В ожидании зимы (СИ) - Инош Алана - Страница 140

– Дарёнушка, нешто ты испугалась чего-то? – засмеялась княжна, не выпуская её рук из своих. – Останься, покушай, это для тебя! Законы я уважаю: ежели в сад пришла женщина с ребёнком под сердцем, не угостить её растущими в нём плодами – позор и грех. Присядь… Вот так. Тебе нечего бояться, никто тебя тут не обидит, клянусь.

Под её бархатисто-ласковым, убедительным напором Дарёна сдалась и села. Это прекрасное место словно держало её в обольстительных объятиях, а рука сама тянулась к миске с черешней.

– Кушай, – пододвигая ягоды к ней, кивнула Светолика. – Тебе сейчас это необходимо. Просто чудо, что тебя сюда занесло! Мне радостно видеть тебя в своём логове…

«Логовом» княжна называла это великолепное поместье, расположенное под южным городом Заряславлем, который основала родительница Лесияры, княгиня Заря. Здесь Светолика предавалась своим учёным занятиям, трудилась над изобретениями и разводила теплолюбивые, редкие и чужеземные растения. Попробовав черешню далеко на западе, в жаркой приморской стране Еладии, она загорелась замыслом вырастить её в Белых горах, и южная их оконечность подходила для этого как нельзя лучше: зима здесь была мягкой, а лето – умеренно жарким. Её стараниями теплолюбивое дерево хоть и не сразу, но прижилось, Светолика даже вывела несколько сортов с плодами разного цвета. Теперь княжна была гордой обладательницей огромного черешневого сада. Эти ягоды поспевали, когда всех прочих ещё и в помине не было; чтобы собрать урожай, княжна звала жительниц из всей округи, и каждой доставалось по корзинке. Особенно любила Светолика угощать черешней детей, поэтому на уборку урожая приходили целыми семьями; пока взрослые занимались сбором, детишкам позволялось кушать ягоды прямо с веток – сколько влезет.

– Скоро опять сюда толпа малышни набежит, – с улыбкой сказала княжна. – Сад громадный, деревьев – не счесть, с каждого дерева в хороший год можно получить до трёх пудов ягод – куда мне одной столько? Пускай ребятня радуется.

Вдруг издалека донёсся светлый и красивый, гулкий перезвон колоколов. Звук этот отдался в груди у Дарёны мощно и тревожно, и она едва не подавилась косточкой.

– Полдень, – сказала Светолика. – Это башенные часы бьют.

– А… а за что их бьют? Разве они кого-то обидели? – изумилась Дарёна.

Светолика заливисто расхохоталась, хлопнув себя по колену, и щёки Дарёны вновь ощутили жар, а внутрь закрался холодок неловкости: что же за диковинную глупость она сморозила, что княжна так потешается? Светолика между тем встала, знаком приглашая девушку следовать за ней.

– Идём… Идём, я тебе покажу! – вытирая выступившие от смеха слёзы и протягивая Дарёне руку, сказала она. – И черешню можешь взять с собой, пошли! Сама увидишь, как их… бьют! Ох-ха-ха-ха! Избиение часов! Ох, не могу…

Дарёна взяла со стола миску с ягодами и вложила руку в протянутую ладонь княжны, рдея от смущения и недоумения. Они вместе шагнули в проход и оказались внутри сумрачного помещения, наполненного огромными движущимися шестернями, валами, барабанами, колёсами… Свет проникал сквозь очень узкие высокие окна, похожие на крепостные бойницы. Огромный механизм заставлял звенеть колокола разных размеров.

– Где это мы? – спросила Дарёна, озираясь.

– В часах, – ответила Светолика. – Ты видишь их устройство изнутри. Эти часы установлены на башне и отбивают колоколами время. Их звон разносится далеко, и каждый, кто его слышит, может узнать по количеству ударов, который час. В отличие от солнечных часов, они показывают время и в пасмурную погоду, и в темноте, а преимущество перед песочными у них в том, что за ними не нужно постоянно следить, переворачивая, только заводить. Теперь ты видишь, Дарёнушка, что никто их не бьёт – они бьют сами. То есть, звонят.

