Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна - Страница 65

Потом под пристальным взглядом майора они поднялись наверх. Конфиденциальные разговоры происходили обычно в маленькой комнатке с окном. Сын пивовара передал Лоре-Грете копию договора. Она тут же прочитала его и спокойно сказала:

– Да, любезный Януш, сие весьма интересно. Наконец-то они пришли к соглашению.

– Но с к-каким трудом, л-любезная Лора! – он рассмеялся.

– А вы уверены, что документ будет подписан именно в таком виде?

– Уверен. Обратите в-внимание: все п-предварительные визы по н-нему уже собраны. Я их д-даже воспроизвел. Вот здесь, с-сбоку.

– Как-то сомнительно. Неужели австрийцы разорвут традиционные союзные отношения с русскими? – спросила она.

– Р-революция в Бельгии с-страшнее.

– Возможно, вы правы, – Флора вытащила из комода ящик и достала оттуда кожаный мешочек с золотыми монетами.

– Текст д-договора, – заметил Кропачек, – более ценная в-вещь, чем протоколы з-заседаний.

– Согласна с вами, любезный Януш. Назовите вашу сумму.

– Сто д-дукатов! – рубанул чех с плеча, не очень-то веря, что у нее есть такие деньги.

– Считайте, – курская дворянка подала ему мешочек с монетами. – Здесь пятьдесят дукатов. Сейчас достану еще один. Итого будет – сто. Давайте вашу копию, но прежде напишите на ней: «С подлинным верно. Януш Кропачек» – и поставьте сегодняшнюю дату.

– Т-тогда я могу п-пострадать! – заупрямился канцелярист.

– Отчего же, любезный Януш? – она улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой. – Предположим, копию у вас выкрали. Ведь в Рейхенбахе теперь полно шпионов… Или деньги вам не нужны?

– Н-нужны! – буркнул он и высыпал из мешочка монеты на комод.

Анастасия терпеливо ждала. Кропачек, не спеша, считал монеты, составлял их в столбики по десять штук, каждый столбик аккуратно заворачивал в бумагу и затем укладывал в какой-нибудь из внутренних карманов в камзоле или кафтане. Только после этого он поставил нужную надпись на документе. Затем они спустились обратно в зал. Там Аржанова предложила своему конфиденту рюмку анисовой настойки бесплатно, так сказать, в ознаменование удачной сделки. Сын пивовара не отказался. Он выпил настойку с удовольствием, громко сказал: «Д-до завтра, м-милая Грета!» – и покинул заведение.

Канцеляристу и в голову не пришло, что красавицу он больше никогда не увидит. Наоборот, теперь их сотрудничество он находил чрезвычайно выгодным, хотя и немного опасным. Международная конференция продолжалась. Подписание трех следующих конвенций при этаком щедром денежном подходе сулило ему немалые барыши. Дом будет не только достроен, но и шикарно меблирован. Чех уже мечтал о гарнитуре из орехового дерева с гобеленовой обивкой.

Глядя ему вслед, курская дворянка с трудом удерживалась от того, чтобы не пуститься в пляс, не запеть какую-нибудь разудалую русскую песню, не закричать во весь голос: «Ура!» Тяжкая ее служба в пивнушке сегодня закончится. Дальше – горы, лес, река, свобода.

Правда, до полного торжества далеко. Бесценный текст австро-турецкого соглашения с секретным пунктом, неопровержимо свидетельствующим о подлом предательстве австрияков, требуется поскорее доставить из силезской глуши в Россию. Но в первую очередь – генерал-аншефу графу Суворову-Рымникскому, дабы вовремя вывести из-под удара его двенадцатитысячную дивизию.

Наверное, что-то необычное все же мелькнуло в глазах Флоры, потому как командир батальона, оставив недопитое пиво на столе, вдруг подошел к стойке и спросил:

– Чему вы радуетесь, Грета?

– Хорошей погоде, господин майор, – смеясь, ответила она.

– Если у вас замечательное настроение, то предлагаю прогулку по роще. Там сейчас чудесно.

– Нет, господин майор. Обед и послеобеденное время – «час пик» в моем заведении. Надо работать.

– А вечером?

– Вечером надо отдыхать.

– Мы можем отдохнуть вместе.

– Не в первый раз вы делаете мне подобное предложение, господин майор. Однако я не люблю отдыхать в компании с малознакомыми людьми и снова отвечу вам: «нет».

