Маска - Мартин Сабина - Страница 23

Де Брюс прислушался к своим ощущениям. Боль угасла, но тревога осталась. Мелисанда Вильгельмис не умерла. Она была жива и находилась где-то там, за стенами замка. Оттмар достал из кармана серебряную заколку. Нельзя терять бдительность. Никогда. Пока он собственными руками не отправит проклятую мерзавку в ад.

***

Вот уже несколько часов Мелисанда не спала. Она не задернула занавеску, заменявшую дверь в спальню, и смотрела на меч. Лезвие поблескивало в лунном свете. Девочка вслушивалась в тишину. Раньше она не задумывалась о том, что на расстоянии выстрела[18] от ее дома все пахло, выглядело и звучало как-то иначе.

В их доме витали запахи свежего хлеба, дорогой ткани, которой торговал отец, пряностей, хранившихся в каморке. Но больше всего Мелисанде нравился запах розового масла, которым мама натиралась на ночь.

В доме палача тоже приятно пахло: травами, подвешенными под потолком, сваренным Раймундом супом, копченым мясом и сухими дровами. Мелисанда глубоко вдохнула, и у нее возникло странное ощущение, которому вначале она не смогла подобрать название. Утешение. Да, она ощущала утешение.

Сквозь щели в ставнях пробивались лучики лунного света, игравшие на стальном лезвии меча. Мелисанда попыталась закрыть глаза и уснуть, но перед ее внутренним взором тут же предстало ущелье: кровь, раненые, печаль в глазах матери, стрела в сердечке Гертруды. Осторожно встав с кровати, девочка налила себе вина и залпом выпила его. Мысли тут же спутались. Она вернулась в спальню, забралась под одеяло и вдохнула аромат свежего сена. Но сон все не шел.

Раймунд был таким чистюлей. Почти как ее мама. Она сводила с ума всех слуг, заставляя их постоянно убирать, подметать, мыть.

Луна медленно катилась по небу, меч все поблескивал.

Мелисанда услышала, как ключ проворачивается в замке, и поспешно перевернулась на бок. Раймунд старался войти в дом тихо, но наделал столько шума, будто по комнате проскакал табун лошадей. Шаркая, он вошел в спальню девочки. Погладил Мелисанду по голове, поправил одеяло.

Мелисанда уловила исходивший от него запах пива.

— Мелисанда Вильгельмис, Богом клянусь, жизнью клянусь… Я буду защищать тебя, как родную дочь.

Он еще раз погладил девочку по голове и вышел из спальни. Вскоре послышался оглушительный храп.

Глава 3

Пыточных дел мастерица

Июнь 1330 года

Раймунд в зеленом камзоле походил на графа. Он был такой статный. Лучшего отца невесты и представить себе нельзя. Мелисанда гордилась Раймундом. На ней было темно-красное платье, сшитое на заказ. Оно подчеркивало яркое золото ее волос. Сегодня лучший день ее жизни. Сегодня она выходит замуж.

Перед церковью уже ждали жених и его семья. Адальберт Брайтхаупт, первый сын почтенного главы гильдии ткачей Фридриха Брайтхаупта, был чудесным человеком, добрым и верным. А главное, он любил ее. И Мелисанда любила его. В полнолуние он просил ее руки. Он рассыпал перед ней розовые лепестки, два музыканта спели балладу о благородном рыцаре Адальберте, завоевавшем ее сердце. На самом деле ему не пришлось завоевывать ее — Мелисанда полюбила его с первого взгляда. Едва увидев его черные глаза, она почувствовала любовь к нему. Истинную любовь, невинную и чистую, как январский снег.

И вот теперь они стояли на помосте перед церковью.

На венчание собрались все — городской совет, главы гильдий, почтенные семьи города. Еще никогда в Эсслингене не играли такую пышную свадьбу: мастер Брайтхаупт не хотел, чтобы его упрекнули в скаредности. Мелисанда улыбнулась будущим свекру и свекрови, и они ответили ей теплыми улыбками.

Их с Адальбертом связали священными узами брака, и Раймунд со слезами на глазах передал свое дитя новоиспеченному супругу. Зазвенели колокола церкви Священномученика Дионисия, толпа возликовала, молодоженов забросали лепестками цветов.

Мелисанда, точно королева, прошла к карете. Они направлялись к старому домику в Фильдерне. Адальберт пожелал провести первую брачную ночь со своей возлюбленной Мелисандой там, где у них прошло первое тайное свидание. Его отец рассмеялся, узнав о желании сына, и обставил простой деревянный домик, как настоящий дворец: ковры на стенах, дубовая кровать, украшенная искусной резьбой. Символы в изголовье кровати должны были принести молодой семье любовь и здоровое потомство.

