Семнадцатое обновление - Смородинский Георгий Георгиевич - Страница 62

Через несколько секунд оковы земли спали с верещавших метрах в двадцати от меня оставшихся хрюшек, и те, освободившись, уверенной трусцой направились в мою сторону. Наученный горьким опытом, я зашел за лежащую передо мной тушу, мешая атакующим сделать рывок в мою сторону, и встретил первую тварь привычным ледяным клинком в рыло. Щит – под ответный удар, язык пламени, снова щит, и вторая свинья замешкалась, обегая мертвого собрата по кругу. Ледяной клинок, и прыжок в сторону, чтобы немного восстановилась энергия.

Я прикрылся щитом, ожидая набегающих хрюшек, заблокировал рывок той, что была с полной жизнью, и добил подраненную. Затем четырьмя ударами прикончил оставшуюся, блокируя ее ответные атаки, глубоко вздохнул и задержал дыхание, пережидая боль.

Пить из мензурок зелье восстановления здоровья я не стал, – их не напасешься. К тому же чаще, чем раз в минуту, они все равно не работают, поэтому пить буду только в крайнем случае. Жизнь восстановилась секунд за пятнадцать, с серьгой Рэя регенерация жизни вне боя у меня была чуть больше двух процентов. Даже находиться рядом с этими воняющими мертвечиной тушами было противно, но пришлось подойти и коснуться рукой каждой, для того чтобы забрать лут. Ничего особенного я в тушах не нашел: в каждой лежал хвост и образец ткани. Правда, в кабане была еще пара клыков, но сомневаюсь, что за них можно выручить больше нескольких медных монет.

На самом деле все плохо – опыта я получил меньше одного процента, пак свиней снял с меня почти треть очков жизни, но реально я дрался почти на пределе, и это при том, что у меня тридцать один процент к стойкости. Три свиньи были убиты мною примерно за полминуты, но я все никак не решался атаковать следующих – сложно заставить себя быть мазохистом.

Странно одно: в этот раз я чувствовал боль на протяжении всего боя. Когда же дрался с личинками схиарты и бил здоровенного волка, все шло по-другому. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять причину: в прошлые разы адреналин в моей крови просто зашкаливал, я искренне ненавидел противников, а сейчас я смотрел на этих свиней как на обыкновенных квестовых мобов, в которых лежат хвосты, образцы ткани и прочая хрень.

Нет, так не пойдет. Это не просто мобы! Эти твари стоят между мной и моей местью! Оковы – и две свиньи визжат, скованные заклинанием. Я прыгаю к кабану, не давая ему сделать рывок, и бью ледяным клинком. Эти твари мешают мне добраться до той мрази, которая ломала мне кости в подвале своего дома! Еще два росчерка, и кабан валится на черную рыхлую землю, а я, не дожидаясь, пока спадет заклинание, подбегаю к двум другим.

– Ты оставил меня подыхать здесь, Чейни!

Несколько ударов по одному из неподвижных мобов, заклинание спадает, свиньи разворачиваются и атакуют.

– И я подыхал в течение суток!

Ярость захлестывает меня с головой.

– Вы смеете стоять у меня на пути!

Несколько ударов, и последняя свинья с лезвием в глазнице, издав предсмертный хрип, валится к моим ногам. Отстраненно подбираю лут, и, глядя на тушу у своих ног, жду, пока заполнится индикатор жизни. Морда свиньи с отвратительной дырой в глазнице вдруг приобретает знакомые мне очертания физиономии моего Врага.

– Да, мразь, – захлебываясь от ненависти, выплевываю я, – с тобой будет то же самое!

Стряхиваю серые ошметки с лезвия, поднимаю взгляд от трупа и оглядываю поле.

– Но я выжил, да, выжил и уже иду к тебе!

Я с ревом бросаюсь на следующий пак…

Усилием воли я заставил себя остановиться, когда уже начинало темнеть. Стою около леса, к которому примыкает поле, с ног до головы заляпанный серой массой. Местность вокруг завалена трупами свиней, от которых исходит отвратительный запах мертвечины. Некоторые туши уже исчезли, оставив на земле серые пятна неправильной формы, но и тех, что я видел сейчас, было достаточно, чтобы понять, что день мой сегодня прошел не зря. За почти шесть часов непрерывного фарма я полностью очистил поля по обе стороны дороги от нежити. В сумке лежали сто сорок четыре хвоста и куча разнообразной дряни от клыков до фрагментов желудков – мои сегодняшние трофеи. «Пора идти в деревню», – подумал я. Скоро хрюшки начнут оживать, – респаун (перерождение мобов в игре) начинается примерно через шесть часов после их смерти. Кстати, может быть, поэтому RP?17 увеличил сроки оживления игроков с двух минут до тех же шести часов? «Мы тут теперь все как мобы», – усмехнулся я и направился в сторону деревни.

