Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 24

- Что ты им рассказала? – спросил Хуан.

- То, что вы знаете, сеньор Хуан, то, что знаете! Сеньор Ренато будет бить меня палками, чтобы я рассказала ему, и затем окончательно прикончит, чтобы я никому не рассказала… Спрячьте меня, вы хороший, вы не боитесь хозяина Ренато! Меня чуть не убили проклятые псы! Не дайте им меня настигнуть… не дайте им меня схватить! Я буду молчать обо всем, что знаю… всем, всем, чтобы вы меня защитили. Спрячьте меня, пусть даже на корабль! Возьмите меня с собой! Я не хочу, чтобы меня убили… не хочу!

Она упала ничком на пол, безутешно рыдая. Два мужчины молчаливо смотрели на нее. Хуан побледнел, и немного дрожали руки Ноэля; из груди Аны вырвался стон:

- Не дайте им меня убить, сеньор Хуан! Если меня поймают, меня сразу убьют… Спрячьте меня здесь. Здесь меня не будет искать ни Баутиста с псами, ни хозяин Ренато…

- Возможно они мстят, Ана, но не тебе, - предвещал Хуан. – Успокойся… Поднимись… Найди Колибри, и оставайся с ним. Не высовывайся, если услышишь странных людей.

- Сынок, что ты предлагаешь? – добавил Ноэль.

- Ничего. Дать ей убежище, потому что она боится. Если кабальеро Д`Отремон способен преследовать людей с собаками, как зверей; если они заставят ее заплатить жизнью за преступление, что она знает о том, о чем мы все знаем, думаю по-человечески защитить ее. Его неотвязная идея преследовать меня не изменилась…

- Что ты хочешь сказать?

- Разве вы не понимаете? Скоро Ренато и я встанем лицом к лицу. Бесполезно избегать судьбы… Он будет меня искать, а я буду делать так, чтобы он меня нашел!

Хуан выпрямился своим обычным высокомерным и решительным жестом. Он сжал губы, его глаза сверкнули, сильные кулаки сжались, все в нем внезапно было готово к борьбе, от которой он думал отказаться, и пока глаза Ноэля восхищенно рассматривали его, проговаривая:

- Но тебе предлагали…

- Какое значение имеют предложения? Разве вы не видите тот путь, который мне указывает моя звезда? Друг против друга с детских лет… Разве вы не понимаете, что за его существование заплатил я, родившись, как будто это было преступление? Чтобы он спал в колыбели из золота, чтобы носил шелковые одежды, чтобы никакая тень боли не упала на его жизнь, пока моя жизнь была адом… Чтобы защитить его детство, ненависть Софии Д`Отремон накрыла меня своим черным облаком, и когда я любил женщину…

- Это была случайность, несчастье той, которую ты любил. Которая заплатила жизнью за свои безумства, единственная, на кого ты можешь возложить ответственность…

- Она любила меня… Ветреная, неверная, лицемерная, обманщица, была тем, кем была, но любила меня. Но он меня лишил ее… лишил, не зная об этом. Почему? Из-за богатства, могущества, из-за того, что он кабальеро Ренато Д`Отремон, потому что наша судьба так распорядилась, женщина стала его, когда на самом деле была моей…

- Не думаю, что ты что-то потерял. К тому же, он хотел быть твоим другом…

- Моим другом? Ложь! Его дружба была обманом, она никогда не шла от сердца… Среди драгоценностей и богатств нашего отца, он унаследовал лишь угрызения совести. Чтобы освободиться от этого, он хотел помочь мне, но он презирал меня, презирал так, что только мысль о том, что меня была способна полюбить женщина, он презирал еще и Монику де Мольнар. Это уже не было невинностью; вот там упала его маска… Мольнар, влюбленная в Хуана Дьявола заслуживала тысячи смертей; заслуживала принадлежать мне, как будто это самое худшее наказание, и это навязал он. Он швырнул ее мне в руки, как будто кинул падаль собаке.

Он распоряжался моей жизнью, как всегда. Он мог распоряжаться, потому что имел все; даже любовь Моники. И из-за этой любви она приняла жертву… упала в мои руки, как жемчужина в уличную грязь, оторванная от короны. Если бы она любила меня… Был час, Ноэль, день, секунда, когда наш долг был погашен. Знаете, где это было? На острове Доминика, когда в голубых глазах Моники дрогнула мечта счастья. Это была звезда, которая блестела в глубине колодца, луч света, осветивший мою мглу, цветок, раскрывшийся рядом с решетками моей тюрьмы… Это была награда, моя награда, но он снова вырвал ее… Она продолжала любить его, светловолосого и радостного Ренато Д`Отремон, достаточно непостоянного, чтобы истинно любить ее, когда обстоятельства были невозможными…

- Она была тебе верна, Хуан, не забывай об этом.

