Мессия - Старлинг Борис - Страница 72

– Хорошо, – говорит Алекс. – Это у меня под боком. Я схожу посмотрю.

– Как ты думаешь, не следует ли позвонить в полицию?

– Нет. Пока нет. Вполне возможно, что тебе звонил какой-нибудь чокнутый, и вряд ли нам нужно, чтобы к дому Джуда нагрянул целый эшелон полицейских машин и копы ни с того ни сего вытряхнули его из постели и переполошили всех соседей. Я загляну туда сам. У меня это займет десять минут. Спасибо, что позвонила.

70

Когда звонит телефон, Ред уже не спит.

Он почти и не спал. Путающиеся мысли отскакивают от темноты и кружатся вокруг постели, которую он делил со Сьюзен. Его преследуют начертанные на тенях ночи лица. Паркин, с грохотом падающий на пол, со сцепленными позади стула руками; Дункан, с вызовом поносящий гомосексуалистов; Эрик в тюремной камере. Этот, последний, подобен Дориану Грею – он выглядит точно так же, как пятнадцать лет назад, когда Ред видел его в последний раз. А вот на фотографиях, которые Ред держит под замком, вместе с неприятными для него газетными вырезками, лицо Эрика стареет.

Возможно, в какой-то момент этого блуждания между сном и явью Ред и нырнул в лишенное сновидений забытье, но надолго ли, сказать трудно.

Он хватает трубку, прежде чем заканчивается первая трель звонка, и сердце его уже сжимается от дурного предчувствия. Есть только один повод, по которому ему могут звонить в такую рань.

Пять минут спустя он уже мчится по пустынной Сороковой дороге к Шефердз-Буш.

71

Череп Джуда Хардкасла вмят ударами такой силы, что утратил природную форму – макушка его из закругленной сделалась плоской.

Труп был найден в том же положении, что и тело Джеймса Каннингэма, – лежащим на боку, с рукой, закрывающей лицо. Тот же самый убийца, вероятно, с тем же самым оружием. У Джуда, правда, нет и намека на лысину, да и весу в нем стоуна на три меньше, чем в епископе, – если бы не это, Ред мог бы поклясться, что видит тот же самый труп. Эксгумированный и подсунутый ему снова, словно в какой-то кошмарной версии "Дня сурка".

В окно вливается тусклый оранжевый свет с заправочной станции через дорогу.

В рот Джуду можно было бы и не смотреть, но Ред все же заглядывает.

Нет языка. Неудивительно.

Ему вспоминается статья в словаре Брюера.

"Иуда – булава, потому что он был забит булавами".

Шестеро уже приняли смерть. Шестерым она еще предстоит.

72

– Как вы обнаружили этого человека? – спрашивает Ред у потрясенного с виду Алекса 192. – Как вы оказались в доме Джуда Хардкасла в пять утра?

– Не сочтите это желанием воспрепятствовать правосудию, но, боюсь, на данный вопрос я ответить не могу.

– Вы не можете сказать мне, почему пришли сюда?

– Совершенно верно.

– Ну а слышали ли вы что-нибудь? Звуки борьбы, крики, вопли?

– Нет. Я живу в десяти минутах ходьбы отсюда.

– Джуд звонил вам?

– Я... нет. Не совсем.

Ред смотрит на Алекса, потом встает и направляется к телефону. Он спускает рукава вниз, чтобы закрыть руки, поднимает трубку и нажимает на кнопку повторного набора. Отвечает женский голос:

– Самаритяне слушают, чем могу помочь?

Ред кладет трубку и смотрит на Алекса.

– Вы работаете у самаритян?

Алекс нехотя кивает.

– Хорошо, – говорит Ред. – Я имею представление о том, что вы за люди, знаю, что у вас принято соблюдать конфиденциальность, и уважаю ваши правила. Но поймите, речь идет о расследовании убийства, поэтому мне необходимо знать все, что имеет отношение к этому происшествию. Итак, вы работаете у самаритян?

Алекс уступает.

– Да. Я руководитель местного отделения.

– И где оно располагается?

Алекс называет адрес.

– Идем, – говорит Ред и достает свой мобильный, чтобы позвонить Кейт и Джезу.

В приемную офиса самаритян их набилось шестеро: три детектива, Алекс, Джанет и Абигайль. Рабочая комната больше, но туда полицию не пускают.

– Как бы вы описали его голос? – спрашивает Ред.

– По-моему, он старался его замаскировать, – отвечает Джанет. – Он звучал приглушенно, словно тот человек говорил в носовой платок или что-то подобное. Поэтому мне не удалось составить о нем четкого впечатления. Заметного регионального акцента у него не было. Голос и голос, обычный.

Обычный голос среднего англичанина. Типичный для образованного белого мужчины. То, что они уже знают.

– А как он говорил? Я имею в виду эмоциональную окраску.

– А вот эмоции отсутствовали полностью.

– Он не производил впечатление человека, чем-то разъяренного?

– Ничуть.

– Огорченного? Терзаемого угрызениями совести? Торжествующего?

– Нет, не было даже этого. Если бы он позвонил, имея целью сказать, что забыл выпустить кошку, его голос и то мог бы быть сильнее окрашен эмоционально. Итак, холодное спокойствие. Но ведь этого и следовало ожидать, не правда ли?

Для женщины, только что выслушавшей такого рода признание со стороны самого разыскиваемого преступника страны, Джанет держится с удивительным спокойствием. Впрочем, возможно, она слишком устала и в полной мере смысл происшедшего до нее пока не дошел.

– Записи этого разговора у вас нет? – осведомляется Ред.

В разговор вклинивается Алекс.

– Мы не записываем звонков. Это наша принципиальная позиция. У нас не принято ни записывать звонки, ни прослеживать их.

– Прослеживать? – переспрашивает Джез.

– Да. Знаете, наберите "четырнадцать семьдесят один" и выясните, откуда поступил последний произведенный звонок. Мы попросили "Бритиш телеком" отключить эту услугу. По той же причине в наших пунктах не бывает телефонов с определителем номера. Можно сказать, что смысл нашей деятельности заключается как раз в том, что мы предлагаем помощь конфиденциальную, на доверии. Мы никогда не узнаем, кто звонит, если сами звонящие не пожелают что-то о себе сообщить.

– К тому же, – говорит Джанет, – он ведь позвонил из дома Джуда. Во всяком случае, так он сказал. Может быть, там остались его отпечатки.

– Может быть, – соглашается Ред.

За предыдущий период, в котором одних воскресений наберется на целый месяц, Серебряный Язык уже убил пятерых, не оставив никаких улик, и едва ли стоило надеяться, что он вот так, вдруг, ни с того ни с сего возьмет да и оставит на телефоне отпечатки своих пальчиков.