Оберег для огненного мага (СИ) - Каршева Ульяна - Страница 50

— Карей, ты не вовремя начал говорить об этом. Меня ещё ждёт встреча с твоей матерью, и мне хотелось бы подготовиться к ней.

— Алекса, ты… — он замолчал, как будто осёкся на резкой фразе. — Ты…

Девушка опустила глаза. Вот так спокойно признаться?

— Карей, я не дура. И вилять больше не хочу. Ты мне нравишься. Но мы с тобой из настолько разных миров…

— Стоп. Дальше ничего не надо, — сказал парень и открыл ей дверцу выйти.

С мадам Тиарнак сегодня встретиться не пришлось. Подошёл дворецкий и проводил Алексу к нужному коридору.

Ферди сегодня был задумчивым, успокоенным. Он без слов принял желание Алексы сидеть с ним недолго. В обмен на это девушка пообещала привезти ему на вечерний сеанс ещё один браслет-оберег.

Карей очень удивился, завидев девушку раньше положенного срока. Так удивился, что не сумел скрыть своего удивления.

— Почему?

— Мы с Ферди договорились, — рассеянно сказала девушка. — Ты подвезёшь меня к какому-нибудь кафе? Жутко хочется выпить чёрный кофе.

— Я бы и сам не прочь, — пробормотал Карей.

Причём девушка отметила, что он даже не заикнулся, чтобы предложить выпить кофе в замке. Не хотел встречаться с матерью? Побоялся, что мать узнает — Алекса была с Ферди не привычные полчаса, а меньше?

В машине, в тёплом её салоне, Алекса постыдно уснула. И так глубоко, что не заметила ничего: ни того, что Карей остановил машину неподалёку от студенческого кафе, ни того, что он сначала смотрел ей в лицо, а потом приглушил мотор и вытащил с заднего сиденья небольшое покрывало…

Когда они оба проснулись, солнце сияло высоко, радостно обещая день без дождей и бессовестно объясняя, что двое, продрыхшие в машине всё на свете, так же бессовестно опоздали в магический корпус… Но не это возмутило Алексу. Открыв глаза, она обнаружила, что закутана в тёплую плотную ткань. Не одна. Её голова покоилась на плече тесно сидящего рядом Карея, который в эту самую голову мягко упирался подбородком. Следующие секунды обзора показали, что Карей тоже кутается в эту ткань.

По каким-то только ей понятным признакам девушка сообразила, что парень уже не спит, как и она. Но головы, отпуская девушку, поднимать не собирается.

— Знаешь, что я поняла? — прошептала она.

— Что? — сонно спросил он.

— С братьями Тиарнаками связываться опасно. Вот, например, я. Только с тобой познакомилась, как тут же прогуляла занятия в университете. Интересная тенденция, да?

— Не ругайся страшными словами, пока мы вдвоём. Тенденцию какую-то придумала. — Он шевельнул подбородком и спросил: — Поговорим?

— Поговорим, — согласилась она.

19

До сих пор Карей сидел к ней чуть боком и чуть склонившись. Теперь он задвигался, чтобы развернуться, и край ткани сполз с его плеча. В машине было тепло, но, едва плед (теперь Алекса узнала, что это) начал сваливаться с его плеча, пригревшаяся девушка поёжилась от подступившей прохлады и решительно выпростала руку из-под своей части пледа, чтобы заново укрыть Карея. Подняв краешек пледа к его плечу, девушка неожиданно обнаружила, что почти обнимает парня, который, слегка улыбаясь, смотрит в её глаза — близко-близко. И замерла, с недоумением глядя на него.

— Ты что?

Его рука скользнула под пледом и плотно, горячо легла на её талию. Алекса снова машинально открыла рот спросить, что он делает. Лицо опахнуло тёплым дыханием Карея, и девушка непроизвольно сама подалась к его губам. Всё ещё не пришедшая вполне от недавнего сна, чувствуя себя уютно-тёплой и мягкой, она позволила Карею попробовать на вкус свою верхнюю губу. Прикосновение его неожиданно жёстких и горячих губ обрушилось шквалом странных ощущений: она будто бежала по обжигающему песку, болезненно, но и желанно припекающему стопы; бежала замедленно, преодолевая сопротивление — или купаясь в нём? — сумасшедшего, шального ветра, который жарко обвевал её, сбивал с ног, заставлял кружиться в неистовом танце, коротко стонать (никогда не думала, что может так, а потом и вообще перестала думать), смягчаться, становиться томной и внезапно горячо пластичной, расплавленной во всепоглощающем жаре, властно обволакивающем её. А он всё целовал её — медленно и властно, губами и языком вторгаясь в неё всё глубже и глубже, будто поглощая собой, будто наслаждаясь её вкусом, превращая её в единое чувственное ощущение. И она не могла закрыть глаз — заворожённо смотрела и смотрела в потемневшие глаза над собой — в глаза, в которых бушевало тёмное пламя. И, по впечатлениям, именно это пламя рвалось на её губах, взрываясь и растекаясь потом по всему бессильно послушному телу, и девушка только и могла, что цепляться за плечи парня, лихорадочно гладить его лицо и словно со стороны слышать и чувствовать его судорожное дыхание…

