Незабываемая - Сойер Мерил - Страница 33

— Господи! Неудивительно, что Грег хочет меня переодеть. Ну и вид! — Она пробежала глазами статью. — Кому пришла в голову такая глупость?! Назвать Руди моим братом... — Она с омерзением отшвырнула газету.

— Вы просто не знаете гавайских легенд. Одна из них гласит, что Пиэла, богиня огня, создала эти острова. Получается, что главное местное божество — женщина. — Сара усмехнулась и подмигнула. — Эта часть легенды мне по душе. Ну а брат Пиэлы, Кухаимоана, следующий по могуществу бог, был акулой. Поэтому в статье и говорится, что вы при первой же возможности кинулись в воду и стали беседовать с акулой.

— Но это же смешно! Просто Руди живет в институтском бассейне...

Лаки умолкла, сообразив, что действительно разговаривала с акуленком. Он ей, разумеется, не отвечал, но откуда тогда она взяла его имя?!

— Еще в легенде говорится, что Пиэла часто появляется на обочине дорог в сопровождении собаки. С вами собаки не было, но нашел-то вас Доджер! Жители острова очень любят такие байки: считается, что они укрепляют их связи с родной историей.

— Что ж, пожалуй, лучше быть призраком, чем похитительницей автомобилей, — попробовала пошутить Лаки, но шутка получилась горькой.

— Да не расстраивайтесь вы так! Для «Татглер» это просто способ зашибить деньгу. — Сара открыла холодильник и нашла там пакет с морковью. — Пора кормить лошадей. Вы не могли бы последить за Молли, пока я задам им сена?

Они спустились по склону на луг, где паслись две лошади и жеребенок. Женщины шли медленно, позволяя Молли бежать впереди. В отдалении, среди диких виноградных лоз, свисающих с ветвей деревьев, сновали крикливые птицы.

Пока Сара ловко орудовала вилами, накладывая в кормушку сено, Лаки помогала Молли кормить морковкой лошадок. Жеребенок испуганно моргал, но, поощряемый взрослыми лошадьми, тоже тянулся бархатной мордой к детским пальчикам, совавшим ему морковь.

Наполнив кормушку, Сара со звоном распахнула ворота. Услышав сигнал, лошади заспешили к загону. Теперь Молли могла беспрепятственно побегать по лугу. Лаки поставила ее на траву, девочка тут же схватила прутик и погналась за бабочкой.

— Вы только на нее посмотрите! — умилилась Сара. — Все время в движении! Впрочем, близнецы в этом возрасте были еще хуже. Мальчишки — это всегда двойная головная боль.

Женщины присели на плоский валун, наблюдая за лошадями, помахивающими хвостами в тщетных попытках отогнать слетевшихся мух. Одновременно они присматривали за Молли, исследовавшей луг, по которому гулял легкий ветерок, приминавший траву. Лаки блаженствовала — ей еще никогда не было так хорошо. Если что и мешало расслабиться окончательно, то мысленный вопрос: приходилось ли ей в прежней жизни наслаждаться красотой матушки-природы.

Может быть, когда-нибудь она сидела вот так же на лугу в обществе человека, которого ей никак не удавалось вспомнить?..

Издалека донесся птичий крик, и Лаки неожиданно вспомнила, что эта птица обычно кричит к дождю.

— Молли, ты слыхала? — Сара вскочила и подбежала к возившейся неподалеку малышке. — Послушай еще раз!

Она приложила ладонь к уху, и маленькая Молли, подражая матери, сосредоточенно наклонила голову.

— О-о-о! — крикнула птица еще громче. Глазенки Молли расширились, и она повторила за невидимой крикуньей:

— О-о-о!

— Это птица о-о, — объяснила Сара дочери и Лаки. — Она всю жизнь живет с одним партнером. Если они потеряют друг друга, то перекликаются, пока снова не воссоединятся. Когда я была ребенком, они водились повсюду, а теперь почти исчезли.

