Только одна ночь - Дэвис Кира - Страница 56

Я опускаю руки, но это очень трудно. Это неправильно; не понимаю, почему я позволяю ему проделывать такое… если не считать, что я хочу позволить ему.

– Ты никому его не покажешь, – говорю я.

Это вопрос? Утверждение? Просьба? Я сама не знаю.

Я должна быть в ужасе… но мысль о том, что меня увидят… смелость без последствий…

Я закидываю волосы назад, кокетливо наклоняю голову… и приглашаю камеру к действию.

Он одобрительно улыбается и делает еще один снимок, прежде чем отложить телефон на столик. Он медленно снимает с себя пиджак, вешает его на стул, а я все стою у стены, скованная невидимой силой.

Сев на диван, он подзывает меня жестом.

Я иду, словно загипнотизированная… а может, так оно и есть. Может, он наложил на меня заклятие.

Я сажусь верхом на его колени в одних трусиках и бюстгальтере. Его руки ложатся на мою грудь.

– Сними это, – говорит он вроде бы мягко, но с явными нотками властности.

Я снимаю бюстгальтер и выпускаю груди на свободу. Он лениво, чуть ли не апатично ощупывает их, легонько сжимает и играет с сосками, пока они не вытягиваются и не становятся твердыми.

– Ты сейчас такая красивая, – говорит он. – Нам надо назначить день, когда ты будешь ходить только в этих трусиках. – Он берется за эластичную резинку и оттягивает ее. – Мы могли бы пообедать, посмотреть телевизор, поболтать за кофе, когда на тебе практически ничего нет и ты доступна для моих ласк и прикосновений.

Потом он наклоняется вперед, целует мою грудь, запускает руку в трусики и находит клитор, заставляя меня задохнуться.

– Сделаешь это для меня, Кейси?

Я вспыхиваю, понимая, что должна сказать «нет», но киваю в ответ.

– А что ты сделаешь для себя? – спрашивает он, запуская палец внутрь меня. – Если я преподнесу тебе мир на тарелочке с голубой каемочкой, примешь ли ты его?

– Роберт, – говорю я. Я хочу объяснить ему, рассказать, в чем он не прав, но его палец начинает двигаться. Он покрывает мои плечи и шею поцелуями, которые призваны не удовлетворить желание, а, наоборот, разжечь его. Я начинаю стонать и инстинктивно поднимаю бедра.

– Подожди, Кейси. – Его ласки становятся более требовательными, я чувствую приближающийся оргазм. – Они будут играть по нашим правилам, а мы станем менять эти правила, как нам заблагорассудится. Все твои тревоги насчет того, кто что подумает, безосновательны. Никто не осудит тебя, никто не посмеет.

Он запускает в меня еще один палец, и я кончаю прямо так, сидя у него на коленях. Я дрожу, вцепляюсь пальцами в его плечи, мну ткань рубашки, вдавливаю ее в его кожу. Кажется, я выкрикиваю его имя, но не могу сказать точно, я не понимаю, что делаю, что говорю… вокруг меня хаос.

И он прекрасен.

Роберт опрокидывает меня на спину; трусики летят прочь. Он стоит надо мной, срывая с себя одежду и глядя на то, как я пытаюсь восстановить дыхание. Теперь он тоже голый, его восставший пенис тянется ко мне, его тугие мускулы лишь намек на реальную внутреннюю силу. Он наклоняется и гладит меня по щеке. Прикосновение нежное, чувственное.

– Ты очень красивая, – спокойно говорит он. – Скажи мне, что ты знаешь это.

Я не знаю, как реагировать. Я дрожу от предвкушения, тянусь к нему, но он перехватывает мою руку и убирает ее, подходя ближе.

– Скажи это, Кейси. Скажи, что ты красивая.

Я пытаюсь отвернуться, но он возвращает мое лицо на место.

– Скажи это.

Я поджимаю губы и смотрю на него из-под опущенных век.

А потом что-то со мной происходит. Я с силой вырываю руку. Он удивленно наблюдает за тем, как я медленно поднимаюсь, встаю на колени и смело заглядываю ему в глаза.

– Я красивая, – уверенно заявляю я… голос даже мне кажется соблазнительным.

Он улыбается и опускается на колени рядом со мной. Смотрит, как я лениво и расслабленно ложусь обратно, колени все еще согнуты, спина выгнута дугой. Я поднимаю руки над головой, словно позирую для постера.