А потом было что-то, из-за чего она медленно пришла в себя, полностью повисшая в руках Карея, всхлипывая от неизведанного ранее страстного чувства, перетрясшего всё её тело, всю её душу. В полуобморочном состоянии она всхлипнула в последний раз и начала понимать, что же вернуло её в реальность. Её перестали целовать.

Парень, всё ещё тяжело дыша пересохшим ртом, продолжал смотреть ей в глаза. Потом с трудом заставил себя усмехнуться.

— А ты говоришь… тенденции…

Он вынул руку из-под пледа. Она не успела спросить — почему. Короткий мах ладонью — и погасли все огни, лохматой оранжевой бахромой бегущие по краям панели управления и по рамам машинных окон. И лишь затем открыл окна, потому что в машине дышать было нечем — воздух был слишком сухой и горячий.

Сначала Алекса испугалась. Неконтролируемый выплеск огня? Потом вспомнила ознакомительно-универсальный курс. С самоконтролем этот огонь не связан. Всего лишь остаточный выплеск эмоций. Не страшный, потому что иллюзорный. Поэтому Карей, ещё с отрешёнными глазами, но уже машинально убирает последствия страстного движения.

Пришлось и Алексе приходить в себя. Без его руки на талии она чуть не упала — настолько размякла. Хорошо ещё оставалась поддержка — она всё ещё прислонялась к его плечу. Теперь Карей подоткнул плед только вокруг неё и засмеялся, когда она неожиданно зевнула. Она смущённо прикрыла рот и сердито сказала:

— Кто-то, вообще-то, обещал кофе.

— Угу… Сейчас закажу. У меня тут знакомый есть — вынесет, что надо. Или ты всё ещё хочешь в кафе?

— Лучше со знакомым, — смущённо сказала Алекса. Она чувствовала себя слишком счастливой и встрёпанной, чтобы выходить из машины и нести своё трепетное настроение нежности в люди, постепенно с сожалением развеивая его. Ей хотелось подольше насладиться этим тёплым состоянием, внутренним ощущением разнеженной кошки.

Пока Карей заказывал по телефону, девушка смотрела на улицу и не видела ничего. Внутри всё ещё мурлыкала разнеженная кошка Алекса — правда, сквозь это мурлыканье уже пробивалась та рациональная Алекса, которая привыкла вести дом и чувствовать ответственность за каждого его обитателя. Но кошка заталкивала её обратно: она вспомнила руки, гладившие её, — и это было… Это было до краснеющих щёк, до мелких сладостных волн по телу…

— Загрустила? — Карей снова заглянул в глаза. — С чего бы?

— Ты не боишься, что весь корпус будет смеяться над нами? — нерешительно спросила Алекса рациональная. И объяснила: — Сегодня ты со мной. Вчера был с Региной. Позавчера — опять со мной. А до этого — опять с нею. И опять… Глупо как-то.

— Тебе есть дело до чужих досужих взглядов? — надменно спросил Карей.

— Не люблю оказываться в глупом положении.

— С твоей точки зрения, ты в глупом положении?

— С моей — нет.

— Ну так и наплюй на чужое мнение тех, кто ничего не знает, а судит.

Подошёл знакомый разносчик Карея, передал в машину коробку с кофейными стаканчиками и десертом. Карей расплатился, и Алексе пришлось вылезти из тёплого пледа и сложить его. Впрочем, в машине и так было настолько жарко, что Карей вынужденно опустил стёкла боковых окон.

— Тенденция продолжается, — задумчиво сказала Алекса, вынимая стаканчики из коробки на коленях Карея. — Причём с осложнением. Потому что чем дальше всё это продолжается, тем извращённей получается. Ведь я уже не просто прогуливаю. Мне уже нравится прогуливать.