Край белых птиц (СИ) - Романовская Ольга - Страница 58

— Значит-таки кареглазик, — хмыкнула Раймунда и укоризненно глянула на Магистра магии. — Ещё раз проверь, при мне.

Граф Саамат усадил королеву возле кроватки и склонился над младенцем. Минута томительного ожидания — и брови Магистра магии нахмурились. Раймунда подалась вперёд, собираясь ехидно усовестить трусливо бежавшего от ответственности папашу, но граф Саамат шикнул на неё и велел не мешать. Он вскинул руки, будто силясь обнять пространство над головой ребёнка, беззвучно зашептал слова заклинания, взмахнул волшебной палочкой и медленно потянулся ею к невидимой ауре.

Королева затаила дыхание, не сводя с графа Саамата жадного взгляда.

Магистр магии замотал головой, ругнулся и повторил ту же процедуру, затем обернулся к Раймунде и попросил разрешения на тактильный осмотр ауры. Королева пожала плечами, не понимая, зачем оно понадобилось. Граф Саамат пояснил: ребёнку будет больно, а причинять страдания, пусть и во благо, живому существу нельзя без его согласия.

— Ты мать и наряду со Страденом представляешь интересы сына до его совершеннолетия.

— Давай уже, а то я лечь хочу! — поторопила Раймунда.

Магистр магии левитацией поднял ребёнка и положил на колени королевы. На вопрос зачем, ответил: чтобы приложила к груди и успокоила.

Королева осторожно, опасаясь что-нибудь сломать в крохотном тельце, обвила младенца руками и прижала к сердцу. Тот продолжал мирно спать, но стоило графу Саамату коснуться пальцами его ауры, проснулся и заплакал.

Растерянная Раймунда не знала, как успокоить младенца, бросала умоляющие взгляды на Магистра магии, но он был занят и ничем не мог помочь. Королева, как умела, укачивала сына и просила успокоиться. Если бы не слабость и упадок сил, прибегла бы к магии.

Крик резал уши, Раймунда хмурилась и гадала, как справляются с детьми матери без кормилицы.

— Грудь ему дай! — похоже, графа Саамата тоже утомили вопли младенца.

— Как? И нет у меня молока, не поможет.

Магистр магии возвёл очи горе и коснулся двумя пальцами лба малыша. Тот сразу замолчал и уставился на Раймунду ничего не выражающим взором.

— Ну? — зато взгляд королевы выражал нетерпение.

Граф Саамат, не торопясь, убрал палочку, переложил ребёнка обратно в кроватку и взял Раймунду на руки, чтобы перенести обратно в спальню. Магистр магии хмурился, добела прикусил губу и старательно отводил глаза, упорно не отвечая на вопрос.

Перемещение в королевскую опочивальню заняло пару секунд.

Граф Саамат бережно уложил Раймунду в постель, поправил одеяло и поинтересовался, оставить ли открытым окно.

— Уже уходишь? — подозрительно прищурилась королева. У неё разболелся живот, но она не подавала виду.

— Да, мне пора: дела, — сухо ответил Магистр магии, поправляя цветы в вазе. — Выздоравливай!

— Элалий, — растягивая звуки, елейным голосом пропела Раймунда, позабыв о недомогании, — ты собрался сбежать? Ты солгал и ничегошеньки не проверял до этого дня или проверил, но поверхностно: мол, издали человеческая аура и сойдёт. Так?

Прямая спина графа Саамата стала ответом. Он не двигался, одна рука замерла на стебле пиона, другая — на изгибе вазы. Казалось, Магистр магии окаменел, не дышал вовсе. Потом он отмер и будничным тоном заявил: у королевы разыгралось воображение.

— Спи, тебе нужно беречь себя. И не выдумывай чепухи!

— Элалий! — на этот раз Раймунда не спрашивала, а приказывала.

Она кое-как, цепляясь за одеяло и простыни, села, пару раз глубокого вздохнула, унимая боль.

— Ты обвинял меня в молчании, а сейчас поступаешь так же. Помнишь историю с кланом Шагающих по воде? Ну же! Или мой учитель, наставник и друг оказался трусом и скрывает правду даже от той, с которой всегда был предельно честен?

Граф Саамат сдержал неосторожное слово, отодвинул стул и сел, упершись локтями в колени и подперев голову кулаками.