– Я красивая, – повторяю я.

Он нависает надо мной, его руки ложатся на мои плечи, его плоть касается внутренней части моих бедер.

– Сейчас, Роберт. Войди в меня прямо сейчас.

И он со стоном входит в меня широкими, круговыми движениями. Его бедра прижимаются к моим бедрам, а я сохраняю позу балерины, которую партнер вознес к небесам. Он с силой входит глубоко, очень глубоко; его движения ударяют по каждому нерву, и как тихие аплодисменты постепенно превращаются в овацию, так и оргазм нарастает во мне. Я чувствую, как мои стенки сжимаются вокруг него, держат его, не отпускают, а тело мое дрожит мелкой дрожью, с губ срывается крик.

В этот момент я верю во все. Я красивая и сильная.

Я и буду править. Если не миром, то этим мужчиной.

Я осторожно распрямляю ноги, так чтобы они могли обнять его. Он поднимается, переносит вес тела на колени, освобождая для меня пространство, но я не жду, пока он снова опустится. Я сплетаю ноги и поднимаю бедра, прижимаясь своим лоном к нему, заставляя его снова войти в меня. На этот раз ритм устанавливаю я, наслаждаясь каждым движением, двигая в воздухе бедрами вверх-вниз. Я вижу, что делаю с ним; его дыхание становится поверхностным; руки трясутся, но не от напряжения. Это волнение.

А потом он больше не может оставаться неподвижным, он хватает мои ноги и закидывает их себе на плечи. Подхватив меня под ягодицы, он снова берет инициативу на себя. И снова проникает глубоко в мой мир, уязвимый, сильный, купающийся в идеальном экстазе.

– Я дам тебе все, – выдыхает он, – все на свете. И ты возьмешь это.

На улице ветер вновь бьется в окна, а я кричу; это так дико, страшно и невыносимо приятно. Я вцепляюсь ему в плечи, захваченная очередным оргазмом, на этот раз еще более сильным. И пока ощущения разливаются по телу, я чувствую, как он взрывается внутри меня, даруя мне свою силу.

Достаточную, чтобы захватить мир.

А может, даже его.

Глава 3

Я могла бы попросить его остаться на ночь. Он сам мог бы попросить об этом. Но мы оба почувствовали, что нам требуется пространство. Мне нужно, чтобы прилив спал и превратился во что-то более управляемое, менее интенсивное.

Иначе меня просто может смыть волной, и я перестану существовать для этого мира.

Мы немного поболтали. Я снова выступила за то, что Тома не следовало увольнять за столь несущественное прегрешение. Но Роберт искромсал все мои тревоги и заботы на мелкие кусочки, как будто они бумага, а он ножницы.

Моя сестра обращалась с подобными вещами с таким же пренебрежением. Если не считать того, что она прибегала к содействию маниакального всплеска адреналина и химических раздражителей, а Роберт делает это с помощью уверенности, презрения и силы воли.

Но разве в итоге результат не один и тот же? Разрушение, потери, разбитые сердца. А может, тревоги – они как короста? Безобразные, но это часть исцеления?

Что я вообще знаю об исцелении? Не думаю, что у меня были серьезные шрамы и открытые раны, которые мне приходилось залечивать.

Пережить боль и исцелиться – абсолютно разные вещи.

И вот оно пришло, утро. И я в кровати одна. Я попыталась уснуть в своей фланелевой рубашке, но ярлычки и швы, на которые раньше я не обращала никакого внимания, исцарапали мне всю кожу. После его прикосновений мое тело стало таким чувствительным. Поэтому я сняла ее и просто закуталась в одеяло.

Стоя голой перед зеркалом, я поняла, что так буду чувствовать себя весь день. Обнаженной, уязвимой, смущенной. У Тома нет причин уходить тихо. К этому времени весь офис уже наверняка в курсе наших с Дейвом отношений. И без сомнения, все будут до бесконечности обсуждать роль мистера Дейда в развале карьеры бывшего начальника. И Роберт, и моя коллега Аша заверили меня, что место Тома пророчат мне. Мои профессиональные достижения впечатляют, но их недостаточно, чтобы мне оказали такую честь, поэтому люди вполне обоснованно решат, что я заработала должность лежа на спине. Те, с кем я сегодня стою на одной ступени, завтра начнут подчиняться мне, но они будут по-прежнему видеть во мне шлюху, сексуально доступную для каждого, кто посулит продвинуть ее вверх по служебной лестнице.