Дорогой богов - Балязин Вольдемар Николаевич - Страница 59

На пристани Порт-Луи Беньовского ждали все десять человек из русской колонии. Лица их были радостны. Одеты все были как на праздник, а Агафья Андреянова надела такое платье, что Ваня, увидев ее, даже ахнул. Вечером в доме у ботанического сада за празднично накрытым столом, с пирогами и квасом, взаимным расспросам и разговорам не было конца. Рассказывая о жизни на Иль-де-Франсе, Чулошников прежде всего сообщил Беньовскому, что теперь в резиденции губернатора поселился новый человек — Пуавр. Полгода назад он сменил заболевшего Дероша, отозванного со своего поста во Францию.

Беньовский, выслушав Чулошникова, сказал, что все это стало ему известно еще во время пребывания в Париже. Однако, добавил он, неплохо было бы послушать, что из себя новый губернатор представляет. Чулошников и все сидевшие за столом, перебивая друг друга, стали рассказывать то, что знали или слышали о новом губернаторе. По их словам выходило, что Пуавр — не чета своему предшественнику. Если Дерош был откровенным сторонником испытанных временем колонизаторских приемов, основой которых являлся его излюбленный триумвират — палка, плеть и кандалы, то Пуавр был потоньше и похитрее своего предшественника. Хотя со времени его приезда в Порт-Луи прошло всего полгода, можно было понять, что новый хозяин Иль-де-Франса делает ставку на другое: Пуавр окружил себя тайными агентами, полицейскими и доносчиками. Его излюбленными методами были интриги. С первых же дней деятельности нового губернатора стало ясно, что он неискренен и лукав. И поэтому, по мнению всех, кто соприкасался с новым губернатором острова, в делах с Пуавром нужно было держать ухо востро.

Не менее внимательно Беньовский отнесся к рассказу Вани о его приключениях на Мадагаскаре. Выслушав Ваню, Беньовский сказал:

— Ты и сам не знаешь, Иване, какое великое дело ты сделал, подружившись с королевичем бецимисарков и занамалата. Наивеличайшее дело!

Как ни интересен был рассказ Вани, однако то, что поведал Беньовский, показалось всем еще интереснее. Весь вечер он рассказывал о том, как плыли они к берегам Франции, как добивался он свидания с королем Людовиком XV и как, наконец, благодаря заступничеству своих дальних родственников, капитана де Бертини и графа де Верженна, Это свидание состоялось. Два важнейших сановника Франции — министр иностранных дел герцог д'Эгильон и морской министр граф де Бойн — представили Беньовского королю. Людовик XV благосклонно его выслушал и поручил организовать отряд добровольцев, чтобы мирным путем, без насилия и кровопролития постепенно занять Мадагаскар. Вместе с ним, сказал Беньовский, в Порт-Луи приехали опытные торговцы, врачи интенданты и инженеры.

— Я не взял с собою ни одного попа и ни одного солдата, — добавил Морис, — хотя многие из них предлагали мне свои услуги. В Париже я получил королевский патент, который дает мне право беспошлинно торговать на Мадагаскаре, строить гавани и поселки, просвещать малагасов и оказывать им покровительство именем короля Франции. Мне, конечно, нужны будут добровольные помощники. И те из вас, кто пойдет со мною на Мадагаскар, не пожалеют об этом. Я крепко надеюсь на вас, друзья. А на тебя, Иван Алексеевич, — он повернулся к зардевшемуся от смущения Ване, — у меня особые виды. Но об этом скажу тебе после, по здравом обо всем рассуждении.

Следующие затем недели и месяцы промелькнули очень быстро.

Беньовский, Чулошников, Ваня, все другие русские, а также инженеры и интенданты, приехавшие с Беньовским из Франции, работали не покладая рук. Предстоящая экспедиция на Мадагаскар была делом ответственным и трудным, и подготовиться к ней нужно было как следует.

