Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 59

- Который разместили во Дворце… Там ее он и найдет…

- Ладно, тогда я пойду… До встречи, Каталина…

- Колибри… Колибри…! Что происходит? Колибри! Ты слышишь меня? – позвал Ренато, встревоженный грохотом канонад.

- Да… да, сеньор Ренато… Я видел, как выпустили свечу из Крепости. Вы подумали, что это вулкан? Говорят, он погас, и навсегда… Что больше не вздрогнет…

- Тогда эти выстрелы…?

- Новый губернатор только что причалил. Сверху холма видно, как причалил корабль… огромный корабль, и два других позади… На одном из них везли солдат, на другом, Бог знает кого… Подарки из Франции, чтобы мы остались на Мартинике, чтобы не боялись больше вулкана…

Медленно, с видимым усилием, Ренато поднялся с постели и, держась за хрупкую стену, сделал несколько дрожащих шагов по неровному полу…

- Хуан не вернулся?

- Нет, сеньор. Но уверен, что он придет вечером… Он знает, что нужно принести поесть, что уже все почти закончилось. И как вы знаете… Где бы он не был, но он принесет…

Снова Ренато Д`Отремон почувствовал волну стыда на щеках. Это не только героический поступок спасения его от смерти, несения его на руках, превозмогая боль и усталость… Этот странный человек, брат и враг, спаситель и соперник, приносил ему каждый день нужные для него вещи, перевязывал рану, давал лекарство, когда он бредил, укрыл от непогоды, имея человеческое милосердие к его беззащитности… В течение трех месяцев, он, богатый Ренато Д`Отремон, получал хлеб из рук Хуана Дьявола!

- Вы выйдете, сеньор Ренато? Не дождетесь капитана?

- Думаю, что лучше не буду его дожидаться…

- Но у вас не хватит сил идти. Капитан сказал, что вы еще слабы…

- Я сделаю усилие… Это нужно…

Он ощупал разорванную рубашку, едва прикрывавшую обнаженное тело; его босые ноги выглядывали из порванных и истрепанных штанов из грубого полотна… Понимающий Колибри улыбнулся и объяснил:

- В той коробке есть ваши ботинки и ваш жакет. Капитан сказал мне всегда носить эту коробку, сказав, что если вы встанете, то не можете ходить босым… Еще есть ваш портфель, кольцо и часы…

Ренато взял тот ящик, который был сундуком его бедных сокровищ… Там был его жакет из тонкой пряжи, порванный и сожженный; часы, кольца, сапоги, которые он надел, когда взял на себя командование Галионом, а внизу портфель, нетронутые деньги, смятые и обесцвеченные, аннулирование брака Моники и назначение действующим офицером, который взял на себя власть преследовать Хуана Дьявола…

- Хозяин сказал мне, что они ваши, и что нужно вам их отдать, когда будет нужно… Вы оденетесь? Выйдете?

- Это нужно… Я должен это сделать… Я должен сделать это как можно раньше… Я должен найти человека, который только что приехал…Должен увидеть нового губернатора, которого нам прислала Франция!

С усилием Ренато оделся. Неуверенным шагом, поддерживаемый только натянутой струной воли, он пересек широкий кусок пляжа, и едва скрылась его фигура за выступающими стенами старой Крепости Сан-Луи, как появился другой хорошо знакомый, теперь медленный и уставший, который появился перед Колибри с другой стороны входа заброшенной хижины, и тот указал возбужденно:

- Вон туда, вон туда… Вы еще можете его схватить, если захотите… Я еще могу сбегать туда, сказать ему, что вы хотите сказать… Вы слышите, капитан?

- Слышу… О ком ты говоришь?

- О ком, как не о сеньоре Ренато? Он поднялся, оделся и забрал все, капитан… а также бумаги…

- Все это его, Колибри, - подтвердил Хуан уныло и устало.

- Он смотрел на это долго… Я думал, что он оставит их, но он положил их в карманы… Еще то большое, с печатями, разрешение для… Вы не помните, капитан?

- Да, Колибри… Отлично… Чтобы преследовать, схватить нас, убить меня, если буду оказывать сопротивление при мирной капитуляции. Естественно, он унес эту бумагу с собой…

- И сказал, что ему нужно увидеть губернатора, который только что приехал. Это тоже естественно, капитан?

