Потерявший надежду - Гувер Колин - Страница 18

– Ты считаешь, мне не следует встречаться с Грейсоном, потому что он, по-твоему, вспыльчив? – Наклонив голову, она прищуривает глаза. – Тебе не кажется, что это немного лицемерно?

Не сводя с нее взгляда, я обдумываю ее вопросы. Неужели она сравнивает меня с Грейсоном?

Мне приходится отвернуться от нее, чтобы она не заметила разочарования на моем лице. Ухватив себя обеими руками за загривок, я медленно поворачиваюсь к ней лицом, но упираюсь взглядом в пол.

– Он ударил тебя? – спрашиваю я со смущенным вздохом. Потом поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза. – Он хоть раз ударил тебя?

Она не вздрагивает и не отводит взгляда, а лишь качает головой.

– Нет, – тихо произносит она. – Нет и нет. Я же говорила… это просто случайность.

По ее реакции видно, что она говорит правду. Он не бил ее. Никогда. Я чувствую огромное облегчение. Но по-прежнему озадачен. Если она не встречается с ним и он действительно не бил ее, тогда что их связывает? Может, она хочет с ним встречаться? Но я точно знаю, что не хочу этого.

Звонок звенит как раз в тот момент, когда я открываю рот, чтобы спросить ее, какие у нее отношения с Грейсоном. Коридор заполняется учениками, и она отводит от меня взгляд и идет в кафетерий.

В этот день Дэниела я больше не видел. И у меня не было другого урока со Скай, что меня расстроило. Правда, не знаю почему. Похоже, каждый наш разговор заканчивается спором, но мне все равно хочется общаться с ней.

Оставляю учебники в шкафчике, не зная точно, приду ли завтра. Беру ключи от машины и направляюсь к парковке. Возле своей машины вижу Грейсона, который на нее облокотился. Останавливаюсь, пытаясь оценить ситуацию. Он сурово смотрит на меня, но он один. Что ему надо и зачем он торчит здесь?

– Грейсон, что бы там ни было, меня это не интересует. Выбрось все из головы.

У меня нет настроения с ним объясняться, пусть лучше отойдет от моей тачки, черт возьми.

– Понимаешь, Холдер… – Он отталкивается ногой от машины, складывает руки на груди и подходит ко мне. – Мне действительно хочется выбросить все из головы. Но ты не даешь, потому что все время лезешь в мои дела.

Сейчас он в пределах досягаемости моего кулака, и это не очень-то умно с его стороны. Смотрю ему в глаза, не выпуская его руки из поля зрения.

– Ты только что вернулся и опять за свое, – говорит он, сдуру подходя ко мне еще ближе. – Скай для тебя под запретом. Не говори с ней. Не смотри на нее. – Не могу поверить, что я все еще не заткнул ему рот. – Блин, даже не подходи близко к ней. Меньше всего мне хочется, чтобы еще одна моя подружка из-за тебя убила себя.

Я дошел до точки.

До того состояния, когда гнев смывает здравые мысли.

Душит человеческое сознание.

Это такое состояние, когда ясно вспоминаешь каждую вспышку чувств, которые сдерживал больше года, и от этого становится хорошо. Как приятно будет прямо сейчас съездить ему по физиономии. При мысли об этом я сжимаю кулаки и набираю в легкие побольше воздуха.

Но в это время я бросаю взгляд поверх его головы и вижу идущую через парковку Скай. Она садится в свою машину, и я сразу же забываю о Грейсоне. Скай даже не осматривает парковку в поисках этого парня, а просто забирается в автомобиль, захлопывает дверь и уезжает.

Именно в этот момент до меня доходит, что Грейсон по уши в дерьме.

Они не сидели вместе за обедом.

В субботу ее не было с ним на вечеринке.

Она не дожидается его после школы.

А сейчас она даже не ищет его на парковке.

Все встает на свои места. Грейсон отступает на шаг назад, проверяя мою реакцию и ожидая, что я заглотну наживку. Скай на него наплевать. Вот почему он так бесился, когда я разговаривал с ней в коридоре. Она ни во что его не ставит, а он не хочет, чтобы я знал об этом.

Он этого не стоит, повторяю я про себя.

Смотрю, как Скай уезжает с парковки, потом медленно обращаю взор на Грейсона. Осмыслив все эти вещи, я на удивление спокоен, но он продолжает сжимать зубы и кулаки. Он хочет, чтобы я с ним подрался. Хочет, чтобы меня вышвырнули из школы.

