Уроки жизни - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 47

С уважением

Артур Конан-Дойль

«Гранд-отель»,

Трафальгарская площадь

28 мая

Дело Эдалджи. Заявление в Палате общин

«Дэйли телеграф»

1 июня 1907 г.

Милостивый государь!

Вчера в Палате общин мистер Гладстон отмахнулся от вопроса о возможности восстановления мистера Эдалджи в адвокатской гильдии, сославшись на то, что это не входит в компетенцию его департамента. Можно, конечно, было бы усмотреть в этом заявлении повод для дискуссии, но общественностью оно было воспринято как выражение самой сути государственного бюрократизма. Министерством внутренних дел признан факт незаконного обвинения мистера Эдалджи в увечении домашнего скота. Однако оно по-прежнему утверждает, будто бы именно он является автором писем, его же порочащих. Очевидно, что если это последнее обвинение справедливо, он не имеет права оставаться в числе представителей столь почтенной профессии. Так с лёгкой руки мистера Гладстона пущена под откос профессиональная карьера мистера Эдалджи. Заявление мистера Гладстона о том, что этот вопрос находится вне компетенции его департамента, есть остроумнейший парадокс.

Получается, мистер Эдалджи провёл три года в заключении (и теперь обречён на финансовый крах) всего лишь на основании обвинения, которое так и не было выдвинуто против него официально. Можно ли представить себе несправедливость более вопиющую и абсурдную?

Несколько дней назад я попросил высказать своё мнение о письмах Эдалджи человека, который доказал поддельность документов, фигурировавших в деле Дрейфуса. Без тени сомнения он заявил о том, что мистер Эдалджи не писал и не мог написать тех писем, что датируются 1903 годом.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Андершоу, Хайндхэд, Суррей

30 мая

Письма Эдалджи

«Дэйли телеграф»

11 июня 1907 г.

Сэр! Отвечая на вопрос мистера Ф. Смита, мистер Гладстон, если верить сообщениям, появившимся в печати, заявил следующее: «Эти письма сами по себе вошли в число документов обвинения, и жюри вынесло свой вердикт после самого тщательного ознакомления с ними». Но дело в том, что именно этот вердикт (обвинявший мистера Эдалджи в том, что он убил лошадь) был затем отменён. Я хотел бы особо подчеркнуть этот факт, ибо неосведомлённый человек, ознакомившись с ответом министра внутренних дел, может подумать, будто бы вердикт, о котором идёт тут речь, прямо обвиняет мистера Эдалджи в том, что он был автором анонимных писем (именно об этом у нас и идёт спор). Но даже если это обвинение (так и не предъявленное открыто), справедливо, отсюда — о чём и напоминает нам Комиссия — вовсе не следует, что мистер Эдалджи уличён в убийстве лошади. Мировой судья из Стаффорда, ныне покойный Мэтт Ф. Блэкистон сообщил в письме преподобному С. Эдалджи: «Присяжные рассмотрели лишь вопрос об убийстве лошади, и отклонили вердикт виновности. К второму вопросу — об истинном авторе писем — жюри после этого уже не возвращалось».

Итак, становится ясно, что молодой квалифицированный специалист пережил три года тюремного заключения, отлучён от работы и стоит перед угрозой финансового краха, став жертвой обвинения, которое в суде даже и не рассматривалось. Совесть нашей общественности не может оставаться спокойной до тех пор, пока по вопросу об авторстве писем не будет проведено специальное расследование, организованное при должном соблюдении интересов мистера Эдалджи. Только в этом случае его консультанты смогут наконец предоставить неопровержимые доказательства того факта, что обсуждаемые письма не написаны и не могли быть написаны им.

Только что я ознакомился с весомым (и изложенным весьма обстоятельно) мнением на этот счёт доктора Линдсея Джонсона, известного эксперта, помогавшего мэтру Лабори разрешить загадку дела Дрейфуса. Как и тогда, Линдсей Джонсон теперь спроецировал с помощью двух ламп фотографические позитивы писем на экран в 20–50-кратном увеличении. Установив один из фонарей на стойке, подвижной в плоскости азимута, он получил возможность выбрать отдельное слово и сравнить его с любым другим в том же тексте. С помощью этого метода можно проследить даже сердцебиение пишущего; во всяком случае, более точного анализа почерков никогда прежде не проводилось.

