Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 20

У края скал, чудом задержавшись, грубо рванув поводья, удвоив вчетверо усилия, Ренато остановил жеребца, спрыгнув на землю в порыве ужаса, и дрожа, выглянул в глубину пропасти…

Издали казалось, что вся долина Кампо Реаль кипит. Отовсюду, со всех дорог возникли темные лица, поднялись потрясенные головы, пришли в движение потные тела, бежали торопливые шаги… Все глаза пытались увидеть, все были у того места: голого ущелья, каменной стены, срезанной почти до пика, у края тех острых, как кинжал, камней, перед краем которого, словно сам был из камня, неподвижно стоял Ренато Д`Отремон…

- Ренато… Ренато…! – позвала донья София, подходя к нему в сопровождении священника.

- Не смотри, мама, не смотри!

Ренато схватил донью Софию, подталкивая ее в руки священника, который поддержал ее, и снова наклонился с ужасом, отразившемся на бледном лице… Обломанные ветки, полувыдернутые кусты, камни, упавшие при падении двух тел, скатившихся туда, а в страшной глубине, напротив недоступного края, кровавая неподвижная масса…

- Баутиста… Баутиста…! – отчаянно позвала София. – Найди веревки… лестницы. Позови людей. Нужно спуститься туда… она может быть еще жива…

- Нет, мама, это невозможно, она не смогла бы выжить… Никто не смог бы там выжить…!

- В любом случае нужно спуститься. Она Д`Отремон. Ее тело не может там оставаться… ее труп не может гнить там, как животное, в глубине этих скал. Она должна была родить тебе сына, Ренато, родить сына… У нее есть право на христианское погребение, по крайней мере! Нужно вызволить ее тело!

- Ты права, мама. Я сам спущусь.

Прошли долгие часы, пока он вытаскивал тело… С высоты ущелья выглянуло солнце, погружаясь в море, словно медный диск, сделанный из раскаленных углей. На носилках из ветвей несли холодные останки того, что было роскошной красотой, и в последнем милосердии руки Софии протянули траурную вуаль над искаженным и затвердевшим лицом… Теперь вершины были тихими; кишащий поток темных лиц и потрясенных голов, который взбирался на гору, шел тесно и бесшумно до роскошного каменного мраморного жилища; негритянская линия медленно продвигалась, заполняя сады, окружая роскошные веранды. Только одна женщина не шла позади всех, только одна дрожащая фигура снова выглянула в пропасть, и в нескольких шагах дверь развалившейся хижины, где другая женщина цвета эбонита, казалось, поджидала ее, неподвижная и застывшая за ветхой дверью. И перед ней у нее подогнулись колени, словно подчиняясь ритуалу, протянулись руки в жесте бесконечной мольбы:

- Кума… Кума… Она умерла… Умерла, ты знаешь. Ты видела кровь на пути, кровь в доме Д`Отремон. Ты знаешь, можешь, у тебя есть сила, Кума, помоги мне… Спаси меня!

Янина смотрела в лицо Кумы, черное, как тень; глаза загорелись в сиянии миража или безумия; толстые губы выставили на обозрение белоснежные зубы – единственный свет среди мрака, и она прошелестела:

- Плохие предзнаменования для дома Д`Отремон…

- Плохие, да, - покорно отозвалась Янина, объятая ужасом. – То, что ты им предсказала, уже свершилось… Разве ты не знаешь? Разве не понимаешь, что я говорю тебе? Она мертва! Ты сказала, что кто-то умрет, прольется кровь…

- Кровь на скалах ущелья, как когда умер хозяин дон Франсиско… Но он не свалился туда; он остался на краю утесов… Мои глаза это видели… глаза, которые столько повидали… Я слышала от хозяина проклятия, брань, и затем мольбу ребенка. Он медленно умирал; как дерево, сломленное циклоном… Но это не одно и то же… Есть кровь на камнях ущелья… Началось выполнение того, что я видела в дрожащем дыму… Но это еще ничего… Будет еще больше… Больше… Я это видела отчетливо… Я видела Кампо Реаль в руинах, видела, как разверзлась земля, видела, как изрыгала огонь гора, видела, как море бурлило…

Она бежала… бежала… насмехаясь, но встретила смерть… Она была отмечена роком, черным роком семьи Д`Отремон. Поэтому поскользнулись ноги коня, поэтому она скатилась в пропасть, в бездну, которая раскроется однажды, чтобы поглотить всех… Словно расколотая молнией раскроется гора, и выйдет из сердца земли черное смертоносное облако…

- Хватит уже! Приди в себя; ты бредишь. Открой глаза, Кума, посмотри… посмотри! Кума… Кума, ты обезумела…!

Отчаянная Янина подошла к темной пророчице и дрожащими руками трясла ее в грубом порыве тревоги, впиваясь ногтями в черную кожу, и наконец, странная женщина вздрогнула, словно очнулась, и с глаз исчезло ужасное видение. Снова старая знахарка, ловкий знаток всех горных трав, рабыня Д`Отремон, пришла в замешательство:

- Янина, чего ты хочешь? Теперь она мертва… Погасло солнце, которое тебя затеняло…

- Но хозяин Ренато не хочет больше меня видеть! Он меня презирает, ненавидит, и все из-за тебя, из-за тебя… из-за настойки, что ты дала мне, из-за пузырька, который разбился у его ног… Но у тебя есть сила, Кума, ты видела будущее… Потому я пришла к тебе, так как верю… Помоги мне, Кума, дай мне талисман, молитву для меня! Я должна вернуться…

- Не возвращайся… Забудь о нем… не приближайся к нему, или разделишь свою негритянскую судьбу. Раньше ты говорила, что ты моя подруга и веришь мне. Если так, то последуй моему совету: немедленно уезжай из Кампо Реаль, и забудь о своем хозяине. Забудь о нем!

- Легче было бы забыть о себе самой! Я предпочла бы высушить кровь в венах, содрать кожу, чтобы мои глаза не видели больше дневного света… Ты можешь сделать так, чтобы он полюбил меня… Раньше ты говорила: погасло солнце, которое тебя затеняло. Она встретила смерть…

- Да, она встретила смерть… потому что играла, как ты, с судьбой… Она встретила смерть, потому что кто-то подтолкнул лошадь… В последний раз говорю тебе: отойди от Ренато Д`Отремон, его имя проклято…

Медленно Ренато Д`Отремон поднял высокий лоб с ладоней… С тех пор, как вытащил тело Айме, он скрылся в глубине библиотеки, где четыре поколения Д`Отремон нагромождали ее книгами и бумагами… Словно животное в пещере, он погрузился в старое отцовское кресло, и оставался неподвижным, как будто искал в себе, на фоне ужасных событий, причину оправдать себя. На нем была грязная и разорванная одежда, в которой он спустился в глубину расщелины, разрывая руки об острые скалы, сделав для мертвой женщины то, чего не сделал бы для живой. И впервые он искал в глазах старого слуги поддержки и симпатии, хотя от его долгого молчания он терял терпение…

- Чего ты хочешь, Баутиста? Что ты хочешь сказать? Если это послание моей матери, скажи, что не нашел меня.

- Я пришел лишь узнать, хочет ли сеньор одеться и принять ванну. Начали приходить люди. Толчея бы вернулась в этот дом, если бы сеньора не сказала, что не хочет никого извещать. Она не хочет, чтобы приходили люди из Сен-Пьера, высказывали мнение и рассказывали, как и почему произошел несчастный случай.

- Да… Моя мать везде и во всем. Полагаю, я должен быть ей чрезвычайно благодарен, ценить ее за то, что она ни в чем не упрекнула меня.

- Дела таковы, как их описывают, и я со своей стороны могу успокоить сеньора. Из моего рта не выйдет ни одного недолжного слова. Я верный, как пес… настал час, когда я могу это доказать. Д`Отремон могут рассчитывать на меня и на людей, которых я привел сюда… Момент печальный для сеньора, но мне не хотелось бы опустить то, что бедная Янина тоже верна этому дому, и будет верна всегда… Она сказала мне, что вы уволите ее окончательно, что она должна убраться отсюда…

Напоминание, как искра, разгорелось в мучительном сознании Ренато. Он вспомнил последние слова Янины, жестокую сцену, где уволил ее на прерванной фразе: возможное разоблачение того преступления, о котором знали все, кроме него. С внезапным нетерпением он поднялся, взяв за руку Баутисту:

- Приведи Янину. Найди ее… позови… Быстро, это нужно… Приведи мне ее, Баутиста!

- Сеньор приказал позвать меня? Я уже пришла. Сеньор меня уволил и…

Твердая изящная рука Ренато сжала худую руку… Его губы сжались в красную линию над чрезвычайно бледным лицом, в зелено-голубых глазах вспыхнула искра, которая, расследуя, проникала, словно угадывая.