Беньовский старался учесть все. Он организовал занятия мальгашскими языками, и по его распоряжению все, кто собирался на Мадагаскар, должны были изучить или язык сакалавов, или язык бецимисарков. Каждый был волен выбирать, что ему угодно. Что же касается Вани, то ему было предписано заниматься языком бецимисарков. Сам же Беньовский ревностно занимался обоими языками, и, когда однажды Ваня спросил: «Для чего, Морис Августович, учите вы и тот и другой язык?» — Беньовский ответил: «Наша экспедиция, Ваня, будет совершенно особенной. Все европейцы, или вазаха, как называют нас малагасы, являлись на Мадагаскар либо для того, чтобы обокрасть туземцев бесчестной торговлей, либо для того, чтобы убить их и разграбить принадлежащие им дома, либо, наконец, для того, чтобы обратить их в рабство. Для этого ни солдатам, ни торговцам не нужно было знать языка тех, кому они несли смерть и горе. Мы же собираемся жить вместе с ними и прожить, возможно, очень долго и потому должны знать и язык, и обычаи, и нравы наших соседей».

Как-то днем, примерно месяца через два после того, как фрегат «Маркиза де Марбёф» бросил якорь в гавани Порт-Луи, Беньовский позвал Ваню к себе и сказал ему:

— Я возлагаю на тебя, Иван, большие надежды. По моим расчетам, месяца через три мы сможем отплыть к Мадагаскару. Не скрою, что подготовка экспедиции может затянуться, ибо новый губернатор Иль-де-Франса всячески мешает осуществлению нашего замысла. На этот раз колониальная администрация на редкость единодушна с местными негоциантами: и чиновники и торгаши боятся, что мы крепко ударим их по карману. Им не дает покоя королевский патент, предоставивший мне право беспошлинно торговать на Мадагаскаре и не позволяющий никому более вести торговлю с малагасами. Пока губернатор Пуавр мешает нам здесь, но как только мы окажемся на острове, он станет мешать нам там. Поэтому мы не можем быть беспечными. Мы должны опередить Пуавра и обратить все интриги губернатора во вред ему самому.

Я решил отправить тебя на остров раньше, чем «Маркиза де Марбёф» уйдет к Мадагаскару. Ты высадишься в деревне Манандзари и добьешься встречи с королем бецимисарков Хиави. Капитан Жорж со своими людьми будет ждать твоего обратного возвращения в деревне Таматав. Прежде чем ты увидишься с королем, постарайся повидаться с его братом, спасенным тобою, и попроси его помочь нам. Ты должен рассказать Сиави и самому королю, что мы скоро придем на Мадагаскар. Придем как его друзья и как друзья всех малагасов. Скажи ему, что с нами не будет ни солдат, ни бесчестных торговцев, ни попов. Скажи ему, что мы придем во владения короля бецимисарков для того, чтобы его племя узнало от нас, как нужно лечить людей и строить корабли, что мы передадим бецимисаркам многое из того, что знаем сами, а у них возьмем только то, что они добровольно отдадут нам, как справедливую плату за сделанное нами для них. Мы придем как друзья.

Через Два месяца я буду ждать тебя обратно. Если ты не вернешься, я буду считать это дурным знаком. Однако экспедиция все равно отправится на Мадагаскар. — Беньовский подошел к стене и остановился у карты. — Вот здесь, — сказал он, — деревня Таматав. В тридцати трех милях к северу — залив Мангаб. Мы войдем в залив и бросим якорь в устье вот этой реки, туземцы называют ее Тунгумбали, и будем ждать тебя, если ты к назначенному времени не вернешься в Порт-Луи. — Беньовский отошел от карты, и Ваня понял, что разговор окончен.

Он встал, крепко пожал протянутую ему руку и ломающимся баском произнес:

— Я все сделаю, как ты сказал мне, учитель.

Ваня ушел в море через неделю после этого разговора, взяв множество подарков для короля бецимисарков. Ушел на новом пакетботе «Жанна д'Арк» с капитаном Жоржем и его четырьмя матросами.

Беньовский, готовясь к экспедиции, купил за умеренную плату небольшой крепкий пакетбот, нанял капитана Жоржа вместе со всей его безработной командой и по просьбе капитана дал кораблю имя святой девы из Орлеана.

На этот раз путешествие окончилось благополучно. Пакетбот за неделю дошел до Мадагаскара и в начале февраля 1774 года бросил якорь в бухте деревни Манандзари. Туземцы, увидев пакетбот, высыпали из домов с копьями, луками и трехметровыми духовыми ружьями — сарбаканами в руках. Когда «Жанна д'Арк» еще только входила в бухту, по всему берегу уже гремели хазулахи — боевые барабаны бецимисарков, сделанные из обрубков стволов, полых внутри и туго затянутых сверху и снизу высушенной бычьей шкурой.