Магнатъ - Кулаков Алексей Иванович - Страница 58

Бородатого русского аристократа сложно было не заметить даже на фоне его далеко не низенькой свиты – уж больно внушительной тот обладал фигурой. Тем временем «бескорыстный помощник справедливости» окончательно приблизился к врагу своего нанимателя, облизал пересохшие от вернувшегося волнения губы и выдернул из кармана револьвер:

– Проклятый развратник, это тебе за все твои преступления!!!

Дах!

От выстрелившего револьвера волнами разошлась оглушающая тишина.

Дах!

Превосходные черные брюки английского сукна, надетые на русском князе, как-то странно встопорщились в районе гульфика, после чего сластолюбец начал заваливаться на даму, одновременно прижав руки к самому низу своего живота.

Дах!

Меж толстых пальцев пробилась тонкая струйка крови… Очнувшись от сковавшего всех оцепенения, оглушительно завизжали сразу три женщины, а тело аристократа окончательно повисло на руках его свитских. Быстрое бегство под резкие свистки и крики начавших преследование жандармов, многоголосый шум взволнованно-шокированной толпы, небольшой безлюдный закоулок, где он избавился от револьвера, и запоздалое понимание – все пошло совсем не так, как предполагалось. В голове была всего одна мысль: бежать, бежать немедля и не оглядываясь!..

Тем временем пожилой румынский аристократ закончил обтирать руки душистой водой, уложил в небольшой дорожный кофр туалетные принадлежности, после чего подхватил штуцер-двустволку и закинул ее на самый верх большого, массивного и изрядно рассохшегося от старости платяного шкафа.

– Ну как-то так.

Успокоенно хмыкнув, он со всем пристрастием осмотрел свой пусть и не новый, но вполне приличный выходной костюм, а через пять минут уже был на улице, где довольно ловко присоединился к небольшой толпе любопытствующих зевак. К его сожалению, жертву злодейского покушения уже унесли внутрь «Империала». А так как толком никто ничего не рассмотрел, то версии произошедшего цвели, что называется, на любой вкус: от террористического акта до апоплексического удара.

– Да-да, вы правы, это просто ужасно!

– Представляете, так и не поймали! Зачем тогда вообще нужны эти жандармы, если посреди города…

– Во времена моей молодости о таком даже и помыслить не могли!..

Покивав головой и согласившись с тем, что нравы день ото дня падают все ниже и ниже и недалеко уже то время, когда повсеместно воцарится анархия, господин потихонечку отделился от начавшей расходиться толпы и дошел до скучающего извозчика:

– Болье-сюр-Мер.

Вальяжно развалившись на сиденье покачивающегося на ходу экипажа и время от времени посматривая по сторонам, пассажир едва заметно улыбался.

«Надо же, какой шевалье шустрый оказался! Не ожидал, не ожидал… Впрочем, это ничего не меняет – вернется к себе и будет сидеть как мышь под веником, тихо и не отсвечивая… М-да. Был я в Ницце и ни разу не искупался на ее знаменитых пляжах, а к тому же так и не посетил ее не менее знаменитых ресторанов и казино… Зато спокойно отстрелялся с помощью шевалье по одному из великих князей империи, потратив на это чуть менее десяти тысяч рублей. Кому как – а на мой взгляд, я прекрасно отдохнул и развеялся».

Покинув экипаж рядом с небольшим отелем «Ль’Авр Бле», бывший граф Дракула окинул его окрестности безразличным взором, после чего зашагал к вокзалу: поезд на Монако ждать не будет!..

