Касание ветра - Джейн Анна - Страница 37

Посередине, между разозленной до сих пор мной и наглой рыжей, закинувшей ногу на ногу, – от этого ее открытое платье стремительно поползло вверх, оказался Саша. Дэн же единственный стоял – напротив нас, заложив руку за руку, и внимательно оглядывая нас. Ну просто генерал, отдающий приказания своим солдатам, идущим на битву.

– Итак, ребята, вот наш план, – веселым и полным оптимизма голосом начал он, – Элис и Саша, вы идете за нашими объектами, как только замечаете их на мосту. Когда окажитесь на середине моста, метров за пятнадцать до нас с Чипом, вы начнете свою игру. Помните, как выглядят те, за кем вы пойдете?

– Помним, – заверили те тут же, а Элис, томно взглянув на Смерчинского, протянула:

– Мы помним и тебе всегда поможем. Лишь позови нас, милый. Как только я услышу свое имя, я сразу же окажусь около тебя. Помогу чем смогу.

По виду рыжей было видно, что помочь она очень хочет, и чем интимнее будет помощь, тем Элис явно будет счастливее. Я хмыкнула, покосившись на нее, но промолчала.

– В тот раз мы делали ставку на то, чтобы принизить Клару – это и есть молодой человек, ваш основной объект, которого зовут Никита, – сделал ремарку Дэн для молчаливого Саши, теребящего ворот своей розовой рубашечки, и Элис, яростно терзающей бусы.

– А, этот милашка? – оживился спокойный Саша. – Хорошенький, элегантненький – в моем вкусе. Что же ты его, Денис, Кларой зовешь? Он в теме, что ли?

– Да нет, – тут же отрицательно помотал головой Дэн, слегка вздрогнув от последних слов парня. – Это всего лишь его кличка.

Я убедилась в своих подозрениях – обладатель розовой рубашки, по ходу, гей. У меня еще не было таких знакомых, и я не удивляюсь, что в числе тех, с кем знаком наш общительный Сморчок, есть и такие люди. Интересно, что их связывает? Я, прикрыв рот кулаком, тихо захихикала – представила, что их могло бы связывать…

– Что это у тебя плечи трясутся? – тут же обратила на меня внимание Элис, закуривая длинную тонкую сигарету. – Дрожь пробивает?

– Ага, тебя боюсь, трястись начала, – огрызнулась я.

– Жалко, – огорчился Саша тем временем. Он вытянул вперед тонкие ноги, обтянутые, как второй кожей, модными брюками, и выглядел печальным-печальным. – А он мне так понравился…

– А мне – нет, – усмехнулся Денис.

– Не кури в мою сторону, – строго сказала я Мими, почувствовав, как в ноздри забивается противный запах, который я терпеть не могла – с дымом у меня были напряженные отношения с самого детства.

Я ненавидела дым всем своим существом. А что ненавидят больше всего? Правильно, то, чего больше всего боятся. Как бы странно это ни прозвучало, я боялась дыма.

– Ветер в твою сторону относит дым, – вновь затянулась сигаретой рыжеволосая. – Я не виновата.

– Тогда встань и покури подальше от меня, – несколько повелительным тоном отвечала я, зажимая нос и чувствуя, что неприязнь к этой дамочке у меня закрепляется где-то на клеточном уровне.

– А больше тебе ничего не надо, неженка? – поинтересовалась Элис. – На северный полюс мне не улететь, нет?

Она отняла от ярко накрашенных губ сигарету, элегантно удерживая ее двумя пальцами, и, ухитрившись перегнуться через Сашу, выдохнула мне в лицо тонкую струйку дыма, который моментально впитался мне в кожу. Дико захотелось кашлять. Сердце мгновенно заколотилось сильнее – в него безумным ураганом ворвался застаревший страх, и на секунду я услышала шум огня и крики.

Я на миг закрыла глаза.

Тогда мне хотелось только одного – дышать.

Я не помнила всех деталей того дня: что послужило причиной пожара, как мы заметили его, что делали, когда он начался, как кричали, зовя на помощь, и как пытались выбраться прочь из квартиры, охваченной пламенем. Даже образ огня стерся из памяти.

В память мне въелось только одно – дым, много дыма, безумное количество дыма, и дикий панический страх. Потому что вместо кислорода я могла вдыхать только этот едкий опасный дым, царапающий легкие изнутри.

