Трое из навигацкой школы - Соротокина Нина Матвеевна - Страница 37

— Опомнись, Ягупов, — сказал тот, к кому были обращены бранные слова.

Сидевшие рядом офицеры дружно вцепились в поручика с двух сторон, пытаясь заставить его сесть, но тот расправил плечи, напрягся и зычно гаркнул:

— Сколько тебе платят за донос?

— Выбирай слова! Какие к черту доносы? — Франт тоже вскочил на ноги.

— Лядащев, уйди! Разве ты не видишь — он пьян, — умоляюще крикнул смуглый, с раскосыми, как у татарина, глазами, офицер. Он боролся с правой рукой Ягупова, но силы его были явно на исходе.

— Какие доносы? Те самые! — не унимался Ягупов. — Иначе зачем тебе с курляндцем компанию водить? Бергер мать родную не пожалеет, лишь бы платили. Бергер каналья, и ты каналья!

— Моли бога, чтоб я забыл этот разговор. А не то…

— Ты еще смеешь мне угрожать? Ах ты… — Ягупов рывком освободил правую руку и с силой метнул тяжелую оловянную кружку в Лядащева.

Тот пригнулся, но кружка все же задела его руку и со звоном упала на пол.

— Ты еще пожалеешь об этом, — угрюмо проговорил Лядащев, потирая ушибленный локоть и пятясь, потому что на него медленно надвигался Ягупов.

Каждый шаг с трудом давался поручику — на нем, как собаки на медведе, висели офицеры, и он волочил их за собой, скаля зубы, — вот, мол, я каков!

Отступая, Лядащев очутился за высокой спинкой беловского кресла и там остановился, угрожающе сжав кулаки.

Перепуганный Саша хотел было выскочить из-за стола, но не успел. Резким движением плеч Ягупов раскидал офицеров, вцепился в кресло и, словно не замечая сидевшего в нем Сашу, оторвал кресло от пола. Белов не пытался понять, зачем его подняли в воздух — может, Ягупов бахвалился силой, может, хотел сокрушить этим креслом своего врага, но чувствовать себя мебелью было так унизительно, что он, забыв страх, крикнул в вытаращенные глаза Ягупова:

— Это не по правилам!

Ягуповские пальцы разжались, кресло повалилось набок. Саша ударился головой об пол, но сразу вскочил на ноги и, заслонив собой Лядащева, звонко повторил:

— Так не по правилам. Вас трое, а он один. Дуэль надо производить с секундантами. Кулаками не защищают, а порочат дворянскую честь!

— Ты кто таков?? Тоже из топтунов! — Ягуповский кулак пришелся по левому уху, и Саша с размаху сел на пол.

— Ух ты… — прошептал он с недоумением и зажмурился, ожидая второго удара, но офицеры успели схватить Ягупова за руки и оттащить к окну. Лядащев помог Саше встать и усадил его в кресло.

— Я порочу дворянскую честь? — кричал Ягупов. — Щенок! Дуэли захотел? Так я тебя, пакостника, вызываю! Слышь? Я твои кишки намотаю на шпагу…

— Оставь в покое мальчишку! — прикрикнул Лядащев. — Драться будешь со мной! Зачем ты его ударил? — И тут же с досадой, но учтиво, словно не о нем только что шла речь, обратился к Белову: — Зря вы ввязались, сударь.

— Я сам вызываю этого господина, — доверительно прошептал Саша. — Дуэль необходима! Шпага — суть дворянской доблести. А кулаки… — Он держался за распухшее ухо и с удивлением вслушивался в свой чужой и словно треснутый голос: — В древних Афинах циник Крат повесил дощечку под синяк… чтоб все знали… и написал на ней…

— Ну, ну, — приговаривал Лядащев, приводя в порядок Сашин камзол… — Бог с ними, с Афинами. Здесь Россия. А вы не трус! Будете моим секундантом? Как вас зовут?

— Курсант навигацкой школы Белов к вашим услугам.

— Знакомьтесь. — Лядащев по очереди представил офицеров. — —

Поручик Ягупов Павел, — тот что-то прорычал в ответ, — поручик лейб-кирасирского полка Родион Бекетов, — раскосый офицер щелкнул каблуками, — поручик Вениаминов, — третий офицер с миловидным, добрым лицом коротко взглянул на Сашу и опять обратил все свое внимание на Ягупова, который сидел на подоконнике, бессильно опустив руки.

— Где будем драться? — спросил Лядащев.

— Поехали на острова. Например, на Аптекарский… охотиться… Все ясно испытывали облегчение от того, что назревающая драка кончилась таким простым и приятным способом.

— Нет, там охота царская. На Аптекарском только государыня может зайцев стрелять. Лучше на Каменный.

— Каменный теперь Бестужеву принадлежит, а вице-канцлер скуп, — сказал Бекетов. — Из-за'дюжины тетерок неприятность устроит…

— Плевать, — засмеялся Вениаминов. — Вице-канцлеру сейчас не до нас. А на Каменном, говорили, табор стоит. Поехали на Каменный.

Дуэль назначили на четверг, поскольку ближайшие два дня у Ягупова и Вениаминова были заняты — они дежурили во дворце.

— Встретимся на Васильевском у Святого Андрея, — сказал Лядащев. — Лодку я достану. Десять утра всех устроит?

— Господа, я новый человек в городе, — решился наконец Белов, — мне некого звать в секунданты… Не согласились бы вы…

— Я не калечу детей, сударь, — подал вдруг голос Ягупов. В мутных глазах его и в изгибе полных, красиво очерченных губ угадывались насмешка и удивление — откуда, мол, ты взялся, смелый воробей, и что-то еще неожиданно доброе и грустное. Александр почему-то смутился и понял, что куда больше, чем удовлетворять свою дворянскую честь, ему хочется подружиться с этим офицером.

— Ты меня прости, друг, что я тебя по уху звезданул, — продолжал Ягупов. — Это больно, я знаю. Но драться с тобой я не буду. Чего ради я с тобой буду драться? Вася — другое дело… Вася моим другом был. — Он вдруг сжал огромный кулак и погрозил кому-то неведомому. — Сволочи! — сказал он тихо. — Надька под стражей сидит, а я буду шпагой пырять, честь, понимаешь, защищать… — Он тяжело поднялся, оскалился на трактирщика, который наконец осмелился вылезти из-под стойки, и пошел к двери: — Все мы сволочи! — повторил он на прощание, и за тремя офицерами закрылась дверь. Лядащев и Александр остались сидеть друг против друга.

— Пожалуй, надо поесть, — нерешительно сказал Александр и нервно передернул плечами, — если мой рябчик еще не улетел.

— Улетел, так прилетит, — отозвался Лядащев. — Вы мой гость. Трактирщик! Убери все лишнее и принеси вина. А то здесь одни пустые бутылки.

Во время еды Александр старался держаться непринужденно, но каждое движение челюстей отзывалось такой мучительной болью в голове, что он против воли то и дело хватался за распухшее ухо и осторожно ощупывал его, словно пытался убедиться, что оно на месте. Лядащев был вежлив, учтив, но за его любезным поведением скрывалась легкая ухмылка — вот, мол, послала судьба защитника.

— Как секундант, я должен знать причину ссоры. Могу я вас спросить об этом? — вернулся Александр к интересующей его теме. — Сознаюсь, я еще никогда не принимал участия в настоящей дуэли.

— Спросить можно все что угодно, но не всегда можно получить ответ.

— А где находится Соликамск, которым так интересовался господин Ягупов? — Если бы ухо меньше болело, Александр бы давно понял, что пора остановиться в расспросах.

— Вы тоже интересуетесь географией? — усмехнулся Лядащев. — Это в Сибири, мой друг. Никому не пожелаю познакомиться с этим пунктом поближе.

— Простите, а кто такой Бергер?

— А вы умеете слушать, — нахмурился Лядащев. — Или подслушивать? Вот вам хороший совет — как можно меньше вопросов. Вы раньше слышали фамилию Бергер?

— Что вы? Я только вчера приехал в Петербург.

— И уже влипли в историю. Вы знаете, что сулит дуэлянтам, а равно и их секундантам российский закон?

— Знаю. Смерть. Но либо ты дворянин и обходишь законы, либо…

— Потише, молодой человек. — Лядащев присматривался к Александру с явным интересом. — Вам не мешало бы иметь в этом городе умного советчика, который умерил бы вашу прыть.

— У меня есть пара рекомендательных писем. — Александр полез в карман и наудачу вытащил записочку маленького графа, с которым обсуждал триумфальный въезд Измайловского полка.

— Ну и ну! — изумленно проговорил Лядащев, читая адрес. Александр заглянул через плечо и повторил, вытаращив глаза:

«Ну и ну…»

На записке было написано: «Дом немца Штоса против Троицкой

церкви. В собственные руки Лядащеву Василию Федоровичу».