Ночная музыка - Мойес Джоджо - Страница 88

Теперь рядом был Байрон. Байрон, и только Байрон.

Ведь человек сам выбирает себе право быть счастливым.

А когда спустя какое-то время она подняла голову посмотреть на Байрона, то неожиданно для себя обнаружила, что лицо его стало встревоженным.

– Тебе больно? – Она провела пальцем по его виску, наслаждаясь остротой новых ощущений.

Он не ответил. Синяк на его виске успел расцвести всеми цветами радуги.

– Я могу принести тебе обезболивающие. – Она попыталась вспомнить, куда медсестра положила таблетки.

– Прости, – тихо обронил он.

– Прости? – удивленно повторила она, но он только покачал головой. Тогда она спросила, слегка отстранившись: – Простить за что?

– Я не могу. Прости.

В воздухе повисла длинная, тяжелая пауза.

– Ничего не понимаю. – Она села на постели.

Он немного помолчал и только потом заговорил тихим, запинающимся голосом. Было слышно, как за дверью тщетно надрывается телефон.

– Ничего не выйдет.

Я знаю, что чувствую, хотелось ей сказать. И знаю, что чувствуешь ты. И тем не менее эти слова были всего лишь парафразом заклинаний Мэтта.

– Это глупо. – Она силилась улыбнуться. – Почему бы нам просто не посмотреть… что получится?

– А ты действительно на это способна? Кинуться очертя голову и надеяться на лучшее? – Он пытался, чтобы слова его звучали небрежно.

– Я вовсе не это имела в виду.

– Изабелла, мы слишком разные. И ты знаешь, что это так.

Она уставилась на него непонимающим взглядом – на упрямую линию рта, на грустные глаза, упорно отказывающиеся на нее смотреть. И тогда она еле слышно спросила:

– Ты ведь знаешь, да?

– Знаю о чем?

Дети по-прежнему крепко спали.

– О Мэтте. – (Он вздрогнул, впрочем, ничего другого она и не ожидала.) – Так я и думала. Конечно, все, что я скажу, – лишь пустые оправдания. Просто в ту ночь отключилось электричество, и я напилась, и я чувствовала себя ужасно одинокой, да и вообще со дня смерти Лорана я еще никогда не была такой несчастной, ну и, положа руку на сердце, где-то в глубине души мне буквально на миг показалось, будто это именно то, чего я хочу.

– Ты вовсе не обязана мне объяснять…

В ее голосе появились отчаянные, яростные нотки.

– Нет, обязана. Потому что это случилось и было ужасной ошибкой. Не проходило и дня, чтобы я не сожалела об этом. Но то, что я совершила тогда, никоим образом не касается моих чувств к тебе.

– Я вовсе не обязан выслушивать…

– Нет, обязан. Потому что я совсем не такая. И я не привыкла разбрасываться своими чувствами.

– Я не хотел…

– Вот что я тебе скажу. До Лорана я вообще ни разу ни с кем не спала! Когда он умер, мне было тридцать шесть, и за всю свою жизнь я спала с одним-единственным мужчиной… Иногда мне и самой становилось смешно… Мэтт…

– При чем тут Мэтт?! – Его голос буквально взорвал крошечное помещение. Китти беспокойно заворочалась во сне, и Байрон поспешно сбавил тон. – Я знаю, что в ту ночь он приходил к тебе. Я был там. Ты ведь помнишь? Но я не стал тебя осуждать. Я никогда, пойми, никогда, тебя не осуждал. Просто Мэтт и его темные делишки – все это так или иначе маскировало правду.

– Правду?

Он тяжело вздохнул:

– Нет, ничего не выйдет.

– Как ты можешь так говорить? И вообще, откуда тебе знать?

– Изабелла…

– Почему ты даже не хочешь попытаться?

– Мне нечего тебе предложить. Ни дома. Ни финансовой безопасности.

– Меня это совершенно не волнует.

– Потому что у тебя это есть. Легко говорить, когда все есть. – (Она ждала продолжения.) – И я не хочу, чтобы через год ты стала смотреть на меня другими глазами… и изменила свое отношение ко мне… Потому что у меня нет ни гроша за душой.

