Только одна ночь - Дэвис Кира - Страница 52

– Ты ведь знаешь, что он венецианец, – кивает Роберт на мой будильник.

– Извини?

– Альбинони. Он из Венеции. Очень мило, если вспомнить, где мы познакомились.

Я натягиваю одеяло до подбородка.

– Как ты сюда попал?

– Если ты помнишь, я умею пользоваться отмычкой.

– У меня охранная система.

– Я знаю. Моя компания ее установила.

– Роберт, ты не можешь просто взять и…

– Ты же сама сказала, что я могу прийти через несколько дней. Несколько дней прошли.

Я перевожу глаза на часы.

– Верно, – соглашаюсь с ним я. – А еще сейчас семь тридцать утра.

Он вздыхает и отхлебывает кофе.

– Знаешь, как трудно мне было держаться в стороне все выходные? Зная, что у него все еще есть ключи от твоей квартиры? Зная, что он в любой момент может прийти и отомстить за все?

Музыка продолжает играть. Плавная мелодия помогает мне сохранять спокойствие.

– Дейв не психопат. Он мужчина, которому сделали больно. Вот и все. Он вернул мне часть этой боли и теперь движется дальше.

Он внимательно изучает свой кофе, наклоняет его, как сомелье наклоняет бокал вина, выясняя его возраст и качества.

– Одев тебя в то платье, – говорит он, – выставив тебя перед Лавом, словно какую-то игрушку или проститутку… может, он и не психопат, но явно… дьявольски восприимчив. – Он отрывается от кофе и заглядывает мне в глаза. – Ты полагаешь, что знаешь, на что он способен. Но ты не знаешь.

Я вздыхаю и смотрю на свой кремовый потолок. Еще рано, голова работает плохо. Но разве это не ирония – он вламывается в мой дом, чтобы предупредить меня о том, на что способен Дейв.

– Там, в коробках внизу, его вещи?

Я киваю.

– Когда он их заберет?

– Сегодня днем. – Я поворачиваюсь на бок и одариваю его успокаивающей улыбкой. – Меня здесь не будет.

Роберт доволен. Он подходит к кровати и ставит свою чашку рядом с моей.

– Больше ты не увидишься с ним наедине. Это небезопасно. Если тебе понадобится встретиться с ним, сначала позвони мне.

– Ты не имеешь права указывать мне, как с этим разбираться.

– Нет? – Он склоняет голову набок. – Ты готова рискнуть здоровьем, лишь бы побунтовать? Очень сомневаюсь.

В его голосе слышится пусть мягкая, но насмешка. Я прикусываю губу. Мне следует вышвырнуть его вон. Сегодня он преступник. Мой ангел в ярости. Но у моего дьявола голливудские вкусы и склонность восхвалять преступления.

Возможно, это я дьявольски восприимчива.

– Может, возьмешь выходной? – предлагает он. – Поработаешь из дома. Дашь Лаву еще один день на пересмотр своего поведения.

– Нет, мне надо на работу. Личные неурядицы не должны отвлекать меня от профессиональных обязанностей.

Роберт ничего не говорит. Вместо этого он поднимает одеяло, пробегает глазами по своей рубашке и опускает его снова.

– Ты сделала, как я просил.

Из всего, что он вытворил и наговорил нынче утром, это самое вызывающее. И все же это скорее завораживает, чем пугает. Такая мешанина эмоций беспокоит меня. Он должен удалиться из комнаты. Мне надо выпить кофе, собраться и отчитать его за диктаторские замашки.

Но я не двигаюсь. Просьба оставить меня погибает в глубинах сознания, не дойдя до губ. Я просто лежу и жду следующего хода, прекрасно понимая, что, если он потребует, я буду рада уступить.

Вот в чем опасность.

Решительно, но нежно он переворачивает меня с бока на спину.

– Можешь идти на свою работу, если тебе так хочется. Но ты опоздаешь.

– Я не могу…

Но прижимает палец к моим губам.

– Потом поговорим. А сейчас тебе срочно нужно расстегнуть рубашку. И показать себя мне.

Это игра во власть. Гордость брыкается внутри меня, и я чуть не отказываюсь.

Но не отказываюсь.

Что-то в том, как он на меня смотрит, что-то в его голосе…

Мои пальцы сражаются с пуговками на рубашке. Дейву было так легко отказать, но Роберту… с ним все иначе.

Рубашка расстегнута, но все еще скрывает меня. Видна лишь тонкая полоска кожи между грудями.

