Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб - Соколов Борис Вадимович - Страница 43

– Сделайте одолжение, господин майор, – сказала Валя, отстраняясь…

Никто из Валиных сослуживцев толком не знал, чем занимается в рейхскомиссариате майор Гитель. Кабинет его на втором этаже бывал обычно закрыт, самого майора заставали то в одном месте, то в другом. Как будто деятельность его заключалась в хождении по коридорам.

Как – то, задержавшись у себя в экспедиции после положенного времени и идя к выходу, Валя заглянула в приоткрытую дверь и увидела Гителя за странным занятием: он копался, в ящиках чужого стола. Уже тогда Валя поняла, чем занимается в рейхскомиссариате этот рыжий щеголь и где он на самом деле работает (по сути, Гитель занимался тем же, чем занимался Кузнецов до того, как стать обер-лейтенантом Зибертом. – Б. С.).

– Фрейлейн замужем? – спросил Гитель и, не дав ей ответить, продолжал сам: – О, я знаю, у фрейлейн есть жених.

– Совершенно верно, – сказала Валя. – Он офицер, имеет высокое понятие о чести и вряд ли был бы особенно доволен вами и мной, увидев нас вместе.

Она думала, что, может быть, этим отвадит назойли: вого майора. Но того, по-видимому, меньше всего интересовал сегодня успех у женщин. После нескольких фраз Валя поняла, чему обязана этой беседой с Гителем.

– А где он служит, ваш жених? – спросил майор, продолжая размахивать стеком. Валя обратила внимание на то, как украшен этот стек: серебряная инкрустация в виде черепа со змеей…

– Он фронтовик.

– Разве фронтовики служат не на фронте? – шевельнул бровями Гитель.

– Он по снабжению армии.

– И как часто он бывает в Ровно?

– Часто… Как этого требуют дела.

– Я спросил потому, что случайно видел вас вместе в приемной у рейхскомиссара, – сказал Гитель. – С тех пор вы и ваш жених… простите, я забыл его имя…

– Лейтенант Пауль Зиберт.

– … Вы и ваш жених внушили мне самую искреннюю симпатию. Вы не окажете мне честь, не познакомите меня с лейтенантом Зибертом?

– Пожалуйста, – отвечала Валя».

И советская разведчица с готовностью исполнила просьбу назойливого майора, но весьма особым образом. Через несколько дней Лидия Лисовская и Мария Микота, одновременно агенты Зиберта и СД, устроили вечеринку и пригласили Гителя принять в ней участие. Что же было дальше? Предоставим опять слово Медведеву:

«…В числе прочих приглашенных был назван Пауль Зиберт.

– Зиберт? – повторил Гитель. – Это интересно. Приду с удовольствием.

– Придете ради этого Зиберта? – обиженно проговорила Майя (в книге «Сильные духом» Мария Микота фигурирует под именем Майя Микатова. – Б. С.). – Не понимаю, чем он заслужил ваше внимание? Обыкновенный пруссак. Я бы его не пригласила, но он встретил кузину (Лидия Лисовская. – Б. С.) и напросился.

– Я склонен думать, что это не «обыкновенный пруссак», – таинственно усмехнулся Гитель, – а самый настоящий английский шпион.

– Что вы, майор! – изумилась Майя и тут же деловито спросила: – В чем же дело? Почему вы его не берете?

– Потому, что никто, кроме меня, этого не подозревает, – не без гордости ответил Гитель. – Это моя находка, и прошу о ней пока не болтать… впрочем, мне учить вас не надо. А потом, зачем же брать английского шпиона? Это не большевик. С ним можно подождать, посмотреть, что он за птица и чем может быть полезен…»

Тут майор Гитель нелепейшим образом сочетает в себе черты проницательного контрразведчика и набитого дурака-штафирки, выкладывающего очень серьезные подозрения своему рядовому агенту, к тому же женщине, знакомой с подозреваемым.

Финал истории, для майора весьма печальный, Медведев излагает следующим образом:

«…На вечеринке у Лидии Лисовской, к удивлению Гителя, не оказалось никого, кроме Лидии, Майи да Зиберта, который уже ждал майора и, судя по всему, был рад возможности познакомиться. (Прямо как у Высоцкого: «Может, выпить нам, познакомиться, поглядим, кто быстрей сломается?»– Б. С.) Был он не один, а с денщиком, которого почему-то прихватил с собой на вечеринку (чтобы помог ему добраться обратно! – Б. С.).

