Мессия - Старлинг Борис - Страница 104

Правда, о самом главном он умолчал, не так ли? О том, что тот, кто слил информацию, и есть тот, кто убивал. Человек вне подозрений, который, соответственно, считал себя выше закона.

Больше всего Реду хочется остаться на вечерок с Дунканом один на один, в комнате без окон. Он хочет узнать не столько почему Дункан сделал то, что сделал, сколько как ему удавалось скрывать от окружающих двойную жизнь. Команда всего-то из четырех человек, все вроде бы друг у друга на виду, и вдруг выясняется, что один из них был обладателем той самой фундаментальной тайны. Да что там обладателем – сам представлял собой эту тайну.

Что ты за человек, Дункан? Что за беспощадный мерзавец?

А выяснив то, что его интересует, Ред приковал бы Дункана наручниками к стулу и забил бы пинками до потери пульса. Со столь простой и низменной целью, как отмщение.

Ведь из-за этого подонка Ред каждое утро просыпается, балансируя на грани своего психического здоровья.

Но ему не получить и минуты наедине с Дунканом, не говоря уже о вечере. Ответы на интересующие его вопросы он, возможно, и найдет, но волю своим чувствам дать, разумеется, не сможет. Вдвоем их не оставят.

Ред разворачивается и выходит из комнаты.

106

– Мы не станем предавать это огласке, и точка!

– Но ведь это совсем другое дело, – возражает Джез. – Раньше у нас не было главного – имени. Когда речь шла о поисках неизвестного, да и вообще предполагаемого офицера полиции, твое нежелание поднимать шум и ставить под подозрение всех копов разом было естественным и оправданным. Не могли же мы и вправду сказать: "Если к вам заявится полицейский, не доверяйте ему". Но теперь совсем другое дело. Мы опубликуем конкретную фотографию конкретного человека. Тот факт, что он воспользовался своим статусом, не имеет значения. "Это Дункан Уоррен, разыскиваемый за убийство. Если вам известно его местонахождение или вы увидите его, пожалуйста, позвоните в полицию. Ни в коем случае не приближайтесь к нему". Обычная информация, какую полагается сообщать в подобных случаях. У нас больше нет причин скрывать это, Ред.

– Есть.

– Какие? Назови мне причину.

– Причина в том, что мне нужен Дункан. Я хочу заполучить его живым и засадить за решетку. И не намерен предпринимать ничего, что могло бы поставить это под угрозу. Ничего. Он не должен догадываться, что находится под подозрением. Он узнает об этом, только лежа мордой в землю, когда я буду зачитывать ему его хреновы права.

– Ред, ты позволяешь себе личные чувства, – указывает Кейт.

– Да, черт возьми. И удивляюсь, что вы вроде как обходитесь без этого. Разве он не превратил вашу жизнь в сплошное веселье за последние восемь месяцев, а?

– Не в этом дело.

– Нет. Дело как раз в этом. Как раз в этом самом, на хрен, дело и есть.

– А как насчет следующей жертвы? До Дня святого Иоанна меньше недели, а мы даже не начали предупреждать людей.

– А мы и не будем этого делать.

– Что?

– Давай посмотрим на это так, Кейт. Мы тратим недели, предупреждая рыбаков по имени Эндрю и архитекторов по имени Томас о том, что в такую-то ночь им может угрожать опасность. А он все равно добирается до них. Дважды – он добрался до них дважды. Причем в тех двух случаях имелись хотя бы ограниченные параметры. А что теперь? Человек по имени Джон, имеющий отношение к написанию или публикации книг! Вы хоть представляете себе, кто подходит под эту категорию? Речь может идти об авторах, журналистах, издателях, литературных агентах, переплетчиках, даже производителях бумаги. Это может быть знаменитый романист, чьи книги расходятся миллионными тиражами, и профессор, который пишет невразумительные технические справочники или пособия. Издатель "Таймс" и внештатный корреспондент журнала "Горячая погружная гальванизация". Этого вам достаточно?

– Я...

– И мы не знаем даже, как он поведет себя на сей раз. Вспомните, святой Иоанн умер от старости. Он единственный из апостолов, не ставший мучеником. И я решительно не представляю, как наш долбаный Мессия собирается выкрутиться в связи с этой проблемой. Можем предупреждать сколько угодно, а результат будет такой же, что и раньше, то есть нулевой. Оглаской мы только затрудним для себя поимку Дункана. Хотите, чтобы он окончательно залег на дно – поместите его фотографию в "Криминальном вестнике" и посмотрите, что из этого выйдет. На настоящий момент мы даже не знаем, где он находится. Джез, ты сумел связаться с Хелен?

– Оставил ей сообщение на автоответчике.

– Попробуй позвонить еще раз.

– Я только что звонил.

– Значит, попробуй еще. Сейчас! Давай!

Джез поднимает трубку и набирает номер Хелен.

– Снова автоответчик, – говорит он, кладя трубку.

Кейт снова начинает спорить с Редом.

– Я не могу поверить в то, что ты говоришь, Ред. Ты же просто позволяешь Дункану с легкостью заполучить Джона.

– Нет. Отнюдь. Я просто выбираю лучший из двух вариантов.

– Ты хочешь сказать, что еще одно убийство ничего не изменит.

– Нет. Не хочу. Конечно, мы не собираемся допустить, чтобы произошло еще и это убийство. Ты думаешь, мне охота получить еще одну зарубку на поясе? Ему достаточно долго удавалось нас обхитрить. Но мы не можем позволить себе спугнуть Дункана. Никакой публичной шумихи. Вот что я хочу сказать.

– А по-моему, этот аргумент несостоятелен.

– Кейт, я мог бы просто наплевать на твое мнение. Но ты, наверное, хочешь, чтобы твои возражения были учтены...

– Хочу, черт возьми.

– Тогда подумай вот о чем, Кейт. Если мы провалимся и на сей раз, я с готовностью приму вину на себя. Но это в том случае, если мы действуем так, как я считаю нужным. Но ведь, последуй я твоему совету и провались, спрос все равно будет не с тебя и не с Джеза, а с меня. А я не желаю нести ответственность за последствия действий, которые изначально считаю неправильными.

– Джез тоже с тобой не согласен. Может, нам поставить вопрос на голосование?

– Это тебе не долбаная демократия, Кейт. Даже если вы вдвоем проголосуете против меня, мы все равно будем делать то, что скажу я.

– Значит, ты не хочешь прислушаться к нам?

– Я всегда прислушиваюсь к вам, Кейт. Не было ни единого момента на протяжении этого расследования, когда бы я не прислушивался к тебе или Джезу. Но то, что я прислушиваюсь к вам, вовсе не означает, что я должен соглашаться с вами.