Дарёна уже сама смеялась над своей оплошностью. Она как заворожённая наблюдала за движением часового механизма, а Светолика объясняла, как он работает:

– Вот это – пружина, её сжимают, и пока она медленно разжимается, часы идут. Завода хватает на две седмицы, потом часы надо снова заводить, иначе они встанут. Это – спуск, он преобразует вращательные движения шестерни в колебательные движения маятника. А вот это колесо двигает стрелку…

Дарёна никогда не видела подобных часов, от сложности их устройства у неё пухла голова, а в груди щекотало восхищение умом, разработавшим всё это. Потом они по винтовой лестнице поднялись на открытую всем ветрам башенную площадку, где Дарёна увидела ещё одно занимательное приспособление в виде закреплённой на треноге трубы, расширенной на одном конце. Тренога располагалась на встроенном в пол колесе и могла вращаться вдоль всей окружности площадки.

– Это труба дальнего видения, – объяснила Светолика. – В неё я осматриваю свои владения и вижу, где что творится. Её можно поворачивать в любую сторону за вот эти ручки.

Заглянув в узкий конец трубы, Дарёна вскрикнула: трава на земле виделась так близко, словно она лежала, уткнувшись в неё носом. А вот – сад с черешневыми деревьями… Старшую садовницу Ярену Дарёна видела как будто на расстоянии нескольких шагов и даже могла разглядеть вышивку на её рубашке. А ягоды… Казалось, стоило только протянуть руку – и вот они! Но рука Дарёны ловила только пустоту.

– Как это получается? – вскричала она, отнимая глаз от трубы. – Это чудо! Она… волшебная?

– Вовсе нет, – улыбнулась Светолика. – Никакого волшебства, действие трубы основано на свойствах изогнутых стёкол, которые вставлены внутрь. Они-то и позволяют видеть всё столь близким.

Разглядывание окрестностей оказалось таким захватывающим занятием, что Дарёна долго не могла оторваться. Бросая в рот ягодку за ягодкой, она со смехом наводила трубу на дальний лесок и пыталась сосчитать деревья, потом подглядывала за работницами в саду, которые расстелили на земле скатерть, разложили на ней съестное и уселись перекусить под деревом… А затем вдруг в поле её зрения попали трое женщин-кошек на сочно-зелёной лужайке, возившихся со странным приспособлением, представлявшим собою обтянутый кожей остов, очертаниями похожий на огромные птичьи крылья размахом сажени в четыре. «Крылья» крепились к треугольной раме и были связаны с нею несколькими длинными ремнями и верёвками.

– Ой, а что это? – спросила Дарёна.

Глянув в трубу, Светолика ответила:

– Это парящее крыло, с его помощью можно летать по воздуху. Но оно ещё в разработке, мы его испытываем и вносим исправления в его устройство…

– А что это они делают? – полюбопытствовала девушка, имея в виду женщин-кошек у летательного приспособления.

– Чинят крыло после… гм, последнего испытательного полёта, – усмехнулась княжна. – Он вышел не очень удачным.

– А как на нём летают? – ощущая в груди свежий, волнующий холодок восторга, пожелала узнать Дарёна. Вновь приникнув к трубе, она предположила: – Этими крыльями надо махать, как птица, да?

– Нет, крыло просто парит в воздухе, – прозвучал голос Светолики в щекотно-тёплой близости от её уха. – Говоря в двух словах, надо взобраться на возвышенное место – гору, холм или обрыв – и позволить ветру подхватить крыло. С помощью руля – вот эта треугольная рама и есть он – можно управлять полётом. Ветер, само собою, должен быть хорошим.

– Ну и ну, – восторженно пробормотала Дарёна. – Удивительно!

– И довольно опасно, – заметила княжна. – Ежели упадёшь на землю, можно все кости себе переломать или вовсе до смерти убиться. Нужна большая сноровка, чтобы управляться с крылом.

– Ох, – вздрогнула Дарёна и отпрянула от трубы с захолонувшим сердцем.

Руки Светолики с затаённой лаской опустились на её плечи.

– Да. Поэтому даже не проси меня дать тебе попробовать полетать на нём. Я скорее сама разобьюсь в лепёшку, чем позволю, чтобы с тобою что-нибудь стряслось… Особенно теперь.

Дарёна несколько мгновений выдерживала тёплое прикосновение ладоней Светолики, а потом смущённо высвободила плечи.

– А эти твои изобретения… – начала она.

– Нельзя сказать, что они в полной мере мои, – перебила княжна. – Как ты, быть может, помнишь, я вылавливаю их… в мутной реке времени. Я только читаю их там и пытаюсь воплотить в жизнь. В тех временах, откуда они приплывают ко мне, люди уже не прибегают к помощи волшбы: её им заменяет наука – достижение человеческого ума, дерзкого, беспокойного, ищущего… Да и самих богов, кажется, уже нет.