– Значит, по вечерам вы свободны? – спросил Клебек, глядя на нее с каким-то особенным выражением.

– Конечно, свободна, – небрежно сказала курская дворянка, не придав значения ни его вопросу, ни его взгляду. Мысли ее были заняты другим. Отход из Рейхенбаха они готовили давно и тщательно, обдумав множество разных деталей. Этот план легкостью и простотой не отличался, и теперь следовало осуществить его совершенно безукоризненно, дабы раньше времени не вызвать подозрений, не спровоцировать погоню…

Вытолкав последнего посетителя – пьяного вдрызг прапорщика австрийского батальона, Ермилов закрыл двери пивной изнутри на балку. Кухарка и посудомойка ушли час назад. Глафира отпустила их и стала раскладывать по холщевым торбам провизию на дорогу: хлеб, сухари, сыр, вяленое мясо, ветчину. Николай и Якоб-Георг возились на конюшне с верховыми и вьючными лошадьми. Они оборачивали им копыта, металлические части поводьев и стремена кусками фланели для звуковой изоляции. Как ни жалел Николай новенькую повозку, Анастасия приказала оставить ее в Рейхенбахе и взять только лошадей.

Сама Аржанова в своей маленькой комнатке на втором этаже упаковывала в специальную плоскую суму из лайковой кожи листы с текстом договора и некоторые донесения Кропачека. Сума, снабженная ремнями и пряжками, плотно пристегивалась к телу на животе. Но тогда для маскировки полагался мужской костюм. Предметы его, вычищенные и выглаженные Глафирой заранее, висели на спинках двух колченогих стульев.

Княжеские украшения из золота с бриллиантами и без оных еще днем из ларца перекочевали в широкий кожаный пояс с нашитыми внутри гнездами. Его изготовил на досуге сержант Ермилов. Он неплохо владел сапожным ремеслом и повсюду возил за собой коробку, где лежали у него шило, толстые «цыганские» иголки, мотки дратвы, куски воска и смолы.

Вдруг в одиннадцатом часу вечера раздался громкий стук в дверь и требовательные мужские голоса. Ермилов находился в зале пивной, слабо освещенном несколькими свечами. Разумеется, он не смог понять, что требуют пришельцы за дверью, и бросился наверх за княгиней Мещерской. К счастью, она не успела переодеться, схватила фонарь, бегом спустилась по винтовой лестнице и подошла к двери.

– Кто там? – спросила Аржанова.

– Военный патруль! – грубо ответили ей.

– Что вам нужно?

– Откройте! Это – проверка.

Никаких проверок раньше тут не устраивали. Патруль, конечно, ходил по деревенской улице, но в дома и – тем более – в питейные заведения не ломился. Пока Флора размышляла над этим, в дверь снова ударили, и кажется – прикладом ружья. Она дала Ермилову знак сбросить балку и повернуть ключ в замке. Дверь широко распахнулась. В зал вошли два гренадера с фузеями, а за ними… майор Клебек. Он держал в руках букет роз и маленькую коробочку, перевязанную розовой лентой с бантиком.

– Не ожидали? – произнес он, довольный произведенным эффектом. – Я пришел к вам в гости, милая Грета. Хотя вы меня и не звали. Но знаете, время сейчас военное. Того и гляди, проклятые боши вцепятся нам в горло. Потому надо брать от жизни все…

Подняв фонарь над головой, Анастасия в полном изумлении взирала на своего ухажера. Ей сразу стало ясно, что это – вовсе не военный патруль, а дурацкая армейская шутка Леонарда Клебека. Зато он поздним вечером попал к ней в дом с цветами и подарком. Совершенно некстати, по совести говоря.

Курская дворянка перевела взгляд на сержанта Ермилова, по-прежнему державшего в руках тяжелую балку, и поняла, как близок майор к внезапной смерти от удара по голове. Межу тем оба гренадера, прислонив ружья к стене, уже подошли к стойке, где находились откупоренные бутылки сухого красного вина. Без сомнения, сержант разделается с солдатами столь же проворно. Но это – слишком примитивное решение. Кроме того, большие проблемы возникнут с трупами. Некогда да и некуда их надежно спрятать.

– Милости прошу, господин майор! – ласково улыбнулась Флора командиру батальона и дернула за рукав Ермилова, чтобы он пришел в себя. Замычав в ответ – глухонемой же! – он с удивлением обернулся к ней. Аржанова жестом указала кирасиру на дверь в кухню и разговор с Леонардом Клебеком продолжила: