Чекан для воеводы (сборник) - Зеленский Александр Григорьевич - Страница 43

— Это произошло в двенадцатом столетии. Жил тогда, изволите знать, такой принц Афонсо Энрикес, носивший титул «графа Португальского». Он, изволите знать, воевал с собственной мамашей, которая хотела прибрать к рукам всю Португалию с помощью папы римского, но войска сына победили наемное войско матери, а сама она была пленена и заключена в темницу. Этим Афонсо не угодил Риму и Его Святейшество папа римский Онориус Второй потребовал от юного принца освободить его мамашку Терезу из заточения иначе, мол, будет он отлучен от святой церкви. И что же? В Португалию тут же собрался папский легат кардинал Коррадо с двумя своими малолетними племянниками. Там он наложил проклятье на город Коимбру и закрыл все храмы. Народ, объятый ужасом, потребовал от принца освободить город от ужасного проклятья. И Афонсо Энрикес выполнил это требование. Он догнал кардинала Коррадо и под страхом смерти его племянников заставил снять папскую анафему с города. Так что, папская курия способна на многое, особенно иезуиты…

Услышав последние слова, граф Алехан встрепенулся и, отпустив голубя, сказал:

— Ты говорил про иезуитов? Правильно. В этом деле явно торчат чьи-то ослиные уши. И это уши отцов-иезуитов. Только они смогли бы разузнать о нашей с Матильдой тайне. А может быть, даже и сами ее подстроили! Я этого не исключаю. Иезуиты способны на все. Это ведь они, решив погубить православный мир, всячески науськивают на нас неверных османов. Они заодно с ними. Во многом из-за этого у нас ведутся бесконечные войны с Блистательной Портой. Но ничего, даст Бог, прибудет наш флот в порт Ливорно и тогда мы всем им покажем нашу силу. Флот уже на подходе. И нужно во что бы то ни стало поднять восстание в греческих поселениях против магометанского засилия и угнетения. Все силы надо бросить на это. Теперь самое время!

Бурная деятельность обуяла графа Алехана после неудачи в любовной интрижке. Он принялся писать письма доверенным людям и рассылать их с помощью тайных курьеров. Даже Петру Громову не пришлось пребывать в безделии. Ему было приказано разузнать подробности неожиданного отъезда королевы Матильды в Данию.

Громов тут же направился к выходу из кабинета Орлова, но в дверях он обернулся и увидел, что граф смотрел ему вслед с каким-то странным выражением лица…

XVII

О том, что русский флот не сегодня-завтра войдет в порт Ливорно сэру Стефенсу доложил резидент британской разведки сэр Джексон, проделавший тяжелый морской путь от Кронштадта до острова Корсики на русском флагмане «Три Иерарха» в качестве корабельного кока. Ему удалось покинуть судно во время стоянки у острова Корсика, где его поджидал британский фрегат, как это и было заранее условлено. Подобрав на борт резидента, фрегат быстрее ветра устремился в Ливорно, опередив русский флот на день.

Сэр Джексон не стал распространяться о трудностях и лишениях морского перехода, оставив это занятие до лучших времен, когда можно будет в провинциальной тиши пописывать мемуары, а сразу сообщил сэру Стефенсу о подходе флота союзников и одной частной просьбе очень высокопоставленного лица из палаты лордов.

— Просили передать, что необходимо устранить от руководства делами русского главнокомандующего графа Алексея Орлова. Сделать это необходимо теперь же. И не ограничивать себя в средствах для достижения цели, — добавил к сказанному кок-шпион.

— Догадываюсь, чье поручение вы выполняете, сэр Джексон, — улыбнулся Стефенс. — Конечно, лорда Каскарта, бывшего посла в России… Так у меня развязаны руки?

— Безусловно, — ответил сэр Джексон. — Но только делать надо все очень тонко, ведь русские официально наши союзники против Высокой Порты…

— Тогда мы организуем прямо следующим утром нападение неизвестных на дворец графа Орлова. Сам Орлов при этом случайно погибнет, а документы, секретная переписка попадет в наши руки и будет тут же переправлена лорду Каскарту, — решил главный британский шпион.

— Пожалуй, это самый оптимальный план, но я не хочу вмешиваться в ваши дела, сэр Стефенс. Интересно только знать, кого вы назначите руководить такой… щепитильной акцией?

— Сэра Михайлоффа. Он изучил все подходы ко дворцу Орловых, досконально знает распорядок дня и где какие помещения находятся. И вообще лучше этого сотрудника никто не справится с данным заданием. А что предстоит делать вам?

