Охотники за динозаврами (сборник) - Шалимов Александр Иванович - Страница 60

— Справедливейшему из справедливых… или мне?

Я махнул рукой:

— Сделайте так, как сочтете более удобным.

Он молча взял узелок и жестом пригласил нас следовать за ним.

Какое множество подробностей способна сохранить человеческая память. Нужна только маленькая затравка, чтобы начать вспоминать… А уже потом воспоминания набегают, как морские волны. Одно за другим без конца… Затравка — мои записные книжки. Я листаю их страницы, и корявые сухие строчки оживают. Кажется, я слышу шум океана и звенящие удары металла о металл. Это ребята соединяют звенья вышки…

15 января

Мы полным ходом собираем буровую. Новое место я выбрал на внешней восточной стороне атолла, метрах в трехстах от причала. С помощью десятка молодых муайцев, присланных «Справедливейшим», мы уже перетащили на новую площадку все оборудование и палатки лагеря. Мы живем теперь на самом берегу океана возле остова буровой. Вышка растет не по дням, а по часам. Скоро можно начинать бурение.

… Как мы все ждали этого волнующего момента! И наконец, он наступил… Питер включил двигатель. Через несколько минут буровая коронка с вчеканенными в нее алмазами впервые впилась в тело рифа Муаи. Бурение началось.

За первый день мы прошли немного — всего несколько метров. Перед заходом солнца Питер остановил двигатель, и мы подняли на поверхность первый керн — желтоватый столбик кораллового известняка — частицу тела рифа.

Торжественное событие решено было отпраздновать за «праздничным столом» — большим брезентом, разостланным прямо на чистом коралловом песке пляжа. Вокруг брезента заняли места мы вчетвером и шестеро наших коричневых помощников. Из десятерых, которые участвовали в переноске оборудования, я оставил шестерку для помощи при самом бурении. Эти шестеро показались мне наиболее умелыми и ловкими. И я не ошибся. Неделю спустя они уже работали на скважине, как заправские буровики. Одиннадцатым за нашим праздничным столом был Ку Map. Он теперь торчал возле буровой с утра до вечера.

Праздничный обед был великолепным. Его приготовил молчаливый Тоби. Теперь, сидя за столом и слушая похвалы по адресу черепахового супа, запеченных в тесто тунцов, маринованных крабов и прочих яств, Тоби лишь скромно улыбался и молча посасывал трубку.

— Ну, а как там поживает вождь Муаи, — сказал Питер, подмигивая Ку Мару. — Не выпить ли нам за его здоровье?

— Я не знает, — сказал улыбаясь Ку Map.

— Неужели он никогда не выходит из своего дома?

— Я не знает.

— Ты все знаешь, чертенок, только говорить не хочешь. Почему? Верно, вы все его очень боитесь.

— Никакой муаи не боится. Никто не боится. Я тоже, — гордо сказал Ку Map, протягивая руку за очередной горстью засахаренных орехов.

— Муаи вождь очень хороший, о-о! — на ломаном английском языке сказал Ну Ка Вонг Танну, которого мы все называли Нука — самый молодой из наших новых помощников.

— А чем он хороший? — поинтересовался Питер.

— О, — сказал Нука. — О-о! — повторил он, широко разводя руками и поднимая глаза к звездам.

— Ясно, — объявил Питер. — Святой, наверно?

— Что такой «святой»? — быстро спросил Ку Map.

— Это, ну как бы тебе объяснить, это такой, которому все молятся.

— Что такой «молятся»?

— Ну, кланяются, поднимают руки вверх и бьют лбом об землю.

— У-у, — разочарованно протянул Ку Map. — «Молятся» это очень плохо. Голова будет болеть. Нет, вождь Муаи не святой…

Один из рабочих прикрикнул на Ку Мара. Малец обиженно надул губы и замолчал.

— Что он сказал ему? — спросил я у Питера по-немецки.

— Не разобрал…

— Надо было пригласить вождя к нам на праздник, — заметил Джо.

— Сделаем это, когда кончим бурение, — пообещал я.

Ку Map тихонько захихикал в темноте.