- Тоже, Колибри. Этот человек, который приехал, представляет собой возврат к тому порядку, уважение к привилегиям, выдающимся фамилиям, к большим состояниям, к могуществу тех, кто имеет право на зарегистрированной и проштампованной земле… Как может Ренато не быть первым, кто придет поприветствовать его, если он один из самых привилегированных?

- Но вы вытащили его из воды, когда он тонул! Вы вылечили его и ухаживали за ним три месяца! Вы… Вы…

- Забудь об этой подробности, Колибри, как скорее всего уже забыл Ренато… Забудь об этом и дай мне немного воды…

Он сел на кровати с выражением глубокого уныния, совершенной усталости… На миг он прикрыл веки, а затем приоткрыл, чтобы лениво посмотреть на странный и суровый пейзаж…

- Вот вода, капитан. Я вижу, вы очень устали… Вы не встретили сеньору Монику, да?

- Нет… В Дюко, в Сент-Эпри, в Ривьер-Сале, есть монашки-беженки, но никто не мог рассказать о ней… Все повторяли ужасную фразу, все напоминали более-менее вежливыми словами, что больше мертвых, чем живых, больше исчезнувших, чем здоровых на этой несчастной земле… Возможно, они правы, возможно остальные тоже правы… А теперь, оставь меня, Колибри… Я хочу побыть один…

Он погрузил лицо в ладони, а пока мальчик удалялся очень тихо, вечный и больной вопрос неудержимо сорвался с дрожащих губ:

- Моника, где же ты?

- Моника… я все утро ищу вас…

- О… друг Ноэль! Вот и я…

- Где меньше всего мог подумать. Кажется, вы специально скрываетесь от меня… От одного конца до другого я ищу вас в госпитале, залу за залой, кровать за кроватью…

- Я ушла, оставив место для настоящих медсестер. Мне сказали, что новый губернатор привез людей и материалы, пригодные для того, чтобы обо всех позаботиться…

- Конечно же он привез с собой то, чего нам больше всего не хватало… Милосердие всего мира было потрясено нашим несчастием; но это не причина, чтобы вам прятаться… Не представляете, с каким интересом, каким упорством просит губернатор Воклен вашего присутствия. Вы первая в списке, который ему вручили по прибытию… Первая среди персон, кто с самоотверженностью и героизмом поддерживали коллективный дух в этом несчастном Фор-де-Франс.

- Что вы говорите, Ноэль?

- Дочь моя, думаю, на вашем счету тысячи человек, которым вы помогали, заботились и лечили. Вашему примеру следовали бригады добровольцев, чтобы помочь раненым без семьи… Кому, как не вам следовали женщины, так занятые беззащитными и осиротелыми детьми? Новый губернатор удивлен, очарован… О вас столько говорят… Идемте… Позвольте сопровождать вас…

- О, нет Ноэль! Для чего? Я делала, что могла, пока это было нужно. Теперь не нужно, не стоит больше…

- Но вы сошли с ума, Моника? Идем… Идем. Я обещал немедленно вас привести. Вы не можете падать духом, когда все узнают и будут аплодировать вам, когда со всей справедливостью наградят вас за бессонницу…

- Я ничего не заслуживаю, и вы как никто знаете это. Я боролась всеми силами против несчастья… Меня поддерживала безумная надежда… У меня были все невозможные усилия, и пронзало страстное желание во плоти и в душе…

- Моника! Моника!

Моника де Мольнар и Педро Ноэль отступили назад, побледневшие, взволнованные, не веря глазам, ушам… Бледный, неуверенный, выглядевший совсем по-другому, Ренато Д`Отремон остановился под той сломанной аркой разваленного двора… Он, казалось, задыхался от эмоций, чрезмерно распахнув глаза, которые вонзились в нее, парализованной резким толчком огромного удивления… Но это он, к ней он протягивал руки… Старый нотариус поддержал его, когда молодой Д`Отремон закачался так, словно вот-вот упадет в обморок. Затем руки Моники схватили его, и он сжал их безумно, целовал их ликующе и наконец сжал ее в объятиях, не находя слов:

- Это правда! Правда! Это была ты… ты…! Ты жива… жива…! И вы тоже, Ноэль… Вы…

- Осторожнее, Ренато… - заботливо посоветовал Ноэль. Он помог ему присесть на один из сломанных столбов дворика, увидев, что тот задыхается, с трудом вбирает в себя воздух, открыв наконец оборванный жакет и разорванную рубашку, пока Моника и Ноэль с ужасом смотрели на страшный шрам на его груди, и Ренато признался, делая усилие: