьером. Из этого следовало, что получатель с восточной фамилией в министерских канцеляриях хорошо известен, а обращенные к нему слова заслуживают того, чтобы воспользоваться специальной фельдъегерской связью. Послание было адресовано руководителю базировавшейся еще с довоенных лет в германской столице эмигрантской организации Национальный туркестанский комитет Вели Каюм-хану. Вот его текст:

«Господин председатель.

В феврале 1943 года исполнилось полтора года со дня сформирования туркестанского легиона. С большим интересом мы следили за становлением легиона из небольших отрядов в сильную и боеспособную часть, искренне радовались, когда слышали о боевом духе туркестанских легионеров.

Считаю свои долгом выразить туркестанскому легиону от имени имперского министерства иностранных дел признание его заслуг и пожелать ему больших успехов.

Уполномочен подтвердить вам, что германское правительство не имеет никаких территориальных претензий на Туркестанский регион. Его единственной целью после окончательного поражения большевизма является помочь туркестанскому народу создать свободное и независимое туркестанское государство. Национальный туркестанский комитет как ядро будущего правительства и туркестанский легион как кадры собственной армии служат поручителями осуществления общей цели немецкого и туркестанского народов — основания независимого Туркестана».

Подписал граф фон дер Шуленбург.

В компетенцию Шуленбурга входили вопросы, касавшиеся так или иначе Советского Союза, а следовательно, и будущих самостоятельных образований, которые должны были по планам фюрера возникнуть на его территории после завершения русской кампании. До войны он был германским послом в Москве, и именно он вручал Молотову историческую ноту уже после того, как самолеты люфтваффе бомбили мирные города. Его репутация эксперта по советским делам имела под собой основание, поскольку он по должности занимался разноплановыми проблемами внешней и внутренней политики страны, где был аккредитован. Так что он прекрасно осознавал значимость этнографических особенностей России для германских интересов. Кто бы мог тогда подумать, что всего через полтора года граф будет казнен за участие в заговоре против Гитлера!

Итак, германские власти возлагали немалые надежды на лидера Национального туркестанского комитета Каюм-хана, узбека по национальности. Обычно идеологи Великого Туркестана включали в это понятие территории среднеазиатских республик, северные области Афганистана и китайский Синьцзян и претендовали на то, что выражают чаяния казахов, киргизов, таджиков, узбеков, туркмен и других тюркских народов. Идея не нова, но особенно интенсивно ею, вернее, ее носителями стали заниматься нацисты. А после нападения фашистской Германии на Советский Союз эта работа приняла, так сказать, прикладной характер — привлечь как можно больше военнопленных — выходцев из Средней Азии к участию в нацформированиях во имя победы вермахта, которая, как мыслилось, принесет независимость Туркестану.

Не случайно такой опытный дипломат, как Шуленбург, упомянул, обращаясь к Каюм-хану, об общих целях Германии и Туркестана, хотя ни та, ни другая сторона в детали дела не вдавались. Главное было одолеть Союз и на его обломках построить новый порядок не только в Европе, но и в Азии .

Вели Каюм-хан был родом из Ташкента. В 1922 году правительством Бухарской республики был послан на учебу в Германию, где поступил в Зоотехнический институт. В Берлине он познакомился с видным деятелем туркестанской эмиграции Мустафой Чокаевым, который имел на него большое влияние и привлек к своей работе. Домой студент возвращаться не захотел и с тех пор активно включился в эмигрантскую деятельность, которая достаточно жестко контролировалась германскими властями.

Особенно интенсивной стала работа германских служб с эмиграцией из советских национальных республик, когда Гитлером было принято решение о разработке плана «Барбаросса». Использованию этнического фактора в надвигавшемся противоборстве с Советским Союзом нацисты придавали серьезное значение. В эмигрантских структурах, построенных по этническому и религиозному признакам, они видели резерв для будущих национальных администраций, а после начала войны их основной функцией стала работа с соотечественниками из числа военнопленных.

В декабре 1941 года министерство оккупированных областей направило в Главное управление имперской безопасности запрос по поводу того, не имеется ли каких-либо сомнений в отношении командирования господина Каюм-хана, проживающего в Берлин-Фриденау, Кайзераллее, 69, на означенные территории. Рождественские праздники не помешали РСХА скрупулезно проверить указанное лицо по своим материалам, после чего в ведомство Розенберга ушел ответ, что ничего предосудительного за ним не значится.

В конфиденциальном порядке запросили также мнение берлинской организации НСДАП, которая подтвердила, что в политическом плане каких-либо вопросов в отношении Каюм-хана не возникает.

Таким образом, германские власти уже в начальный период войны санкционировали использование Каюм-хана в работе по комплектованию нацформирований из его соплеменников. Деталь военного времени: поскольку Каюм-хана опекало гражданское ведомство и он не имел продовольственного аттестата, положенного военнослужащему, то власти позаботились о выдаче ему карточек высшего разряда на хлеб, мясо, масло и другие продукты, а в предписании по этому поводу указывалось, что их владелец находится в служебной командировке для работы в лагерях военнопленных.

Туркестанский легион был сформирован, участвовал в боях в составе вермахта и карательных экспедициях против партизан. Дислоцировался в Вайгельсдорфе, округ Райхенбах, Силезия. Каюм-хан неоднократно выезжал туда для решения организационных вопросов и проведения воспитательной работы с солдатами и офицерами.

У нас есть возможность обратиться к свидетельству одного из ближайших сотрудников Каюм-хана по Туркестанскому комитету, заведовавшему отделом. Вот его рассказ, в котором опущены сугубо личные моменты, касающиеся взаимоотношений Каюм-хана с его женой-немкой и некоторыми коллегами.

Сразу после начала войны немцы стали направлять Каюм-хана в лагеря для военнопленных с целью их вербовки в национальные формирования. Обещали свободу и работу только в тылу. Многие голодные и униженные военнопленные, не зная другого способа спасти свою жизнь, соглашались. Так началась организация туркестанского легиона.

В лагере № 130 под Рославлем, где находилось около двадцати тысяч военнопленных, на шинели каждого сзади была нашита буква, означавшая его национальность: у русских «Р», украинцев «У», выходцев из Средней Азии «А». В день выдавались сто граммов черного сырого хлеба и баланда из воды и вонючей рыбы, которую ели только потому, что она горячая. Работали по четырнадцать часов в любую погоду, сушить одежду, спать было негде. В день умирало по двести-триста человек. Такие ужасные условия заставляли военнопленных идти на все, чтобы вырваться из этого ада, тем более что германское командование обещало хорошие условия тем, кто запишется в туркестанский легион.