Где-то на десятом убитом паке мне прилетел семьдесят шестой уровень, сейчас полоска опыта продвинулась на четырнадцать процентов. Стойкость и концентрация тоже увеличились – на один и два процента соответственно. Я кинул свободное очко таланта в последний проходной навык перед молчанием, а за счет очков характеристик привычно поднял здоровье, которого, как известно, много не бывает.

Двое часовых на дороге поудобнее перехватили пики и с некоторой опаской уставились на меня. Но, признав во мне мага, который проходил тут несколько часов назад, опустили оружие и разошлись в стороны, пропуская. Нейл выдал мне семь золотых монет, морщась от запаха и бормоча себе под нос что-то про сумасшедших некромантов. Весь хлам, который нападал со свиней, он посоветовал выкинуть в яму неподалеку от дороги, что я и сделал пятью минутами позже.

Придя в гостиницу, я быстро прошел наверх, чтобы не смущать местных тем амбре, что исходил от моих доспехов. Поднявшись в свой номер, я как был в латах, так и зашел в душ и врубил воду на полную мощность. Конечно, к утру металл доспехов очистился бы сам, да и вентиляция в комнате работает, но мне не хотелось оставлять экипировку в таком ужасном состоянии.

Сданные хвосты мне много опыта не принесли, полоска продвинулась до двадцати одного процента. «Похоже, придется задержаться тут надолго», – подумал я, засыпая.

Остатки каменных стен опоясывали руины древнего замка по трапеции. Четыре разрушенные башни по углам, словно бессменные часовые, черными провалами бойниц осматривали окрестности. С того места, где я находился, были видны обвалившиеся строения внутри периметра стен и мрачные развалины донжона. Вся местность вокруг бывшего замка усеяна валунами, между которыми перемещались группы скелетов и зомби.

С того дня, как я появился в Урканте, прошло уже больше двух с половиной недель. Я извел в окрестностях столько свиней, волков и медведей, что, происходи это в реале, Гринпис назначил бы награду за мою голову. Полмесяца бесконечного фарма, по десять-пятнадцать часов в сутки утомили меня настолько, что от одного вида местной живности к горлу подступала тошнота. Однако восемьдесят второй уровень, полностью изученное молчание и сорок три процента стойкости того стоили.

Для того чтобы войти в состояние ярости, уже не нужно было вспоминать Чейни, – мне достаточно просто вступить в бой. Гнев больше не заливал глаза, я ни на секунду не терял ощущение реальности. Ярость и ненависть в какой-то момент словно поменяли знаки на противоположные, и теперь я их чувствовал отстраненно. Болевые ощущения приходили лишь после потери половины жизни – так что я был вполне доволен собой.

Сегодня решил пробраться на территорию руин и осмотреться. Уровни местной нечисти – семьдесят девятый – восьмидесятый, паки по три-четыре скелета или зомби совершенно не пугали меня. Наоборот, закрываться щитом от удара бывшего гуманоида гораздо удобнее, чем, к примеру, заблокировать боковой удар медвежьей лапы или атаку стелящегося по земле волка.

Оковы земли сковали высокого скелета с двуручным мечом, я встретил ледяным клинком набегающий на меня костяк с дубиной и кинул молчание в третьего скелета, вокруг кистей рук которого появились темные сполохи творимого заклинания. Приняв на щит удар окованной железом дубины, я двумя ударами отправил своего первого противника на повторное перерождение и все тем же ледяным клинком пробил голову замахнувшегося на меня посохом мертвого мага: тупой моб, лишившийся на десять секунд способности колдовать, не нашел ничего лучше, как кинуться на меня врукопашную. На клинке сработала заморозка, и после следующего удара кости незадачливого лича с ледяным звоном осыпаются на землю. Рывок здоровенного скелета оглушает меня на полторы секунды, и я пропускаю мощный удар двуручным мечом, который снимает с меня чуть меньше четверти жизни. Пока скелет-воин делает второй замах, я успеваю нанести по нему пару ударов, затем приседаю, пропуская второй удар над головой, и бью воина в открывшийся бок. Раздается хруст – пара ребер выпадают из его грудной клетки, и я, не давая ему опомниться, завершающим ударом сношу ему башку. Спокойно жду, пока восстановится розовая полоска жизни, и наклоняюсь над валяющимися под ногами костями.