Вечеринка длилась недолго. Гителя связали, заткнули рот кляпом и черным ходом вынесли во двор, где стояла наготове машина. Денщик сел за руль, и машина, проехав несколько улиц и миновав заставу, оказалась на шоссе, а там, после нескольких километров пути, свернула в лес…

Был какой-то органический порок и в самих фашистских разведчиках. Все они словно были рассчитаны на то, что в странах, где они действуют, их встретит немая покорность, что они будут «работать» на побежденной земле. Но они попали в страну, которая не хотела, не могла быть побежденной. И самонадеянные, дефективные, самовлюбленные гитлеровские разведчики терпели одно поражение за другим.

Майор Гитель, которого Кузнецов и Струтинский (игравший роль денщика обер-лейтенанта. – Б. С.)привезли в отряд, являл собою прекрасный образец такого разведчика-гитлеровца. Куда делся весь лоск «рыжего майора»! Он ползал в ногах, заливался слезами, умолял о пощаде. При допросе он рассказал все, что знал, в частности, сообщил много важных для нас данных о главном судье Функе – единственном из оставшихся в живых заместителе Коха (через несколько недель Кузнецов и Функа отправил в иной мир. – Б. С.). Сам Гитель, как выяснилось, был доверенным лицом этого палача Украины…»

Опять Гитель являет нелепый сплав смелости с трусостью и глупостью. Он не боится без всякой страховки идти на встречу с человеком, которого подозревает в работе на вражескую разведку, даже не уведомив об этом кого-либо из сослуживцев. Но, попавшись в руки партизан, проявляет позорное малодушие и удивительную несообразительность. Он валяется в ногах у партизан, вымаливая пощаду, и выкладываетим сразу все, что знает. Между тем единственным для майора шансом спасти свою жизнь было если и не полное молчание, то хотя бы не полная откровенность. Знай Гитель что-нибудь существенное, действительно представлявшее интерес для советской разведки, ему надо было бы вести себя совершенно иначе. Майору стоило бы лишь дать понять медведевцам, что он действительно обладает важной информацией, но показания даст только в Москве – и тем пришлось бы скрепя сердце отправить его самолетом на Большую землю. Но Гитель, словно дурак, сразу выложил все, ничего про запас не оставил, а на «отработанный материал» незачем тратить бензин…

В сюжете книги Медведева бросается в глаза еще целый ряд нелепостей. Раз Гитель понял, что симпатичный обер-лейтенант не тот, за кого себя выдает, значит, майор был достаточно проницательным контрразведчиком. Но почему же тогда этому умнику не пришла в голову одна элементарная мысль: что делать английскому агенту в заштатном Ровно, за тысячи миль от благословенных Британских островов? И чем могла заинтересовать Интеллидженс сервис столица «рейхскомиссариата Украины»? И как «матерый британский шпион» Зиберт. передавал информацию отсюда? Через партизан Медведева? На прямые радиопередачи из Ровно решился бы разве что камикадзе.

Видимо, понимая несообразность того, что рассказано о похищении и убийстве Гителя в книге «Сильные духом», соратник Кузнецова Николай Владимирович Струтинский (в качестве денщика Зиберта он вязал руки и затыкал рот несчастному майору) в своей повести «Подвиг» выдал несколько иную версию событий:

«… Кузнецов сообщил о новом задании командования отряда:

– Прежде чем разделаться с генералом Ильгеном (командующий Восточными войсками – коллаборационистскими формированиями вермахта; его разведчик захватил в один день с убийством Функа. – Б. С.), мы должны убрать опасного фашиста Гителя. Завтра у меня с ним свидание, и оно весьма кстати. От Лисовской я узнал высказанное гестаповцем подозрение о моей принадлежности к иностранной разведке.

– Советской? – наивно прозвучал мой вопрос.

– Если бы! Всего-навсего… английской!

Мы все дружно рассмеялись. Николай Иванович продолжил:

– Смешно, конечно! Но, как говорят, дыма без огня не бывает. Раз завел он разговор на эту тему с Лисовской, то, несомненно, ему предшествовал подобный – в другом месте. Хотелось бы только знать, кто пустил провокационный слушок? Если об этом один Гитель болтает, меня меньше волнует. Может, просто из-за ревности? Задался целью меня скомпрометировать перед красивой женщиной?… Но мы, надеюсь, опередим события и избавим не в меру любопытного Гителя от его обременительных забот.