— Чели... — пролепетала Молли, пытаясь повторить незнакомое слово.

— Исчезли. Это значит, что их осталось совсем мало. Скоро, наверное, не останется совсем.

Они долго слушали, как птица о-о призывает спутника жизни вернуться. На Лаки внезапно накатила печаль. Ведь она тоже потерялась! Почему же никто не хватился ее?

Птица умолкла, теперь до слуха доносился только скрип ветвей, колеблемых ветром. Воздух стал тяжелым, предвещая тропический ливень. Молли отвлеклась на кошку, шмыгнувшую в высокую траву, высоко задрав желтый хвост.

Лаки неожиданно подумала, что ей тоже хотелось бы иметь ребенка. От Грега... Но она быстро отогнала непрошеную мысль. Пока не выяснится, кто она такая, пока она снова не найдет себе места в жизни, об этом нельзя даже мечтать.

Вернувшись к валуну, на котором сидела Лаки, Сара попросила:

— Расскажи о сеансе у психиатра.

Лаки с удивлением поймала себя на том, что разговаривает с Сарой, как со старой знакомой, хотя видит ее всего во второй раз. Она без колебаний поведала ей, как врач превратила ее в маленькую девочку лишь немногим старше Молли, как она пряталась в шкафу. Сара молча слушала, хмурясь и не сводя глаз с дочери. Лаки понимала, что у нее не укладывается в голове, как можно мучить ребенка: ведь Сара была образцовой матерью, сохранившей семью в тяжелый кризисный момент.

— Теперь я чувствую себя лучше, — заключила Лаки. — Честное слово, лучше! Раньше я не понимала, почему меня так тянет в этот проклятый шкаф, а теперь понимаю. Доктор Форенски сказала, что это пройдет. Ее слова принесли мне облегчение.

— Значит, она считает, что подростком ты сбежала из дому, а потом стала вести жизнь пр... в общем, оказалась на улице?

— Не стесняйся, Сара, можешь договаривать. Не исключено, что я действительно торговала наркотиками... — Заглянув в дружеские карие глаза собеседницы, Лаки закончила: — Но скорее всего я была проституткой.

— Нет, не верю! Не может быть! Почему ты так решила?

Пришлось рассказать ей, как она приставала к Грегу в первую ночь в палатке. Сара явно услышала об этом впервые, и Лаки поняла, что Грег ничего не говорил Коди. Она была благодарна ему, хотя это мало что меняло. Глубоко вздохнув, Лаки добавила:

— Как бы то ни было, Грег принимает меня за бывшую шлюху.

— Теперь понятно, почему он так переживает! Ведь Джессика тоже вела себя, как... — Сара перебросила волосы через плечо, пытаясь подобрать не самые обидные слова, но у нее ничего не получилось. — Конечно, было бы гораздо лучше, если бы ты просто жила по соседству, росла на его глазах... В этом случае Грег не стал бы противиться своему влечению к тебе.

— Наверное, не стал бы, — согласилась Лаки. — Но доктор Форенски утверждает, что даже Несильная травма головы способна полностью изменить личность. Очень может быть, что между мной теперешней и женщиной, ехавшей в машине над океаном, не осталось буквально ничего общего. Врач советует мне начать жить сначала, стать такой, какой мне хочется.

— И какой же тебе хочется стать?

— Уж, во всяком случае, не шлюхой. Я хочу заслужить уважение Грега. Хочу сделать что-нибудь достойное — например, спасти бедняжку Руди... Но, боюсь, у меня не будет такой возможности. Через неделю состоится суд. Если не случится чуда и не найдется чело

век, способный объяснить, как я оказалась в украденной машине, меня посадят в тюрьму.

Лаки глубоко вздохнула, пытаясь прогнать страшные воспоминания о пребывании за решеткой.

— Сара, у меня появилась идея. Если ты мне поможешь...