25 января

Бурение продвигается чертовски медленно. За десять дней мы не прошли и пятидесяти метров. Риф оказался сильно кавернозным. Пока пустоты были небольшими, мы еще кое-как справлялись с ними. Но вчера буровой инструмент провалился сразу на несколько метров. Алмазная коронка вышла из строя. На ликвидацию аварии ушел целый день. Если дело пойдет так и дальше, мы не кончим скважину в установленный срок…

Помню, я тогда сказал Питеру:

— Можно подумать, что этот «Справедливейший» знает кое-что о строении рифа Муаи. Он намекал при нашей встрече, что бурить будет трудно…

Питер насмешливо глянул на меня:

— И вы, шеф!..

— Что и я?

— Готовы уверовать в его необыкновенность. Все это чепуха!

— Кроме вчерашней аварии.

— Пустяки. Теперь будем бурить осторожнее…

Питер еще не закрыл рта, как двигатель на буровой начал чихать и заглох.

Потом прибежал встревоженный Джо.

— Идите скорей. Опять!

— Что опять?

— Инструмент провалился.

На этот раз дело оказалось гораздо серьезнее. Вероятно, произошел обвал стенок каверны: буровой инструмент зажало в скважине. Мы провозились до ночи, но так и не смогли извлечь коронку на поверхность.

Весь следующий день ушел на безуспешные попытки освободить инструмент. Скважина зажала его мертвой хваткой. Мы никак не могли заставить ее приоткрыть каменные челюсти.

К вечеру третьего дня Питер, который все это время раскрывал рот лишь для замысловатых ругательств, швырнул на песок тяжелый ключ и сказал:

— Все! Я испробовал все знакомые мне штучки, шеф. Придется бросить эту скважину и начать рядом новую. Считайте эти пятьдесят метров разведкой.

— Подождем до завтра, — предложил я. — Утро вечера мудренее.

Утром я стал к станку сам. Я знал один прием, которому научился от буровиков на Аляске. Он заключался в особом раскачивании инструмента, сопряженном с резкими изменениями режима работы подъемного механизма. Способ был рискованный. Можно было разорвать буровые штанги. Но иногда он помогал.

Я расставил ребят по местам. Объяснил, что каждому делать. Восемь пар глаз впились в меня с напряженным вниманием, ожидая команд. Не было только Питера. Он считал затею бесполезной и ушел купаться.

— Включить мотор, — крикнул я. Мотор заработал.

Я легонько нажал на рычаг подъемного механизма, и, к моему величайшему изумлению, инструмент пошел вверх, как нож из куска масла. Это было непостижимо…

Мы подняли колонну штанг на всю высоту буровой, свинтили их. Мотор снова заработал… Вскоре над устьем скважины появилась коронка.

Мы прокричали троекратное «ура».

На наши вопли прибежал Питер в купальных трусах и заморгал выгоревшими ресницами.

— Как это удалось вам, шеф? — спросил он, внимательно осматривая искалеченную алмазную коронку.

— Шеф такое слово знает, — объяснил Джо. — Пошептал и конец…

— Инструмент не был зажат, я поднял его наверх без всякого дополнительного усилия.

— Бросьте шутить, — хрипло проворчал Питер. — К чему?

— Я говорю вполне серьезно.

— Посмотрите, что с коронкой и керноприемником, — сказал Питер. — Их расплющило. Такие аварии не ликвидируются сами.

— И тем не менее, я поднял инструмент без труда.

— Чудеса какие-то!

— Может быть, обвал самоликвидировался; куски породы, зажавшие инструмент, могли провалиться на глубину в следующую каверну.

— Вы когда-нибудь слышали про такое? — прищурился Питер.

— Нет, но, в конце концов, скважин на коралловых атоллах пробурено не так много.

Все равно чудеса, шеф!

2 февраля

После той загадочной аварии мы бурим с большой осторожностью. Скважина постепенно углубляется. Наши ящики понемногу заполняются желтоватыми столбиками керна. Известняк продолжает оставаться сильно кавернозным. Этот риф как гигантская губка. Дырок в нем больше, чем породы. Мы прошли уже около четырехсот метров, а керна подняли всего сто пятьдесят. Остальное приходится на каверны.