— Мне необходимо вернутьтся на «Три Иерарха», когда он пришвартуется в Ливорно, сообщив командиру корабля, что на меня напала группа матросов, недовольных пищей, приготовленной на камбузе. Они избили меня, а потом выкинули за борт. Мне удалось спастись при помощи рыбаков с Корсики. Такова легенда. В случае чего командир корабля меня поддержит…

— А командир корабля капитан первого ранга Самюэль Грейг, не так ли? — спросил Стефенс.

— Совершенно верно.

— Именно из-за отказа нашего соотечественника сэра Грейга, находящегося на службе у русской императрицы, сотрудничать с нами, мы вынуждены были послать вас в это путешествие, сэр Джексон… — просветил коллегу главный британский шпион.

— Да, сэр Грейг мечтает стать русским адмиралом… Это его выбор. Во всяком случае, меня Грейг всегда и во всем поддерживал. Даже тогда, когда экипажу «Трех Иерархов» приходилось пить морскую воду, поскольку пресная вода протухла, а мне готовить на этой самой соленой воде первые, вторые и даже третьи блюда, сэр Грейг не давал меня в обиду недовольным… И теперь наш каперанг поддержит меня, засвидетельствовав мой рассказ и даже назвав конкретные фамилии преступных матросов, посягнувших на мою жизнь. Эти люди уже в царстве Нептуна. Они умерли от цинги…

— Да, все продумано, — покивал сэр Стефенс. — Будем надеяться, что все пройдет гладко.

— Будем надеяться, — повторил слова старшего коллеги по шпионскому ремеслу сэр Джексон и на этом они распрощались.

Сам же сэр Стефенс вызвал к себе сэра Михайлоффа и ввел его в курс дела.

— Эта акция может стать для вас звездным завершением вашей карьеры, — сказал он Михайлоффу. — Кое-кто в Лондоне уже готовит награды для ее участников.

— Очень хорошо, — обрадованно заявил Михайлофф. — Я как раз ходатайствовал об отставке. И лучше всего уйти, увенченным лавровым венком победителя.

— Будет вам лавровый венок и приличный счет в банке, — пообещал сэр Стефенс.

Всю следующую ночь он провел без сна, ожидая рассвета и доклада об успешном завершении разгрома русской штаб-квартиры в Ливорно. При этом в его голове неотступно крутилась одна и та же мысль: вот теперь и посмотрим, как поможет русскому графу его любимый святой…

— Вас требуют в резиденцию, сэр! — сказал дежурный офицер, явившись на квартиру сэра Стефенса ровно в час ночи, добавив тут же: — Неприятности, сэр. Убийство!

— Кто убит? — спокойно спросил главный шпион, еще толком не разобравшись в сути вопроса.

— Убит сэр Михайлофф.

— Где убит? Во дворце Орлова? — снова спросил сэр Стефенс, все еще спокойным тоном.

— Нет, сэр. Он найден убитым в нашей главной резиденции. При нападении неизвестных украдены секретные шифры и другие важные документы. На теле сэра Михайлоффа обнаружена очень странная записка. Вот она, сэр…

Офицер передал Стефенсу клочок бумаги с двумя четырехстишьями, написанными на английском языке. И тот пробежал их глазами: «Говорят, что Знанье — сила. Знанье — сила, это мило. К сожаленью, всё не так, И сильнее всех — дурак!»; «Пошалил милейший леший В сенцах с дочкой лесника. Имя-отчество младенцу Не придумали пока».

— Это дурацкие «частушки» Иванова, убийцы, подосланного Орловым. Русские черти снова переиграли меня, но следующий ход будет за мной и он, видит Бог, вряд ли понравится графу Орлову! Но сомнений у меня больше нет. Помощью святого Николая силён проклятый граф… Это очень осложняет дело! — сказал сэр Стефенс, неторопливо выходя из дома.

XVIII

Отряд янычар, «яко лев рыкающий», ворвался в небольшое греческое поселение, когда там оставалось мало мужчин, большинство засветло ушли на рыбный промысел в море. Объявив на рыночной площади, что все жители селения запятнали себя неповиновением турецким властям и даже вооруженным выступлением против них, янычары принялись методично и безжалостно истреблять старых и малых, женщин и детей, пока не залили кровью пыльные улицы поселения, перебив даже домашнюю живность, не успевшую укрыться от обезумевших от сатанинской ярости османов.