Не дождется.

Я поднимаю руку. Метнув на нее взгляд, он выставляет кулаки для защиты. Я направляю на свою машину пульт дистанционного управления и нажимаю кнопку. Потом молча обхожу Грейсона, забираюсь в свой автомобиль и уезжаю с парковки, не оправдав его ожиданий.

А пошел он! Он не стоит того, чтобы я на него нервы тратил.

Глава 10

Открываю дверь холодильника. Умираю от голода, ведь я не ел больше года. У меня ничего не было во рту со дня смерти Лесс, и странно, что я еще жив.

Даже при открытой двери холодильника свет в нем зажигается не сразу. Едва его содержимое освещается, я прихожу в недоумение: холодильник забит джинсами Лесс. Они аккуратно сложены на полках, и это меня бесит, потому что там должна быть еда, а я чертовски голоден.

Выдвигаю контейнер в надежде найти в нем еду, но и там ее нет – лишь еще одна пара аккуратно сложенных джинсов. Задвигаю его и вытягиваю другой, но и там тоже джинсы.

Сколько ей нужно этих чертовых джинсов? И почему они лежат в холодильнике, где должны быть продукты?

Закрываю дверь холодильника и открываю морозилку, но сталкиваюсь с тем же самым, только на этот раз джинсы заморожены. Все они лежат в морозильных пакетах с надписью «Джинсы Лесс». В досаде я захлопываю дверцу морозилки и поворачиваюсь к кладовке. Может, хотя бы там?

Обхожу кухню и опускаю глаза.

Я вижу ее.

Лесс свернулась на полу кухни в позе эмбриона, прислонившись спиной к двери кладовки.

Это лишено всякого смысла.

Как она здесь оказалась?

Ее нет в живых уже тринадцать месяцев.

Я голоден.

– Дин, – шепчет она.

Ее глаза распахиваются, и мне сразу же приходится схватиться за кухонную столешницу. Мое тело вдруг тяжелеет, я не в силах удержать его и делаю шажок назад, после чего ноги у меня подгибаются и я падаю перед ней на колени.

Ее глаза широко раскрыты, и они совершенно безжизненные. Ни зрачков, ни радужной оболочки. Тусклые бесцветные глаза, высматривающие меня и не находящие.

– Дин, – вновь произносит она хриплым шепотом.

Она слепо протягивает руку ко мне, начинает шарить пальцами перед собой.

Хочу помочь ей. Хочу взять ее руку, но я слишком слаб и не могу двигаться. Или мое тело чересчур тяжелое. Не знаю, что мне мешает, но я нахожусь всего лишь в полуметре от сестры, изо всех сил стараюсь поднять руку и дотянуться до нее, но моя рука не шевелится. Черт. Чем больше я стараюсь контролировать свои движения, тем трудней становится дышать. Теперь она плачет, произнося мое имя. Что-то сдавливает мне грудь, горло сжимает спазм, и я даже не могу успокоить ее: не удается произнести ни слова. Напрягаю челюсти, но зубы у меня крепко сжаты, а рот не открывается.

Она пытается приподняться на локте, медленно подползая ко мне. Старается протянуть ко мне руку, но ее безжизненные глаза не видят меня. Теперь она плачет еще горше:

– Дин, помоги мне!

Она с детства не называла меня Дином. Не знаю, почему она сейчас называет меня так. Это мне не нравится.

Зажмуриваюсь, стараясь сосредоточиться и заставить голос зазвучать, а руки двигаться. Но сейчас никакое напряжение воли мне не помогает.

– Дин, пожалуйста, – плачет она, но на этот раз голос не ее. Это детский голос. – Не уходи, – просит дитя.

Открываю глаза: Лесс больше нет, а ее место занял кто-то другой. Прижавшись спиной к двери кладовки, на полу сидит маленькая девочка. Она обхватила себя за ноги и спрятала лицо в коленях.

Это Хоуп.

Я по-прежнему не в силах пошевелиться, заговорить или вздохнуть, и с каждым спазмом рыданий, сотрясающих тело маленькой девочки, моя грудь сжимается все больше. Я могу лишь сидеть и смотреть, как она плачет, потому что не в состоянии даже повернуть голову или закрыть глаза.

– Дин, – говорит она приглушенным от слез голосом.