Сила любви - Спенсер Лавирль - Страница 57

– Это часа на два. Новое времяпрепровождение. Ты хочешь еще поиграть, или посмотрим телевизор?

– А вы как?

– Я бы предпочла телевизор. Что-то я устала. Сегодня у меня был тяжелый день.

– Я тоже. Давайте помогу вам убрать это.

Сложив игру в коробку, они прошли в гостиную. Она уютно устроилась на диване, он же растянулся на полу.

– Эй, вот же кресло, – сказала она.

– Нет, так удобнее. – Он задрал голову и посмотрел на нее снизу вверх, потом перевел взгляд на экран.

– Ладно, упрямец. – И она запустила в него подушкой с дивана, которая угодила ему прямо в лицо. Он подложил ее под голову и сказал:

– Спасибо.

На экране мелькали кадры давно надоевшей комедии. Ли, нажав кнопку, переключила канал. Дождь все стучался в зашторенные окна. Из спальни донесся смех Джои, сменившийся приглушенным бормотанием. Ли убавила звук телевизора. Невольно взгляд ее упал на лежавшего у ее ног мужчину, скользнул по его плоскому животу и скрещенным ногам, не пропустив выпуклостей между ними. Она виновато отвела глаза и вновь уставилась в экран.

Но мысли упрямо возвращались к нему.

– Эй, Кристофер?

– Хм?

– Я много размышляла над тем, что ты рассказал мне… о том, как ты рос.

Он лежал, не двигаясь, закинув руки за голову.

– Я рада, что ты рассказал мне об этом. Теперь мне понятно, почему ты дружишь с Джудом.

– Я рассказал вам об этом вовсе не за тем, чтобы вы жалели меня.

– Я знаю. Но я все равно рада. Твои родители… они, судя по всему, глубоко несчастные люди. – Она сделала паузу, надеясь услышать его ответ, но он промолчал. – Ты никогда не думал – может, стоит помириться с ними?

– Нет, не думал.

– А пытался когда-нибудь?

– Оставим этот разговор, Ли.

– Но ведь они твои родители.

Он сел и обернулся к ней.

– Знаете что… – спокойно сказал он. – Нам с вами нужно сразу договориться вот о чем: не хлопочите за них передо мной. Я знаю, вам это неприятно слышать, но я их ненавижу. Просто ненавижу и все. Я так считаю: родители не наследуют уважение своих детей, они его зарабатывают. А мои упустили свой шанс очень давно.

– Но ведь каждый человек заслуживает того, чтобы ему был предоставлен второй шанс.

– Я уже сказал: оставьте это, Ли. – В его голосе она уловила жесткие, повелительные интонации.

– Но, Кристофер, семья – это так важно, а ведь они…

– Для меня они умерли.

– Кристофер, какие ужасные вещи ты говоришь!

Он вскочил на ноги, швырнул подушку обратно на диван и направился к двери.

Она тут же встала с дивана и последовала за ним.

– Кристофер, извини. – Она успела схватить его за руку, прежде чем он оказался в прихожей. – Извини, – повторила она. – Просто я…

– Просто вы живете иллюзиями, Ли, – выпалил он. Никогда еще она не видела его таким: губы его презрительно скривились, выражение лица было суровым и беспощадным.

– Вы так думаете, потому что ваша мать вышагивает на импровизированном параде на пикнике, а отец в это время жарит на костре бифштексы. Неужели вы считаете, что можно весь мир привести к такой гармонии? Милая, вы так наивны! Вы родились в идеальной семье и повторили этот идеал и в своей семье. Но не все такие. В этой стране живут миллионы джудов – бедных, голодных, отвергнутых, запуганных, потому что не знают, что будет с ними завтра. И потому они тянутся к наркотикам и оружию. Становятся ворами и насильниками. Я – один из немногих счастливчиков, кому удалось вырваться из этой трясины. Но в этом заслуга не моих родителей. Так что не просите меня, чтобы я простил их, Ли. Никогда не просите об этом, потому что прощения не будет.

Она протянула к нему руки и прошептала:

– Сколько гнева. Я никогда тебя таким не видела.

Он отшатнулся и вскинул голову.

– Не надо!

Она уронила руки и прошептала:

– Извини.

Он взял с вешалки свою куртку.

– Нет, это мне надо извиняться. Я испортил вам прекрасный субботний вечер, и это после всех ваших трудов. Мне было очень приятно поболтать с Джои и… – Он надел куртку и стал застегивать молнию, но вдруг замер и умоляюще взглянул на нее. – Мне так жаль, что я все испортил.

– Не надо было мне заводить этот разговор. Я обещаю больше не делать этого. Хорошо?

Он достал из кармана перчатки и махнул ими в сторону спальни.

– Ничего, если я пойду попрощаюсь с Джои?

Она отступила на шаг и сказала:

– Конечно.

Он прошел по коридору и заглянул в ее спальню. Впервые, хотя бы и взглядом, он прикоснулся к миру вещей, ее окружавших. Флакончики духов на туалетном столике, открытые дверцы шкафа и в нем – вешалки с одеждой… Джои лежал на покрывале, разрисованном голубыми цветами, безжалостно скомкав его ногами. Под голову он подложил две подушки. Наволочки на них тоже были в голубых цветах.

– Эй, Джои… пока. Мне пора.

– Уже? – удивился Джои и бросил в трубку: – Подожди минутку.

Кристофер махнул ему перчатками.

– Спасибо. Мне очень понравилось. Я постараюсь еще как-нибудь заглянуть на стадион до конца сезона.

– Да, конечно… эй… я рад, что ты пришел.

Ли ждала его у двери. Он остановился перед ней. Глаза их встретились, расстались и встретились вновь. Он все комкал в руках свои кожаные перчатки.

– Я не злюсь на вас, – сказал он. – Просто… ну, я немного взволнован.

Он не устоял перед искушением вновь заглянуть в ее глаза цвета осенней листвы. Они были того же оттенка, что и цветы, которые она поставила за ужином на стол. Об этих глазах он так много думал, когда был вдали от нее, по выражению этих глаз он научился угадывать ее настроения.

Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал еле слышно:

– Что мы делаем, Ли?

– Миримся, – сказала она.

– И это все?

Она отвернулась.

– Прошу тебя, Кристофер.

Он вздохнул и хлестнул перчатками по ладони, потом медленно натянул их. Итак, ей хотелось играть в платоническую любовь. Черт возьми, этого он боялся еще больше, чем своих чувств к ней.

– Можно мне еще как-нибудь зайти к вам? – спросил он.

– Не знаю, – ответила она. – Это становится непросто для меня.

– Что ж, позвольте прибавить вам еще одну морщинку, – сказал он и, поддавшись внезапному порыву, наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй был достаточно коротким, чтобы отстраняться и протестовать, но в то же время теплее обычного дружеского. И уж вовсе не походил на трогательное прикосновение к щеке матери друга.