— Думаешь, мне приятно это знать? — хмуро осведомился он. — И хорошо, если знаю только я! Теперь придётся срочно придумывать маскировочные чары и надеяться, что у Страдена не возникнет и тени сомнения. Только вот мне каково, а, Мунда? Лучше бы он умер!

— Элалий, что ты говоришь?! — ужаснулась королева. — Это же твой сын!

— Мой, поэтому и жалею, что он выжил. Нет, не потому, что я бесчувственная злобная тварь, не потому, что ненавижу его, а потому, что ты… хорошо, мы, я тоже виноват ничуть не меньше, погубили Лаксену! У Страдена нет наследника, понимаешь? Хорошо, если он выживет, а если нет? По завещанию королевство отходит Империи. Нужно, чтобы он выжил, нужно, чтобы ты родила от него сына и убедила передать престол младшему наследнику.

Раймунда слушала графа Саамата, не перебивая, и к концу пламенной речи расплакалась. Размазывая слёзы по щекам, он пробормотала:

— Не вздумай признаваться! Я тебя знаю, ты можешь! Если вдруг пойдут слухи, я нагуляла ребёнка от очередного любовника. И фамилия у сына будет Астурций — твоё имя не запятнаю.

Не выдержав, она разревелась в полный голос, ощущая себя безмерно несчастной, покинутой и одинокой. Раньше Раймунде казалось, граф Саамат полюбит малыша, прочтёт мораль и всё же обрадуется — вышло иначе. Он окатил её и сына волной такого холода, что хватило бы, чтобы заморозить все лаксенские реки, и ясно дал понять: былым отношениям конец.

Королеву подташнивало — то ли от недомогания, то ли от нервов. Она и не заметила, как начала мыслить вслух, рисую чёрную картину настоящего и будущего. Всхлипывая, Раймунда даже вопрошала Прародителей сущего, почему не умерла родами — ей казалось, так было бы лучше.

Граф Саамат пару минут внимательно слушал, потом присел на кровать, привлёк королеву к себе и вытер носовым платком слёзы.

Плечи Раймунды мелко дрожали, глаза опухли.

— Саламандра, — Саламандрой королеву звали в «Белом клыке» — по броши, которую она носила, — ты же никогда не плакала, даже когда я критически отозвался о твоих умственных способностях. Наоборот, убедила с собой заниматься.

Магистр магии, вздыхая, ласково гладил её, успокаивая. На его памяти Раймунда впервые закатила такую истерику.

— Ну, сама подумай, какая у меня должна быть реакция? Безмерное счастье оттого, что подложил Страдену свинью, разрушил чужой брак и стал причиной грандиозного скандала? Право, как ты умудрилась… Ладно-ладно, моя вина, мне и решать проблему. Страдену не говори, матери тоже. Будем надеяться, сын похож на тебя. В любом случае есть полгода до того, как черты ясно проступят. Я пока с герцогом Серано побеседую на случай неблагоприятного исхода событий — смерти Страдена. Он опекуном станет, хорошо?

— Обойдётся, — зло ответила королева, — сама буду регентшей! Мать я или нет?

— Мать, мать, только успокойся! Давай, капельки дам? А этот вопрос мы потом обсудим. Всё как снег на голову… Прости, я не готов к таким сюрпризам и лучше уйду, чтобы не наговорить лишнего. Не хочу на тебя кричать, а очень хочется, — признался граф Саамат и потянулся за одной из склянок на прикроватном столике. — Одни непечатные фразы, Мунда.

Он взболтал содержимое сосуда, открыл пробку, понюхал, налил немного в стакан, выпил сам и протянул вторую порцию притихшей Раймунде. Та молчаливо проглотила успокоительное, не сводя взгляда с потемневшего лица графа Саамата.

Магистр магии ушёл, не попрощавшись, просто встал и открыл пространственный коридор. До королевы донеслись обрывки фразы: «Идиотка, и сам идиот, потворствовал её…».

Оставалось надеяться, никто не попадётся сейчас на глаза графу Саамату: покинув спальню Раймунды, он дал волю чувствам.

Магистр магии вдребезги разбил попавшуюся под руку статуэтку, отрывисто велел подоспевшему фамильяру убрать с глаз долой «эту пакость» и заперся в кабинете, приказав никому не беспокоить и никого не принимать.

Граф Саамат мерил шагами ковёр, сжимая и разжимая пальцы, затем потянулся к мизинцу, чтобы сорвать кольцо, но не смог, передумал, только прошептал: «Мунда, что же ты наделала?!».