Маска - Мартин Сабина - Страница 41

Вчера она пропустила пару кружек пива в «Кабане» и решила не принимать предложение Конрада Земпаха. Нельзя заключать сделку с этим подлецом — даже если это шанс спасти собственную жизнь. Ввязавшись в эту историю, она больше никогда не сможет освободиться. Свою вину она загладит, какую бы цену за это ни потребовали. Ей не в чем себя упрекнуть. Она уже давно работала палачом в этом городе, казнила около десятка людей, четко выполняя приказы. Все эти люди были преступниками, приговоренными к казни справедливым судом. Она выполняла свой долг, как того требовал закон. Как того требовал Господь. Но в деле Земпаха ни законы людские, ни законы Божьи не были на ее стороне. Отправить к Земпаху девочку — значит обречь ее на мучительную смерть. А это страшный грех, за который Господь отправит душу Мелисанды в ад. И она никогда больше не увидит своих родных.

***

Дождь шел целый день, крупные капли били в крепостные стены, ветер задувал в щели, выл в каменных коридорах. Но теперь тучи разошлись, ветер улегся, а над холмами багровым шаром зависло предзакатное солнце.

Но полюбоваться этим великолепным зрелищем не удалось — в дверь постучали, и Оттмар де Брюс раздраженно отвернулся от окна.

— Кто там? — Он сжал кулаки.

— С вами хочет поговорить госпожа Эмелина, господин. — Даже сквозь дверь было слышно, как волнуется паж. — Впустить ее?

Де Брюс прошел по комнате и распахнул дверь. Перед ним стоял Матис — мальчишка, пару недель назад ставший его оруженосцем. Очередное одолжение для очередного приятеля-графа. Матис смущенно смотрел на де Брюса. Рядом с ним, опираясь на посох, стояла согбенная годами старушка. Невзирая на почтенный возраст, в ее ясных глазах светился острый ум.

— Не сердитесь на мальчика, Оттмар, это я приказала ему побеспокоить вас, — с нажимом произнесла она.

— Он должен выполнять мои приказы, а не твои, — отрезал де Брюс. — Он ведь мой паж.

Эмелина шагнула вперед.

— Неужели вы заставите свою старенькую кормилицу стоять в продуваемом всеми ветрами коридоре? Где ваши манеры, Оттмар?

Паж спрятался у нее за спиной. Возмущенно покосившись на него, де Брюс повернулся к кормилице:

— Ты права, нянюшка. Прости меня. Входи, прошу тебя. — Он протянул ей руку, помогая войти в комнату, а потом напустился на Матиса: — А ты пошел вон, пока я не передумал!

Повторять ему не пришлось — паж бросился бежать, как будто за ним гналась стая собак.

Де Брюс подвел кормилицу к обитому кожей креслу. Солнце уже скрылось за горизонтом, но небо еще багровело, будто за холмами бушевал пожар.

Эмелина осмотрелась, скользнув взглядом по кровати с искусной резьбой и пурпурным покрывалом.

— Вскоре вы будете спать не один, Оттмар, — задумчиво произнесла она.

— Ты пришла, чтобы сообщить мне об этом? — рассмеялся граф. — Ты же не хочешь поведать мне о браке? У меня уже была супруга, как ты знаешь, а женщин было более чем достаточно. — Он налил себе вина и вопросительно поднял кувшин, но старушка покачала головой.

Де Брюс выпил вино одним глотком, подошел к кормилице и, опустившись перед ней на колени, заглянул в глаза. Она была самым добрым человеком из всех, кого он знал. И единственной, кому он всецело доверял. Да, он доверил бы Эмелине и собственную жизнь. Она была его слабостью.

Улыбнувшись, старушка взяла его за руку.

— Мой милый мальчик, видит Бог, я не собираюсь рассказывать вам о браке. Да и как бы я могла? Нет ничего, чему я могла бы научить вас. Ни тому, что касается брака, ни чему-либо другому. Вы в тысячу раз умнее и образованнее меня. — Она погладила де Брюса по щеке. — Есть только одно, о чем я знаю больше, чем вы, Оттмар де Брюс. Вы сам. Я знаю вас лучше, чем вы.

Оттмар сжал ее ладонь, улыбнулся.

— Не терпится послушать, что же ты хочешь сказать мне.

— Вы знаете, что я люблю вас, как родного сына.

Отпустив ее руку, граф встал и налил себе еще вина.

— Конечно, знаю. Ну же, не мучай меня, что у тебя на сердце?

Эмелина сложила руки на коленях.

— Могу я говорить прямо? Я не хочу, чтобы вы слепо шли навстречу собственному горю.

