Детская книга войны - Дневники 1941-1945 - Коллектив авторов - Страница 91

Куда бы мы ни переезжали, папа делает ремонт. Белит стены известкой, устраняет какие-то дырки. У нас хорошие соседи. Врачи. Работали в туберкулезном диспансере. Иногда к ним приходят больные туберкулезом. Они лечат, но все равно голодают. К папе опять стали ходить пациенты. В основном хорваты и румыны. Расплачиваются продуктами. С техником папа тоже расплачивается продуктами. И, кроме того, отдает и соседям и знакомым. Но все-таки хочется гречневой каши и котлет. Румыны больше носят масло, хорваты рыбу. У них котяра, они ловят кефаль и скумбрию. Мы не голодаем. Но хочется и молока и творога. В Ялте картошка никогда не росла. А так хочется жареной картошки.

1 мая. Нас стали бомбить ежедневно. У нас интересная кошка. Она чувствует, что будет бомбежка, и ведет котят под лестницу на 1-й этаж. Мы теперь чаще живем под лестницей, а не на 2-м этаже. Я все так же хожу к технику и на базар. Меняю масло и рыбу на пшеницу или хлеб. Румыны на базаре меняют все что можно, даже вино. Вчера шла по Набережной домой, сзади шла девочка. Вдруг на бреющем налетел наш самолет. Я видела его лицо. Он сбросил бомбу. У «Интуриста» стоят хорваты. Они закричали: «Ложись». Все произошло мгновенно: выскочил хорват, дал мне подножку, я упала. Бомба взорвалась у городского сада. Девочку убило осколком. Хорват отвел меня домой. Меня трясло.

Немцы громят Севастополь, а наши Соколы Ялту.

10 мая. Бомбежки каждую ночь. Лучше б жили в подвале. Все равно спим под лестницей. Мы и соседи на 4 кв. м. Они очень бедные и больные. Чтоб белое белье не так пачкалось, они перекрасили его в красный цвет стрептоцидом и в зеленый цвет акрихином. Сосед смеется, что белье на нем такое же, и он то зеленый, как гусеница, а потом вылупился и стал бабочкой. Под лестницей мы и едим. Кошка всегда с нами.

16 мая. Приходил Виктор Иванович. Предложил маме идти работать в управу главным бухгалтером. Мама отказалась. К папе приходила одна еврейка, которая не надела звезду и скрывалась. Просит помочь сделать новый паспорт. Папа поговорил с Мальцевым. Он обещал помочь. И еще к маме пришел ее бывший сотрудник. Просит подписаться, что он не был коммунистом. Мама подписалась. Если б не предатели, то немцам и дела нет до русских.

Мне уже совершенно нечего надеть. Платье, что носила в 5-м классе, мало. Мама отдала свое платье шерстяное. Я его перешиваю. А летнего ничего нет. Старая юбка из платья и одна блузка. Стирать приходится золой. Голову тоже моем золой. Мыло экономим.

26 мая. Папин день рождения. Раньше он всегда отмечал, теперь нет.

28 мая. Вчера с вечера не успели спуститься под лестницу, хоть кошка бегала, звала. Сидели на балконе, потом легли спать в комнате. Спим, как цыгане, - все в гостиной, хоть в спальне 3 кровати. И вот тут громыхнуло. Наши с подводной лодки пустили торпеду. У нас заклинило замок. В половине близлежащих домов повылетали стекла. Мы ведь опять живем недалеко от моря. Когда же все это кончится? Скоро уже год, как началась война. Сколько уже погибло людей! Сколько невинных еще погибнет. Ведь простые немцы не хотят убивать. А заставляют. Чем я была виновата и та девчонка? Ведь нас было только двое на Набережной. И летчик видел, а бросил на нас бомбу, да еще стрелял из пулемета. А еще советский.

6 июня. Я была на балконе. Папа принимал какого-то мужчину. Высоко летят самолеты со стороны Севастополя. Вдруг я вижу, что-то серебрится. Влетаю в комнату, кричу: «Бомбы!» Папа сказал: «Не ври». И что тут началось. Бомбы рвались одна за другой. Я залезла под стол, папа спрятал голову под кресло, а пациент исчез. Когда бомбежка закончилась, я побежала смотреть разрушения. Одна бомба на углу Литкенса не разорвалась. Я подбежала к ней, прыгнула на нее. Какой-то немец схватил меня и отбросил к стене, сам лег на меня. Все, кто там был, бросились в разные стороны и легли. Через несколько секунд бомба взорвалась. Когда я пошла домой, отец стоял прижавшись к стене белее своего халата. Увидев меня, он сполз по стене и потерял сознание. У меня болела голова, и я стала заикаться.