Ровно через трое суток этот же мужчина, странным образом помолодевший и постройневший, к тому же еще и обзаведшийся щегольской бородкой и тоненькими рыжеватыми усами, зашел в купе поезда Париж – Санкт-Петербург. Где первым же делом бросил на столик трость и саквояж и с явным вздохом облегчения завалился на широкий диван. Когда картинка за окном дернулась, он устроился поудобнее, поправил что-то неприметное на левой руке и замурлыкал тихую мелодию. И если бы только кто-то исхитрился подобраться близко и ее услышать (а еще в совершенстве знал бы русский язык), то этот невероятно ловкий некто вполне мог бы разобрать довольно странные слова:

– Не кочегары мы, не плотники – но сожалений горьких нет…

Глава 10

Пятнадцатого октября одна тысяча восемьсот девяносто второго года на главном (потому что единственном) перроне Сестрорецкого вокзала собралась интересная группа мужчин. Одинаково рослые, мощные, двигающиеся с какой-то кошачьей грацией, они провожали своего товарища в дальнюю дорогу. Очень дальнюю – и в весьма суровые края. Вот только Сошников, которого суд приговорил за неумышленное убийство железнодорожного вора к двухлетнему поселению в Сибири, подавленным или хотя бы мало-мальски расстроенным не выглядел – потому как уезжал не отбывать наказание, а всего лишь в командировку.

– Ну что, брат, до встречи?

По очереди обнявшись с каждым из тринадцати провожающих, Демид глубоко вздохнул, прощаясь с привычной обстановкой и кругом общения. Еще раз огляделся, со значением всем подмигнул и пропал за фигурой кондуктора, зайдя в зеленый вагон. Нашел свое место, успокаивающе улыбнулся жене, шикнул на старшенького, чтобы тот сидел спокойно, и пошел проверить – как там устроился десяток его новых подчиненных, до недавнего времени работавших в фабричной охране. Все, как и он, были семейными мужиками, все отслужили свое в пограничной страже, много знали и еще больше умели, вот только, в отличие от него, ехали на Дальний Восток не в долгую командировку, а навсегда. Чтобы осесть там на земле и спокойно жить и работать… амурскими егерями. И то, что их только десять, никого не смущало – ранней весной следующего года из Сестрорецка отправятся по их следу новые десятки. И будут они выезжать до тех пор, пока дальневосточные владения князя Агренева не станут полностью защищены от разных там браконьеров и воров, а его работники – от любых посягательств на их жизнь и здоровье.

– Двинулись, что ли?

Словно навсегда прощаясь с городом, тоскливо завыл паровозный гудок…

Ту-у!..

Оставшиеся на перроне экспедиторы терпеливо дождались отправления состава, молча переглянулись и зашагали в поселок, проигнорировав все зазывания и вопросы привокзальной извозчицкой братии. Еще недавно их было пятнадцать, и все было хорошо – а теперь командир ими недоволен, вдобавок один из них уехал, а второй… Второй навеки упокоился в закрытом, и очень добротно заколоченном гробу: тело Глеба, скинутое в канализационный коллектор и вынесенное Неглинкой в спокойные струи Москвы-реки (где его и увидели мальчишки-рыбаки), успело основательно испортиться и разбухнуть. Так основательно, что опознать его еще можно было, а вот нормально попрощаться не получилось. О том же самом думал и их непосредственный начальник, направляющийся от проходной на третий этаж управы, – а еще невольно вспомнил, как тяжело было говорить его жене и детям о том, что их отец и муж никогда больше не вернется. Его ведь вина, он всем экспедиторам прямой начальник!.. Грузно усевшись за свой стол и оглядев сразу пять папок с важными бумагами, уже неделю ждавшими его внимания, господин главный инспектор Русской оружейной компании обреченно вздохнул и подтянул к себе первую укладку:

– И как только ты, командир, умудряешься не потонуть в этой бумажной трясине?..

В это же время, примерно в сорока верстах от Сестрорецка, стоя на утоптанной земле Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы, князь Агренев повел глазами по сторонам – на какое-то мгновение ему вдруг показалось… Впрочем, нет, все было так, как и должно. Работники компании давно уже заняли свои места, оборудование (в том числе и стреляющее) было трижды проверено, а зрители, поблескивающие золотом погон, а также лысинами и моноклями, приготовились полной мерой наслаждаться очередным «пикничком для избранных», устроенным известным оружейным магнатом.

– Господа! С вашего разрешения, я позволю себе пренебречь долгими вступительными речами, ведь краткость, присущая всем военным, является еще и сестрой таланта.

Одновременно с этим словами на дальнем конце полигона стали появляться мишени, раскрашенные весьма интересным образом – в цвета русской пехоты.