Невеста с миллионами - Мютцельбург Адольф - Страница 61

Ветцель по очереди пожал руки Эдмону и мистеру Коннингэму. Его приглашение пройти в дом Альфонсо с благодарностью отклонил, но обещал приехать завтра. Простившись с главой немецкой общины, трое молодых людей продолжили свой путь.

Двигаясь между маисовыми полями, они вскоре добрались до холма, откуда можно было окинуть взглядом всю колонию, раскинувшуюся у них под ногами. Вид был великолепный. Колонисты одной национальности селились рядом друг с другом, поэтому над главным домом каждого землячества развевался флаг родины, однако над всеми национальными флагами господствовал звездно-полосатый флаг Северных штатов, гордо реявший над главной гасиендой.

— И в самом деле, просто сердце радуется, а душу переполняет гордость за свое отечество, когда видишь такие колонии, выросшие буквально на пустом месте! — воскликнул мистер Коннингэм, блестя глазами. — Неужели этому могучему Союзу суждено рухнуть под натиском рабовладельцев? Да никогда в жизни! Провидение не допустит этого!

— Когда я смотрю на эту мирную колонию, — заметил Эдмон де Трепор, — то с трудом верю, что в Северной Америке идет война. Ее отголоски и в самом деле не доходят сюда, Альфонсо?

— Отнюдь нет! — ответил за него мистер Коннингэм. — Толедо находится, правда, у самой границы двух пустынных и бесплодных земель — я имею в виду прерии и пустыни Техаса и Калифорнии, — так что вряд ли хоть одно воинское подразделение рискнет забраться сюда, не имея на то четкого приказа. По всей вероятности, его будет удерживать боязнь умереть здесь от голода. И все же в начале этого года в верховьях Рио-Гранде происходили довольно крупные сражения. Войска северян во главе с полковником Кэнби встретились с техасскими конфедератами под началом полковника Сипли, и, когда разгромленные техасцы отступили в беспорядке к Эль-Пасо-дель-Норте — ближайшему от нас местечку, до которого от Толедо все-таки миль сто, — мы уже были готовы к визиту техасских мародеров и разослали по всем направлениям своих разведчиков. Но тут неожиданно пришло известие об исчезновении донны Инес, и мы забыли о техасцах, которые, правда, не показывались. Судьба страны будет решаться на востоке, между Вашингтоном и Ричмондом, и, надеюсь, произойдет это скоро. Не могу представить себе другого исхода войны, кроме победы Союза.

Эдмон хранил молчание, ибо во французской армии привык к иным взглядам. Правда, Альфонсо в разговорах неизменно вставал на сторону Союза и Мексики, и нередко ему удавалось поколебать воззрения Эдмона. Но наш французский офицер, семейство которого было тесно связано с империей, считал все же своим долгом отстаивать прежние позиции или по крайней мере молчать. Он признавал, что война в Мексике была начата в условиях, когда положение в стране не было точно известно. Однако во всех странах с монархическим строем офицеры регулярной армии связаны воинской присягой. Им надлежит или повиноваться, или уходить в отставку. А поскольку Эдмон до сих пор оставался слишком усердным солдатом, чтобы помышлять об отставке, он считал, что обязан разделять взгляды своего командования, или, на худой конец, просто отмалчивался.

Всадники устремились дальше. Альфонсо время от времени заводил разговор с колонистами, сопровождавшими наших героев, о тех изменениях и усовершенствованиях, которые были предприняты за те два года, что он отсутствовал.

Неожиданно их разговор был прерван донесшимся откуда-то криком. Один из колонистов указал на недалекий холм, где появилось несколько всадников, и стремглав поскакал туда.

Молодые люди последовали за ним. Значительная удаленность не позволяла разглядеть, что происходит на холме. Однако наши герои инстинктивно устремились за колонистом, чей острый глаз заметил, видимо, какую-то опасность. Путь их лежал через овраг. Преодолевая его самым быстрым галопом, они не видели происходящего на холме, а только слышали выстрел. Поднявшись на гребень холма, они успели заметить трех всадников, скрывшихся в зарослях. Четвертый остался на месте, и они тотчас узнали его — это был Эдмон Дантес.

Он встретил их мягкой улыбкой, но вся его поза — он немного наклонился вперед, опираясь на холку лошади, — говорила о том, что с ним не все в порядке. Альфонсо, Эдмон и мистер Коннингэм мгновенно очутились рядом со стариком.

— Что случилось? Вы ранены? Кто эти люди? — наперебой спрашивали они.

