Стихотворения и поэмы - Колас Якуб Михайлович - Страница 15

15

‹1908–1910›

МОЙ ДОМ

Мой дом — приволье звездной дали, Орлами мерянный простор, Там, где ветров свободных волны С семьею туч ведут раздор. Мой дом — замшелой пущи своды, Где сосны рвутся в небосклон, Г де переливный смех русалок Тревожит мирных дебрей сон. Мой дом — песчаных нив равнины, Где бродят вьюги, зной печет, Там, где соха голодных кормит, Где жизни цвет — кровавый пот. Мой дом — поросший чернобыльем, С сухой осиною курган, Где тлеют прадедов останки, Где плачет ночка да туман.

‹1910›

НА КУПАЛЬЕ

На купалье на святое Рви, мать, зелье роковое, Папоротником что зовется И счастливым признается. Как нарвешь его на воле, В темном лесе, в чистом поле — Положи за образами, Освяти его слезами! Дважды, трижды, многоразно Окропи слезой алмазной! Счастья жди — его приплода — От восхода до захода. Как цветы его проглянут, Детям счастья дни настанут. Будем, мать, под кровом хаты Мы счастливы и богаты.

‹5 июня 1910 г.›

ЖНИВО

Созревших хлебов золотые посевы За селами, там, где лесов рубежи, Склонили колосья до самой межи С призывным шептаньем: где, жнеи мои, вы? И жнеи сошлися. Направо, налево, Срезая колосья налившейся ржи, Задвигались быстро серпы, как ножи, Под жнивные, старые вечно напевы. Тоскливая древняя песня плывет В колосьях склонившихся шепчущей нивы И в пуще теряет свои переливы. Плывет эта песня ко мне, и зовет, И в сердце, как звонкие косы, ноет: «Ты так же, брат, сеешь… а где твое жниво?»

‹Июнь, 1910›

РОДНОЕ СЛОВО

Под ярмом неправды многие столетья Тихо и покорно жили мы на свете. Жили и тянули свой ярем устало, И страна родная уж не нашей стала. Не для нас и сосны по ночам шумели, Не для нас и нивы в мае зеленели, Оставалось с нами лишь родное слово, Чтоб вести нас к счастью бытия иного. И оно вело нас: кроткие душою, Не клеймили дум мы злобой и тоскою, Молча умирали, молча шли на муку — Для чужой корысти, под чужую руку. Умирая дома или на чужбине, Отданы гоненью, отданы кручине, В беспросветной чаще сбились мы с дороги И напрасно ждали от людей подмоги. Все отнимут люди — злобные невежды, Вырвут веру в счастье, вырвут все надежды, Но того не вырвут, что нам мать певала, Как бессонной ночью колыбель качала. Ой, не взять у сердца молодого слова, Не запрятать песни в тесные оковы, — Пусть берут младенца с материнской груди, Пусть отца от сына отрывают люди. Ты сроднилось с нами, слово речи милой, Словно ива с корнем, словно с солнцем нивы, Делишь с нами счастье, делишь с нами горе, Словно мать родная с ласкою во взоре. Мы и сами даже никогда не знали, Как тебя мы в сердце крепко сохраняли, Как оберегали в счастье и в несчастье От напрасной злобы, от людской напасти. Ты вело нас в жизни с гордостью и славой, Пред врагом ты низко шеи не сгибало; Кто теперь со злобой над тобой смеется, Тот подобен ветру, что в ракитах бьется. Над тобой смеется, кто не знал от века, Что такое думы, доля человека, Кто по свету носит — зло и непритворно — Вместо сердца — камень, а души — дым черный. Вечно будешь с нами жить ты в мире этом, Речью миллионов говорить со светом, Из золы былого, дней слепых, кровавых, Вырастать посевом самой светлой славы. И рукой в мозолях тем родимым словом В книге всех народов, в заголовке новом Белорус напишет, гордо и не труся, Горестную повесть милой Беларуси!

‹1910›

Я ОТ ВАС ДАЛЕКО

Я от вас далеко, полосы родные, Я гляжу сегодня в небеса чужие, Но душой и сердцем только вас я знаю И стремлюсь, как прежде, к милому мне краю. Нет еще на свете пропасти глубокой, Нет еще на свете той стены высокой, Чтоб хоть на минуту — днем, порой ночною — Беларусь посмели разлучить со мною! Я от вас далеко… Каждый упрекает, Но чужие мысли кто же разгадает, Кто понять сумеет тот огонь, то море, Что бушуют в сердце и с неволей спорят? Только тот поймет их, кто до смерти самой Знал одни гоненья от судьбы упрямой, Кого доля-ведьма с юных лет немало, Словно лист осенний, по свету бросала. Я от вас далеко… Пусть везде брожу я — Дома только дума днюет и ночует. Слышу только гомон Беловежской пущи, Вижу только Неман, вниз плоты несущий. Кто взрастит в чужбине садик возле дома, Кто мне там построит крепкие хоромы, Чтоб могли сравниться с хаткою веселой И с гурьбой березок в белорусских селах? Я от вас далеко… Делит нас полсвета, А живу я с вами зиму всю и лето. Осенью дождливой с вами я печален, С вами у весенних радуюсь проталин. На восходе солнца, на его заходе Думаю я думы о родном народе, И едва увижу — пролетают гуси, Жду от вас вестей я с милой Беларуси. Я от вас далеко… Из чужого края Я на ваши песни эхом отвечаю. Я пою вам, братья, сердцем и душою, Сам хочу лететь к вам со своей тоскою… Нет такой могилы, крепкой домовины, Чтоб могли отчизну схоронить от сына, Беларусь родную — и поля и реки, — Как людей хоронят, схоронить навеки! Я от вас далеко… Боже ты мой милый! Неразлучный с вами до сырой могилы, Буду день и ночь я думать неустанно, Как вы там живете, в стороне желанной. А когда придется лечь мне в домовине, Этот холм могильный тень моя покинет, И, на крест склоняясь, погляжу туда я, Где мой край любимый, Беларусь родная.