Доктор Джонсон изложил свои выводы под несколькими заголовками, но я хотел бы сейчас коснуться той их части, которая прямо относится к вопросу, мог ли Джордж Эдалджи быть автором писем 1903 года, подписанных именем «Greatorex». Ознакомлю читателя лишь с некоторыми выводами этого объёмистого и подробного отчёта. «Документы, подписанные «Edalji» и «Greatorex» не имеют друг с другом ничего общего. Автор первой группы писем — образованный человек, не допускающий грамматических и стилистических ошибок. Почерк здесь установившийся; ясно, что автор привык писать непрерывно в течение многих лет — одинаковые слова выписаны идентично (характеризуя пишущего как человека основательного и последовательного в своих привычках), все точки на местах. «Greatorex» писал судорожно и, по-видимому, с намерением изменить почерк. Этот человек явно необразован и в своих привычках непоследователен. Знаки препинания в письме практически отсутствуют».

Описав результаты проведённого им детального сравнения многочисленных букв и отметив всё то, чем два почерка радикально отличаются друг от друга, доктор Линдсей Джонсон продолжает: «Приводить и дальше примеры нет необходимости, потому что, как ни взгляни, между двумя письмами невозможно найти ничего общего. Что касается сердцебиения, то, рассмотрев письма под сильным увеличением, я насчитал 78 ударов пульса в тринадцати словах. В почерке Эдалджи постоянный подсчёт ударов оказался неосуществим. Это свидетельствует о том, что аноним выписывал в среднем по 13 слов в минуту (если пульс 75–80 ударов в минуту принять за нормальный), в то время как Эдалджи более твёрдой рукой писал намного быстрее. Могу предположить (теперь уже не столь категорично), что один автор (Эдалджи) — человек воздержанный, а другой — распущенный и склонный к выпивке».

Убедительно доказав, что мистер Эдалджи не писал писем, за которые понёс столь жестокое и несправедливое наказание, доктор Линдсей Джонсон в заметке под отдельным заголовком рассказывает о серии анонимных писем («Письма Мартина Молтона» — так можно было бы озаглавить эту часть его сообщения). Начало её прослеживается в 1892 году, а источник — где-то в районе одной из школ Уолсолла (тогда это было, очевидно, мальчишеской шалостью). Анонимное письмо, полученное мною на прошлой неделе, судя по всему, имеет к этой серии непосредственное отношение. Во всяком случае, доктор Джонсон делает вывод о том, что оно и письма Мартина Молтона написаны, несомненно, одной рукой. К рассмотрению его был также предложен вопрос о соответствии почерка Мартина Молтона тем письмам 1903 года, за которые пострадал мистер Эдалджи. Вопрос в высшей степени важный. А вот что говорится об этом в заключении эксперта: «Мы замечаем, что из 34 больших и малых букв алфавита 20 очень похожи, 8 обладают некоторым сходством, 2 сходны совсем незначительно и 4 выглядят совершенно по-разному. Но из этих 4 букв 3 встречаются исполненными в двух разных интерпретациях, первая из которых отмечена сходством, а вторая — нет, потому что буквы здесь изменены умышленно. Что же касается четвёртой буквы, «t», то с её помощью автор явно пытался ввести нас в заблуждение. Таким образом, мы практически доказали, что автор всех этих писем, равно как и тех, что были подписаны «Greatorex», есть одно лицо».

В прилагаемом письме доктор Линдсей Джонсон замечает: «Я сознательно не стал читать Ваших газетных статей, чтобы подойти к проблеме непредвзято». Вряд ли стоит напоминать читателям «Дэйли телеграф» о том, что выводы, к которым пришёл эксперт, совпадают с моими собственными, хотя и основываются на более тщательном и сложном методе рассмотрения писем. Об основательности полученного мною сообщения свидетельствует хотя бы тот факт, что оно занимает 19 рукописных страниц. Должен добавить, что доктор Линдсей Джонсон выполнил эту весьма трудоёмкую работу без оплаты или вознаграждения.