— Я получил пулю, и даже не знаю, от кого, — ответил Дантес. — Рана, — он указал на левую сторону груди, — представляется мне не опасной. Если бы не вы, славные мои мальчики, эти негодяи, вероятно, отправили бы меня на тот свет раньше, чем мне бы того хотелось. Пожалуй, мы не слишком далеко от Толедо, так что вперед!

— Но позвольте, сперва нужно осмотреть вашу рану, перевязать ее! — воскликнул Эдмон.

— Что ж, так и быть! — согласился старик. — Жара требует известной осторожности.

Не дрогнув, он позволил снять с себя сюртук — несмотря на жару, старик постоянно носил черный суконный костюм — и жилет. Теперь стало видно расплывшееся на рубашке большое кровавое пятно. Эдмон разрезал рубашку, обнажив плечо и часть грудной клетки раненого. Его грудная клетка и плечо, казалось, состоят из сплошных мышц, которые, несмотря на преклонный возраст старика, по твердости не уступали костям. Пуля угодила между плечом и самым верхним ребром, и Эдмон, не новичок в таких делах, мягко прощупывая пораженный участок, вскоре выяснил, что она проникла не очень глубоко. Дантес даже не поморщился, хотя проводимый капитаном осмотр не мог не вызвать у него сильной боли.

— Вы не могли бы извлечь пулю? — спокойно спросил он.

— Как? Без щипцов? Да вы вряд ли перенесете такую операцию! — воскликнул молодой офицер.

— И все-таки попытайтесь! — настаивал старик. — Если будет слишком больно, я дам знать.

Эдмон ловко нащупал пулю и, орудуя двумя указательными пальцами, стал ее выдавливать. Старик между тем лишь слегка нахмурил широкие седые брови, словно собирая всю свою волю, но не издал ни единого звука. Маленькая пистолетная пуля выскочила из раны и покатилась по земле.

— Превосходно! Ни один военный лекарь не справился бы лучше! — одобрительно кивнул Дантес. — Сделайте мне перевязку, чтобы кровь не проступала через одежду, и поехали. Ванна и кусок пластыря поправят все дело!

Чтобы не тревожить левую руку старика, Эдмон помог ему сесть в седло. Миссионер сразу начал торопить своих спутников. Один из колонистов, хорошо знавший кратчайший путь, поскакал вперед. Остальные последовали за ним.

— Кто все-таки мог напасть на вас? — не унимался Альфонсо. — Ведь в округе нет никаких бандитов! Мне показалось, это были белые…

— Так оно и есть — наверное, техасцы! — ответил Дантес. — Я считал эти места более безопасными, чем на самом деле. Подозреваю, что поблизости рыщет целая шайка техасских мародеров. Впрочем, теперь мы предупреждены и можем принять меры…

Действительно ли Дантес ничего больше не знал или же просто не хотел говорить — понять из его ответов и по выражению лица было невозможно. Все внимание наши герои сосредоточили на дороге и через час, между четырьмя и пятью вечера, добрались до Толедо.

Старик, похоже, забыл и думать о своей ране и сразу же направился на главную гасиенду к дому Лотарио; спустя четверть часа трое индейцев, живших при гасиенде, покинули колонию, отправившись на север, восток и юго-восток. Эти индейцы были последними представителями небольшого племени, обитавшего в долине Арипа, когда туда перебрался дон Лотарио. Они были преданы новому господину или, точнее, другу, потому что он позволил им жить в их хижинах и заниматься тем, чем они пожелают. Сопровождать его в походе против Вильгамену они не могли: именно в это время их не было в Толедо — они гостили у дружественного племени индейцев Колорадо, на западе.

У дона Лотарио старик оставался довольно долго, и никто не должен был мешать им беседовать с глазу на глаз. Поэтому молодые люди отправились в тир, предназначенный, правда, только для стрельбы из пистолета; тир для ружейной стрельбы находился за пределами колонии. Здесь, в тире, были собраны все существующие типы пистолетов и револьверов, а также множество разнообразных мишеней, начиная с неподвижных и кончая движущимися — предметами, животными, птицами и человеческими фигурами, которые приводились в движение с помощью особых механизмов. Тир располагался в просторном помещении со стеклянной крышей — он служил одновременно фехтовальным и гимнастическим залом. Вскоре молодых людей охватил азарт: каждый старался превзойти остальных в меткости стрельбы и умении владеть шпагой. Альфонсо ничуть не уступал в этом Эдмону. Мистер Коннингэм тоже несколько раз поразил на лету искусно изготовленную ласточку. В фехтовании, правда, капитан Трепор явно опередил своих друзей. Физически он оказался более сильным, чем Альфонсо, и более ловким, чем мистер Коннингэм. Молодой североамериканец продемонстрировал крепость руки и хладнокровие, не раз вызывая у Эдмона возгласы одобрения.