Несколько минут они сидели в тишине. Наконец Изабелла нарушила молчание:

– Байрон, знаешь, что я вчера пережила? Такое, что и врагу не пожелаешь. Ведь вы с Тьерри могли погибнуть. – Она наклонилась к нему поближе. – Но вы не погибли. Вы оба выжили. Выжили. И вообще, за этот год я поняла одну очень важную вещь. Надо использовать любой, пусть даже самый маленький шанс, чтобы стать счастливым. – Она услышала, как Тьерри что-то бормочет во сне, но решила не обращать внимания. – Ты помог нам встать на ноги и двигаться дальше. Помог Тьерри, да, в сущности, им обоим… Ты вернул нам всем нечто очень важное. – Изабелла уже чуть не плакала. – То, в чем они нуждались. То, в чем я нуждалась. Не поступай так со мной, Байрон. Не отталкивай меня. Ну а все остальное совершенно неважно.

У Байрона заходили желваки на скулах.

– Изабелла… Я реалист. И я не в состоянии изменить порядок вещей, – произнес он, не глядя на нее. – Все, что ни делается, все делается к лучшему. Поверь мне.

Изабелла ждала. Может, он скажет что-нибудь еще. Но он упорно молчал. Тогда она поднялась с кровати, слегка пошатываясь то ли от усталости, то ли от потрясения.

– Значит, вот так? И это после всего, что случилось? После всего, через что мы вместе прошли? Значит, ты собираешься меня судить за то, что я владею домом?

Байрон покачал головой. Морщась от боли, он перевернулся на другой бок и закрыл глаза, чтобы не видеть Изабеллу.

Кузены предоставили им крошечную квартирку над магазином. Друзья и соседи тоже не остались в стороне, предлагая им кров. Но только здесь, у Кузенов, члены семьи Деланси могли жить вместе. Сейчас Изабелла больше всего хотела, чтобы ничто не напоминало ей об Испанском доме, но, как это ни парадоксально, слишком далеко уезжать от него она категорически не желала. Ведь там остались страховые свидетельства, а также все важные документы.

Асад протянул ей ключи от квартиры.

«Живите сколько хотите, – сказал он. – Квартирка совсем простенькая, но с голоду вы здесь точно не умрете. Мы убрали все лишнее и достали раскладушки. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. По крайней мере, у вас будет постель и ванная комната».

Изабелла тяжело опустилась на диван-кровать – дети примостились у нее под боком – и рассмеялась странным истеричным смехом. Ванная. Наконец-то у них есть ванная. Тьерри внимательно посмотрел на нее, словно спрашивая, что же будет дальше. У Изабеллы не осталось ни моральных, ни физических сил, но тем не менее она заставила себя улыбнуться. Ведь это ее работа.

Когда утром они покидали больницу, у них не было ничего: ни сумок со сменой одежды, ни даже бумажника. Ничего. Только скрипка. Пустяки, беспечно сказала она Асаду. «Ведь это всего-навсего вещи, ведь так? А наша семья прошла хорошую школу выживания на подножном корме».

«Ничего, скоро сами увидите, что у вас есть гораздо больше, чем вам кажется», – успокоил ее Генри. И действительно, когда новость об Испанском доме распространилась по деревне, к Кузенам потянулись местные жители, которые несли все, что может пригодиться в хозяйстве: зубные щетки, кастрюли, одеяла. «Мы с Асадом проверили. Тут добра более чем достаточно, чтобы вы могли продержаться, пока не получите страховку».

Поначалу Изабелла решила, что вещи из магазина Кузенов. Но теперь она обнаружила массу предметов домашнего обихода, некоторые совсем новые. Все было аккуратно запаковано и доставлено в квартирку над магазином.

«Но они же нас совершенно не знают», – удивилась Китти, вынимая теплое клетчатое одеяло.

«Мне кажется, на деревенских иногда просто наговаривают, – сказал Генри. – Они хорошие люди. Щедрые люди. Просто их нужно узнать поближе. И отнюдь не все похожи на…»

Китти выудила из груды вещей пакет и отнесла на диван. Она начала изучать содержимое пакета, демонстрируя Изабелле каждую вещь. Некоторые были собраны с такой заботой и любовью, что у Изабеллы слезы навернулись на глаза: косметичка с набором косметики и лосьоном для рук, упаковка разнообразных хлопьев для завтрака на любой вкус, контейнеры с едой. Бисквиты. А еще аккуратные стопки выстиранной одежды, подобранной по размеру каждого члена их маленькой семьи. Тьерри с неожиданным удовольствием продемонстрировал футболку для катания на скейтборде. А еще открытки, много открыток с телефонными номерами, словами поддержки и сочувствия.