- Она была верна себе, потому что в ней не совмещаются низкие или подлые действия… Но из-за него она заперлась в монастыре; из-за него позволила увядать красоте в этих стенах, чтобы спасти, защитить его, сложив руки и умоляя меня, чтобы я не нападал на него, не ранил его; чтобы принять мучительную жизнь, как будто она решила умереть в тишине, чтобы Ренато Д`Отремон жил счастливо. И теперь вы и хотите, чтобы не было брожения ненависти, которая во мне поднимается, когда я только произношу его имя? Вы утверждаете, что можно понять и простить?

- Я лишь хотел тебе посоветовать, чтобы ты повернулся спиной ко всему этому. К прошлому, чтобы стереть его, Хуан. Оно уже прошло, его не существует…

- Прошлое – единственное, что мы имеем. Мы сами оставляем следы в нашем прошлом, наши мысли, чувства… Кто я, как не тот несчастливый ребенок, которого Бертолоци питал желчью и ядом, ради грядущего наказания врага или победителя, чтобы отомстить жизнью за свое оскорбление? Боль, унижения, все, от чего мог страдать ребенок душой и телом, от всего этого страдал я… Вы верите, что все уже прошло? Правда так думаете? Скажите мне это, смотря в глаза, Ноэль…

Педро Ноэль опустил голову. Затем проследил взглядом за Хуаном, который подошел к внутренней двери дома, и повернулся к ней решительным жестом…

- Хуан, куда ты?

- Не беспокойтесь, Ноэль. Просто удовлетворить любопытство. Я хочу знать, что думает, что считает, что чувствует Моника де Мольнар. Я хочу знать насколько сильна ее любовь, несмотря на кровь сестры, брызнувшей сегодня на Ренато, которая могла бы покончить с ним… Я хочу увидеть и услышать!

- Каталина… Моя бедная Каталина…

- Где моя дочь? Где моя дочь? Я хочу видеть ее, живую или мертвую!

- Ты увидишь… Увидишь ее немедленно… Дай себе минуту, чтобы перевести дыхание…

Заливаясь рыданиями в платок, Каталина де Мольнар задержалась, словно чтобы удержаться на ногах ей нужны были все силы, а взгляд Софии пристально смотрел в пустоту повозки, и ее душа казалось вздохнула, когда она проговорила:

- Моника не приехала? Ты одна, моя бедная подруга? Я вижу, сообщение дошло быстро. Я приказала ему не останавливаться по пути… Тем не менее, я не могла думать, что ты так скоро прибудешь… Что это за повозка? Сирило приказано служить тебе… В какой час он приехал?

- Он не приехал, я никого не видела, не от тебя я получила новость! Ты не могла считаться со мной… не могла! Ты должна была защищать своего сына! Я знаю, что это был Ренато!

- Ты потеряла рассудок? Не повторяй этого!

- Она обманула, посмеялась над ним, солгала ему! Ты знаешь… знаешь! Возможно ты думаешь, что твой сын был прав! Я не спорю, не ищу причины… Я только хочу видеть ее! Моя Айме… моя девочка…! Где она? Где она?

- Каталина, подожди…! Каталина…!

Софии удалось догнать ее. Как помешанная, Каталина бежала через просторные комнаты, прекрасные коридоры, пустынные входы, весь дом был безмолвен и нем, руки и голос Софии догнал и задержал ее, когда вскоре с ненавистью и ужасом она обвинила:

- Ты… ты…! Убийца!

- Не слушай ее, Ренато! – умоляла София, приближаясь в сильном волнении. – Останови ее! Пусть ее никто не услышит! Она потеряла рассудок… она помешалась! Она не знает, что говорит!

- Где моя дочь? Где?

- Уже покоится… - прошептал Ренато с бесконечной печалью.

- В земле? Навсегда? – кричала Каталина со страхом, отразившемся на белом лице. – Не позволив мне на нее посмотреть, не отдать ей последнее прощание! Ты убил ее! Ты заставил ее умереть, Ренато! Возможно, ты был прав… Возможно, ты имел право… но я была ее матерью, и я проклинаю тебя!