Он наклоняется и осторожно раздвигает ткань. Теперь она лежит на моих плечах и по бокам, словно сложенные крылья огромной бабочки. Он выпрямляется и стоит надо мной, изучая нюансы моего тела. Мое дыхание становится прерывистым, я отворачиваюсь. Я не должна хотеть этого. Не должна хотеть подчиняться приказам мужчины. Только не после того, через что мне пришлось пройти с Дейвом.

И все же.

– Раздвинь ноги, Кейси.

Я закрываю глаза.

– Мне надо на работу, – шепчу я.

– Позже. Раздвинь ноги.

Может, это из-за того, что я знаю, каково иметь такого мужчину у себя внутри? Или я, как наркоманка, все готова отдать за очередную дозу? Или какая-то часть меня не торопится встретиться с музыкой наступившего дня? И я просто ищу подходящий предлог, чтобы оправдать небольшую задержку?

А не все ли равно?

Я медленно раздвигаю ноги. Жду, что он начнет ласкать меня, но он этого не делает. Он просто ходит вокруг кровати, точно волк вокруг жертвы.

– Ты хочешь, чтобы все было по-твоему, – говорит Роберт, его глаза поглощают мое тело. – Я это уважаю. Я позволю это.

Позволю… я открываю рот, чтобы возмутиться, но он снова наклоняется и прикладывает палец к моим губам.

– Как я уже сказал, ты сможешь поговорить потом. А сейчас я хочу, чтобы ты слушала. И ты сделаешь то, что я хочу, не так ли, Кейси?

Мое сердце грохочет в груди паровым молотом. Наверное, он тоже слышит его. Он убирает палец, но молчит.

Его глаза снова пробегают по моему телу, ласкают бедра и останавливаются там, прямо между ног.

– Ты мокрая, Кейси?

Я не отвечаю, отчасти потому, что он запретил мне разговаривать, отчасти из-за того, что мне стыдно признаться.

– Дотронься до себя, – распоряжается он, и его тон не терпит возражений. – Коснись себя между ног; скажи, мокрая ли ты.

Моя рука начинает судорожно шевелиться, словно сражаясь сама с собой, но желание подчиниться перевешивает. Я нехотя, но с неким предвкушением засовываю руку между ног. Палец задевает клитор, и я подскакиваю, удивленная собственной чувственностью. Но я знаю, что он хочет большего. И я проникаю пальцем внутрь у него на глазах.

– Да, – спокойно, почти смиренно говорю я. – Я мокрая.

Он кивает, ответ явно удовлетворил его. Он наклоняется и нежно направляет мою руку.

– Два пальца, – командует он. Голос стал мягче, но властные нотки никуда не делись. – А большим пальцем гладь клитор. Когда я велю тебе мастурбировать, делай именно так, если только я не изменю правила.

Он убирает руку, и я повинуюсь. Мои пальцы проникают внутрь, и я стимулирую себя большим пальцем.

– Как я говорил раньше, я это позволю. – Его взгляд приклеен ко мне, а я начинаю извиваться на простынях.

Он делает акцент на слове, которое – он знает это – проберется под самую кожу, но я не способна бросить ему вызов. Я стараюсь сконцентрироваться, но мой мозг затуманен стыдом и экстазом. Почему я делаю это для него? Почему он подстрекает меня?

– Однако, – все еще спокойно продолжает он, – если он попробует обидеть тебя, если он хоть пальцем до тебя дотронется, я вмешаюсь. Я позабочусь о нем и сам решу, как это сделать. Если есть границы, которые нельзя преступать, я их сотру. Ты будешь в безопасности. И не будешь мешать мне.

Я подхожу слишком близко к оргазму, и мысль о том, чтобы кончить перед ним, когда он стоит полностью одетый, такой спокойный и властный, лишь усиливает возбуждение. Я отвожу взгляд, но он поворачивает мою голову к себе.

– Ты поняла, Кейси?

Я киваю, но этого недостаточно.

– Мне нужно больше. Нет, нет, не кончай пока, – говорит он, когда я выгибаю спину дугой, теряя над собой контроль. – Сперва ответь. Скажи, что ты поняла.

– Я поняла… – выдыхаю я.

– …и ты не будешь мешать мне.

– Я не буду мешать тебе, – как попугай, повторяю я. На большее я не способна.

– Хорошо. – Он присаживается на край кровати и наблюдает за моей рукой чуть ли не с научным интересом. – Как близко ты к оргазму, Кейси?