К вечеру папа отошел и вспомнил, что у него был пациент. Когда я пошла в ванную, то увидела, что из-под ванны торчат ноги. Папа кое-как вытащил своего пациента. Гипс во рту затвердел, как камень. Он не помнил, как исхитрился залезть, а уж вылезти не смог. Папа еле-еле снял ему гипс. И как он не задохнулся?

Война шла не только на земле, но и в море. Гибли не только военные корабли (линкор «Парижская коммуна» во время боя под Севастополем - на фото). 7 ноября 1941 г. фашистские самолёты разбомбили транспорт «Армения», на котором находились раненые бойцы и эвакуированные жители Ялты. Из 5000 человек спаслись только 8.

Фото РИА Новости.

15 июня. Ничего хорошего, ничего нового. Пришла старая знакомая папы - еврейка. Просит помочь сделать паспорт на болгарку. Папа обещал.

Бомбежки продолжаются. В развалинах трупы, полно крыс. Наша кошка каждую ночь приносит штук 10. После каждой надо встать, погладить Мурку, иначе она положит ее на подушку. Утром я выбрасываю крыс в полицию. Полицай ругается, орет: «Какой черт мне опять крыс накидал?» А на днях у него ночью украли машину. Как ее перекинули через стену?

26 июня. Бомбить стали еще больше. А земля трясется от бомбежки Севастополя. Говорят, немцы в чем-то ошиблись и разгромили румын. Папа попросил Виктора Ивановича, и его знакомой дали новый паспорт. Она болгарка. А мы все так же спим под лестницей впятером.

5 июля. Севастополь сдался. Приходил Виктор Иванович. Возмущался предательством командования. Начальство ушло на подводной лодке. Солдаты до последнего держались на развалинах Херсонеса. Моряки не сдавались. Говорят, что взявшись за руки прыгали с обрыва в море. В плену тысячи солдат.

8 июля. Говорят, что пленных гонят в Симферополь. Когда голова колонны была в Бахчисарае, хвост был еще в Севастополе. Украинцев отпускают по домам. К папе пришел один моряк, он как-то сбежал. Папа дал ему свой костюм. Он украинец. Сказал, что украинцы доберутся домой на Украину. А почему же русские должны идти в лагерь?

Но почему русские самолеты нас так зверски бомбят?

16 июля. Опять мой день рождения. Мне 15 лет. Жарко. Никто меня не поздравляет. Я решила пойти выкупаться. Ведь море всего в 100 метрах. Маме я ничего не сказала и пошла. У Ореанды спустилась к морю. Никого нет. Немцы очень далеко. Я разделась. Вижу, они кричат и машут руками. Я подумала, что они не хотят, чтоб я купалась, потому что русская. А когда нырнула и поплыла, поняла, что море заминировано. Мина круглая, рогатая качалась подо мной. Я поплыла назад. Какой-то итальянец спускал лодку, но я плыла быстрее. Схватила свое платье и бегом домой. Меня не догоняли. Маме я ничего не сказала. А волосы намочила в ванной. Все я попадаю в какие-то неприятности.

1 августа. Сегодня наша кошка приползла, в горло ей вцепилась белая старая крыса. Но Мурка ее не бросила. Папа оторвал крысу, у Мурки хлынула кровь. Папа обработал ей рану. Теперь она лежит со своими котятами.

9 августа. Ничего нового. Все так же живем под лестницей. Кошка так же спускается вниз с котятами. Они смешные, скатываются по лестнице, ходить-то не умеют. Хожу к технику. Немцев в городе много. Отдыхают. Румын стало меньше. Вчера ходила на рынок. Вдруг вижу, в городском саду к позорному столбу привязан мужчина старый. На груди доска с надписью: «За доносы». Вокруг толпа людей, плюют на него, кидают камни, орут. Приговорил его городской голова на две недели. По вечерам его уводят, а с утра опять привязывают. Облав больше нет. Наверное, уже некого ловить. А папа все равно никуда не ходит. Мама и до войны знала только дорогу из дома на работу. Так было в Севастополе и в Ялте. А теперь ей некуда ходить.