Искатель, 2013 №2 - Бычков Александр Сергеевич - Страница 42

Парень смущенно опускает глаза.

— Скажете тоже… Шофер как шофер.

Громов улыбается.

— А чья фотография в городском парке? Не твоя разве? Нет, Володя. Ты своей доброй славы не стесняйся. Ее еще не каждый заслужил. А твой портрет уже в галерее передовиков.

Он поднимается из-за стола, освобождая мне место, пересаживается в угол.

— Лучше расскажи нашему следователю, товарищу Демичевскому, о Камилове, — где, когда и при каких обстоятельствах с ним встречался. Так же подробно, как мне сейчас рассказывал.

Бучкин с минуту молчит, собираясь с мыслями, потом спокойно и подробно начинает объяснять:

— Эдиком его зовут. Камилов Эдик. Я с ним года три назад познакомился. Вместе пятнадцать суток отбывали. Он нам все анекдоты травил да разные байки о Черном море рассказывал, как там летом с девчонками развлекался. В общем-то, веселый парень… И тут вдруг дней десять назад встречаю его вечером, часов около семи, у «Бирюзы». Прохаживается у дворика, покуривает, будто ожидает кого из магазина. Я к нему: «Здорово, Эдик!» Повернулся он и поначалу вроде как испугался чего-то. А когда узнал — заулыбался, подхватил под руку и давай выпытывать, как живу, да чем живу, вожу ли еще машину… Настоящего-то разговора у нас с ним не вышло. Как сказал ему о моем анфасе в парке, он сразу поскучнел, заторопился прощаться. И больше уже я не встречал его. Так бы и не вспомнил о нем, если бы не вчерашний разговор с товарищем Громовым… Ушел он от меня, а я и уснуть не могу, все его вопросы и рассуждения о «ЧП» в «Бирюзе» из головы не выходят. И вдруг — как огнем меня ожгло: а чего это Эдик крутился у магазина, не он ли там нашкодил? От корешей своих прежних слышал, что на любое подлое дело пойти может, такой уж он парень заводной. И вот как подумал о нем, так еле утра дождался, чтобы позвонить к вам.

— Портрет показывал? — спрашиваю Громова.

— А как же, — отвечает. — Опознал его Бучкин. Камилов был в «Бирюзе».

Оформляем показания Бучкина и прощаемся с ним.

— Золото, а не свидетель! — восхищается Громов.

— Как ты вышел на него?

— Мы же договорились у Белова — еще раз пройтись по квартирам в районе «Бирюзы». Бучкин как раз на той же улице живет. Дай, думаю, к «крестнику» своему загляну. Отец у него, к сожалению, пьяница. Дома никому житья не давал. Вот парень и закуролесил. Много мне с ним повозиться пришлось, пока на путь истинный поставил. А вчера захожу к нему и откровенно так спрашиваю; «Слышал, что в „Бирюзе“ случилось?» — «Слышал», — отвечает. «Ну и что ты обо всем этом думаешь? Кто мог там отличиться? Как думаешь?» — «Не знаю, — говорит. — Уж очень нахально действовали. У нас вроде таких громил и не водилось». — «Но и чужой, — говорю, — не смог бы так подготовиться, время на это нужно — и магазин изучить, и подходы к нему…» Пожал он плечами, а сегодня утром и звонит мне: мол, вспомнил, что видел на днях у «Бирюзы» одного давнего знакомого.

Да, молодец Громов. Ну, теперь нам нельзя терять ни минуты.

— Где живет Камилов, выяснил?

— Нет еще.

— Как думаешь, сколько ему лет?

— Двадцать пять, не меньше.

Снять телефонную трубку и позвонить в адресное бюро — дело нескольких секунд, и вскоре в моем блокноте появляются два адреса: Камилова Эдуарда Каюмовича, 1959 года рождения, и Камилова Эдуарда Георгиевича, 1957 года рождения. Первый проживает по улице Большая Садовая, 17, квартира восемь, второй — Заводская, 10, квартира двадцать восемь. Другие однофамильцы Камилова в адресном бюро не значатся. Кто из этих двух побывал в «Бирюзе»?

— Придется проверять обоих, — озабоченно говорит Громов.

— Зачем обоих, — успокаиваю. — Интересующий нас Камилов, как ты слышал, отбывал пятнадцать суток. Надо поднять материалы, там его адрес тоже указан.

— Точно! — оживляется Громов. — И как это я не сообразил. Бывают заскоки — что ближе лежит, то и далеко!

— Ничего, ничего… Действуй! Доводи дело до конца. Лады?

— Лады!

— Белов здесь?

— Здесь. Тебя ждет. Тут ему звонок за звонком из УВД. И всё по «Бирюзе». Мол, не требуется ли нам помощь? Белов, конечно, тактично заверил, что и мы тут не лыком шиты. Но, видно, там хотят подстраховать нас.

— Ничего, теперь и сами справимся.

Мы расходимся, и я отправляюсь к Белову.

— Ну, прибыл? — приподнимается он из-за стола, отвечая на мое приветствие. — В семнадцать часов оперативка по «Бирюзе». Нужно рассмотреть все, чем мы объективно на сегодня располагаем… С Громовым виделся?

Я улыбаюсь.

— И с ним, и с его «крестником», Александр Петрович. По-моему, мы уже выходим к финишу.

— Ишь, какой шустрый, — усмехается Белов. — А вообще-то, давно пора. Подзадержались мы на старте.

— Зато сейчас набираем темп.

— Ой, Демичевский, — качает головой Белов. — Что-то мы с тобой на спортивный лексикон перешли. Скажи проще: выяснил — кто?.. Камилов?

— Он, Александр Петрович. Он! Остается продумать: когда, где, как брать его… если, конечно, он еще в городе.

Глаза Белова заметно веселеют. Он хлопает меня по плечу.

— Продумаем! Это мы, Демичевский, продумаем. Теперь мы его и на краю света найдем.

Он садится, но я не ухожу. Хочется узнать, звонил ли из больницы Наумов, как состояние Кандаурова.

— Уже наслышан? — вопросом на вопрос отвечает Белов и хмуро продолжает: — Да-a, вот такие у нас невеселые дела… Плохо Кандаурову. Все еще не пришел в сознание… А ведь молодой! Ему бы только жить да радоваться, а вот поди ж ты…

Он удрученно вздыхает.

— Знаешь, не хочется, да и не люблю говорить высокие слова… Думаю сегодня об одном — лишь бы выжил парень! Обидно терять таких людей. Горько, понимаешь? Этот мерзавец, что с топором был, и мизинца его не стоит!..

Молча киваю и больше не задаю вопросов.

— Ну, иди, иди, — машет Белов.

И я выхожу.

А к пяти часам все приглашенные на совещание один за другим собираются в его кабинете. Присоединяюсь к ним и я. «Наш» Камилов проживает, как выяснилось, по Большой Садовой, 17.

Опять присаживаюсь у окна, оглядываю присутствующих: за столом — Белов, сосредоточенно перебирает лежащие перед ним бумаги, на диване в напряженных позах ожидания застыли Громов и вернувшийся из больницы Наумов, на стульях, расставленных у стен, разместились другие члены следственно-оперативной группы.

Белов наконец поднимается, обводит всех долгим взглядом:

— Начнем, товарищи… Давайте посмотрим, чем мы располагаем по делу о разбойном нападении на «Бирюзу», и наметим план наших дальнейших действий. Кто выскажется первым? — спрашивает он, но при этом смотрит только на меня.

И правда — кому, как не мне, доложить о складывающейся обстановке. Я поднимаюсь.

— Разрешите, товарищ майор?

Белов кивает. Все выжидающе смотрят на меня. Коротко объясняю существо дела.

— Значит, предлагаете сегодня же брать Камилова? — спрашивает Белов. — Не торопитесь ли?

— Нет. Откладывать с этим не следует, — твердо отвечаю я, убежденный в своем решении.

— Однако нам неизвестна его сообщница. Задерживать — так одновременно обоих, — возражает Наумов.

Белов долго смотрит на меня, что-то соображает. Поворачиваюсь к Наумову.

— Нам нельзя и часа тянуть с Камиловым. Пока будем искать его сообщницу, не преподнесет ли он новое «ЧП»? Как тогда людям в глаза будем смотреть?

— Пожалуй, вы правы, Демичевский, — говорит Белов. — Где полагаете брать Камилова?

— Дома. Только дома. На улице опасно — кругом люди, вдруг заминка какая, и он за пистолет… Теперь-то ясно, что он на все способен.

— За пистолет он и дома может схватиться, — замечает Наумов. — Переполошим людей, если хуже чего не выйдет… Что у него за квартира? С кем он живет? Где работает или учится?

— У него только мать-портниха, — вступает в разговор Громов. — Я тут перед совещанием участкового опросил… Камилов уже давно — лишь на ее хлебах. После десятилетки учился пару лет в инженерно-строительном институте — бросил, устроился барменом в ресторан и тоже не удержался там. А живут Камиловы в двухкомнатной квартире, на втором этаже.