Гости, сопровождавшие молодоженов до деревянного домика, вернулись в город.

Они остались одни, и Мелисанда утонула в черных глазах мужа. Он заключил ее в объятия и стал покрывать поцелуями. Мелисанда не сомневалась, что этой ночью будет зачат их старший сын.

Вдруг раздался треск, дверь слетела с петель, и в домик ворвались вооруженные люди. Глаза Адальберта расширились от ужаса.

Мелисанда увидела фигуру в черном — точно сам дьявол явился к ней из преисподней. Оттмар де Брюс.

— Мои поздравления молодым! — расхохотался он и одним ударом обезглавил Адальберта.

Мелисанда не могла кричать. Ее горло судорожно сжалось, девушка бросилась на тело супруга, ее слезы смешались с его кровью.

А потом воцарилась тишина. И тьма.

Тело Адальберта, еще теплое, исчезло. Осталось только влажное от ее пота одеяло.

Девушка осторожно приподнялась на кровати. Де Брюс исчез, как и Адальберт. Тут никого не было. Да и сама она находилась не в хижине в Фильдерне. Она была дома.

Дрожа, Мелисанда встала с кровати и отодвинула занавеску в сторону. Сердце все еще колотилось в груди как сумасшедшее, но обрывки сна постепенно тускнели, забывались, уступали место яви.

Сквозь ставни в комнату проникал серый предутренний свет. Меч палача висел на своем месте и привычно поблескивал. Все было, как и прежде.

— Это всего лишь сон, — пробормотала Мелисанда. — Глупый, очень глупый сон.

Она подошла к балке и посмотрела на Нерту. Вот уже пять лет она молилась тут каждое утро, и ее молитва неизменно заканчивалась словами: «Господи, придай мне сил, чтобы по справедливости воздать убийце моей семьи».

Помолившись, Мелисанда отдернула занавеску, прикрывавшую вход в комнату Раймунда. Рот мужчины был открыт, ресницы подрагивали. Мелисанда вздохнула. Вот уже восемнадцать месяцев Раймунд не вставал с кровати. Зимой он пошел рубить дрова и упал как подкошенный. Вначале Мелисанда подумала, что он умер, но сердце продолжало биться, пусть и слабо. Магнус выжил. Он пришел в себя только через две недели и с тех пор не мог говорить. Только бессмысленное бормотание слетало с его губ. По его глазам Мелисанда поняла, что приемный отец не сошел с ума, как сын мельника Гертфрида, — мальчик тогда бился головой о стену, пока не погиб.

Осознав, что Раймунд онемел, Мелисанда протянула ему дощечку и мел. Но Магнус не мог пошевелить рукой. Он вообще не мог двигаться, лишь чуть-чуть поворачивал голову.

Мелисанда в отчаянии взмолилась Богу, и Всевышний, сжалившись над ней, вернул больному левую руку.

Раймунд открыл глаза, улыбнулся приемной дочери и написал на табличке то же самое, что и каждый день: «Освободи меня».

И Мелисанда, как всегда, ответила:

— Я не могу. Прости меня.

Она вымыла отца, сменила простыни и платяной подгузник, который сооружала, чтобы Раймунд не испачкал всю кровать. Затем она помассировала ему руки и ноги и перевернула на бок. Семь раз в день она его переворачивала и смазывала пролежни, чтобы он не сгнил живьем. В больнице Святой Катарины Мелисанда видела лежачих больных, спина которых полностью покрылась пролежнями. С Раймундом такого не должно было случиться.

Сегодня Мелисанду ждал необычный день: в городе должна была пройти публичная казнь. Это была не первая ее казнь, но и не каждый день приходилось выполнять такую работу. Вот уже пять лет прошло с тех пор, как Мелисанда играла роль Мельхиора, немого подмастерья мастера-палача Раймунда Магнуса. После удара Раймунд был прикован к постели, и Мелисанда стала городским палачом Эсслингена. Четыре недели назад, в Вальпургиеву ночь, стражники задержали мужчину, который изнасиловал женщину и перерезал ей горло. Он еще держал нож в руках и с его одежды стекала кровь, когда его арестовали. Убийца вопил, точно свинья, вырываясь из хватки стражников, которые волокли его прочь от места преступления: мол, это не он ее убил, он только пришел, а она уже была мертва.

18

Расстояние выстрела: выпущенная из лука стрела могла пролететь до ста пятидесяти метров.