— Горю? — Де Брюс удивленно прищурился. — Какому горю?

Она подняла руки, будто собираясь даровать ему благословение.

— Я знаю, почему вы выбрали в жены Отилию фон Хоэнфельс.

В де Брюсе вспыхнула ярость. Он едва сдержался, чтобы не схватить Эмелину за плечи.

— Ты ведь одобрила мой выбор! — Он поджал губы.

— Да. Она красивая и здоровая девушка с отличными связями. — Эмелина заглянула ему в глаза. — И мне пришлось одобрить ваш выбор, потому что убедить вас не делать этого я бы не смогла.

Де Брюс, широко расставив ноги, скрестил руки на груди. Он тяжело дышал.

— А с чего это вдруг тебе переубеждать меня?

— Мать Беаты Вильгельмис была дочерью Гернота фон Хоэнфельса. Ваша будущая супруга — дальняя родственница вашего заклятого врага Конрада Вильгельмиса. И пусть вы отомстили ему и всей его семье за смерть вашего любимого сына, вам не удалось обрести покой. Вы одержимы Конрадом Вильгельмисом. Вернее, его дочерью Мелисандой Вильгельмис. Та бедняжка, чье тело притащил в замок фон Закинген… Вы никогда не верили в то, что это Мелисанда. Вы уверены, что Мелисанда жива. И, женясь на ее дальней родственнице, вы стремитесь быть ближе к Мелисанде. Девочке сейчас было бы восемнадцать лет, Оттмар. В точности, как Отилии, вашей невесте.

Оттмар де Брюс ударил кулаком по спинке кровати. Дерево жалобно скрипнуло.

— Она еще жива! — крикнул он, но тут же понизил голос до шепота: — Я чувствую это всеми жилами моего тела. Я не знаю, где она прячется. Не знаю, как ей удалось уйти от меня. Но когда-нибудь эта мерзавка выползет из своей норы, и тогда ей придется пожалеть о том, что она вообще родилась! — Ему вспомнилась поляна, рыжая копна в кустах. Красный туман застил ему глаза. Граф повернулся к Эмелине: — Зачем ты вскрываешь эти раны? Что я тебе такого сделал? Зачем ты мучаешь меня?

Встав, Эмелина сжала его руки.

— Я лишь хочу, чтобы вы обрели покой и чтобы этот мрачный отрезок вашей жизни наконец завершился. Завтра вы женитесь. Ваша невеста молода и красива, она родит вам много здоровых сыновей. Вы могущественный и всеми уважаемый граф. Не позвольте старой ненависти сожрать вас изнутри.

— Ха! — Де Брюс грубо оттолкнул ее.

Пожилая женщина, пошатнувшись, опустилась в кресло. Это не его Эмелина! Наверное, дух этой чертовки Мелисанды вселился в нее!

— Где она? Где Мелисанда? — рявкнул он, наклоняясь к Эмелине и хватая ее за узкие плечи. — Где?

Он замахнулся, его рука взвилась в воздух, точно орел, готовый наброситься на свою жертву.

Внезапно красный туман развеялся и граф увидел сидящую перед ним испуганную кормилицу.

— Прости меня, — пробормотал Оттмар, который сам испугался этой злобной вспышки. — Я ни за что не причинил бы тебе боль. — Слезы навернулись ему на глаза.

Почти ничего не видя из-за слез, он сжал кормилицу в объятиях, поцеловал в лоб, щеки, губы.

— Прошу тебя, прости меня.

— Милый мой мальчик, мой Оттмар… — Теперь уже и Эмелина плакала. — Мне не за что вас прощать. Мне не нужно было затевать этот глупый разговор.

Но Оттмар не позволил ей договорить. Он прижал ее хрупкое тело к груди и заплакал навзрыд.

Они долго стояли обнявшись, пока де Брюс наконец не отстранился и не подвел кормилицу к двери. Он хотел провести старушку в ее покои, но она настояла на том, что дойдет сама. Он смотрел ей вслед — как она идет по слабо освещенному коридору, опираясь на посох. Исполненная достоинства.

Когда ее шаги затихли, он закрыл дверь и вновь подошел к окну. На небе появились первые звезды.

— Нет, этот отрезок моей жизни еще не завершился, — прошептал он, обращаясь к ночной тьме. — Я дал клятву. Каждый отпрыск семейства Вильгельмисов кровью заплатит за кровь де Брюсов.

Граф поспешно достал кинжал из ножен. Какое-то время он смотрел на клинок в мерцающем свете лампады, а потом закатил рукав и сделал над шрамами еще один надрез. Боль успокаивала, приносила облегчение, как и вид свежей теплой крови.