Я даже уже не могла рыдать, кричать и пытаться выбраться, сидела на полу, кашляя и задыхаясь, а невидимые горячие руки все крепче и крепче, медленно, почти с любовью, сдавливали горло. В голове становилось все тяжелее, в груди – все суше, а кашель обдирал легкие изнутри.

Ладонь подружки, которую я крепко держала, боясь отпустить, ослабела. Мое сознание тоже постепенно угасало.

А потом разбилось стекло. И кто-то помог нам.

Именно из-за пожара врачи думали, что у меня самая настоящая астма, и лечили ее, а оказалось, что это был невроз, который проявлялся в виде приступов. После меня не менее долго и упорно лечили от него, и лечение дало результат. Правда, от лекарств остались побочные эффекты – например, аллергия на сигаретный дым. Потом и от нее меня излечивали под руководством опытного врача-аллерголога, и сейчас я почти не страдала от того, что все вокруг меня увлекаются курением, но запах до сих пор меня раздражал – особенно когда попадал мне прямо в лицо. Одногруппники, которые курили, знали о моем «недуге» и рядом со мной сигарет не доставали, а на остановках или в других общественных местах я отходила подальше от дымящих личностей.

Проделка Мими меня разозлила не на шутку. Дым вообще выводил меня из себя настолько, насколько это было возможно. Я несколько раз глубоко вздохнула, прогоняя прочь картины из прошлого.

Недолго думая, я повторила ее маневр. Перегнулась через Сашу и ловко выдернула из руки рыжеволосой сигарету, а потом, не мешкая, выкинула ее в мусорку, оказавшуюся по счастливой случайности прямо около нашей лавочки. Это рыжую так впечатлило, что даже Дэн, беседующий о чем-то важном с Александром, оглянулся на меня удивленно.

– Ты чего? – заорала вдруг мужским тенором, уже не растягивая гласные, Мими, она же Элис, она же курящая рыжая дылда. – Грубиянка! Нахалка! Офигеть!

– Офигеть! – передразнила я ее. – И сама на себя посмотри! Дура, – не осталась я в долгу. – Кто ты вообще такая, чтобы меня так называть?

– Ах ты, малявка! – все тем же совершенно недетским голосом возопила Мими. – Да как ты посмела? Нет, вы посмотрите на нее, стервочку! Ты себя кем возомнила?

– Шалава, – некультурно выразилась я, вскакивая с места. Все, это предел моему бесконечному терпению!

Однажды один умник из нашей группы, Димка Чащин, сказал, что у меня есть все замашки «гопницы», а я даже не сильно обиделась – поживешь в нашем райончике, еще и не таких словечек и выражений нахватаешься. А чего только друзья братца не говорили – я у них такому понабралась!

– Don't shout little chipmunk, keep your voice down, – произнес что-то быстро на английском Денис, прежде чем начать успокаивать нас.

– Я не понимаю, что ты там бормочешь.

– Тише, девочка, не буянь. – Он положил мне на плечо ладонь. Странно, но этот простой жест унял во мне огонь злости.

Рыжей он медленно – таким тоном собак увещевают – сказал:

– Все хорошо. Не обращай внимания. Она еще ребенок.

А со мной обращался не так ласково, хотя, конечно, не кричал, не ругался и не топал ногами, которые, кстати сказать, сегодня красовались уже в других кедах – белоснежных с белыми же шнурками, на толстенной черной подошве.

«Я тоже хочу такие, подумалось мне совершенно не к месту, когда я поглядела на ноги парня, вплотную подошедшего ко мне».

– Перестань и не лезь к ней. – Усадил меня обратно Дэн, пока я любовалась его обувью. И я поняла, что он немного раздражен: вроде бы он просто стоял напротив меня, со спокойным лицом, лишь потирая шею и касаясь пальцами высокого не застегнутого воротника своей черной рубашки с эполетами на плечах, но я чувствовала, что Смерчу не нравится мое поведение. Чувствовала так, как будто бы у меня был рабочий третий глаз на лбу!

И от этого мне стало неприятно-неприятно, как будто бы на меня неожиданно вылили кипяток. Может быть, у меня и бывают немного дерзкие выходки, но я не виновата в том, что вокруг столько странных людей, желающих поддразнить или обозвать меня!