Невольники чести - Кердан Александр Борисович - Страница 18

Когда все было готово к казни и люди на палубе притихли в предвкушении зрелища, раздался свист стоящего на салинге матроса.

К шхуне двигалась еще одна лодка. Она оказалась алеутской байдарой, управляемой всего одним гребцом. И гребцом этим была Айакаханн.

Все остальное свершилось стремительно.

Девушка была принята капитаном за колошенскую лазутчицу. Рыбий Глаз вскинул ружье и прицелился.

Плотников прыгнул ему на спину и, сбив с ног, вцепился в горло.

На подмогу капитану бросились матросы. Кто-то ударил работного прикладом по голове, и дневной свет померк для него.

Ни бесчувственный Плотников, ни капитан Барбер, ни члены команды, рьяно топчущие поверженного русского, не заметили, как Котлеан выхватил из-под плаща кинжал и вогнал его в сердце стоявшего рядом матроса. Как по свисающему канату молодой и старый тойоны соскользнули с противоположного борта шхуны и, набрав в грудь воздуха, скрылись под водой.

Когда же полуживого Абросима отволокли в трюм и был обнаружен побег важных пленников, то и Айакаханн, и Скаутлельта с племянником уже и след простыл.

Оставаться долее в заливе шхуне было небезопасно, да и бессмысленно.

Выбрали якорь, поставили паруса. Следуя какому-то новому замыслу своего капитана, судно двинулось на север.

Сын марсельской портовой проститутки и потомственного гранда, Генри Барбер не знал ни своих настоящих родителей, ни родины.

Новорожденным младенцем оставленный на пороге приюта святой Магдалины, он мальчишкой был взят на воспитание в семью бездетного ирландского шкипера, который скоро отправился в Новый Свет за счастьем.

Счастье и впрямь улыбнулось ему там в виде недостаточно меткого выстрела одного из охотников за скальпами во время англо-французской войны в Канаде. Это обстоятельство хотя и сохранило шкиперу жизнь, но навсегда сделало его калекой. Хворые и убогие и в мирные годы никому не нужны, а в период потрясений тем паче. Шкипер запил горькую, под хмельную руку стал поколачивать жену – тихую, безропотную католичку, а заодно с ней и приемного сына, не по годам рослого и дерзкого.

Первая, не выдержав издевательств и побоев, однажды так же тихо, как жила, отдала Богу душу. А второй, едва достигнув юношеских лет, сбежал из дому.

Не имея за душой ничего, кроме унаследованного от родной матери вздорного нрава и растворенной в крови отцовской фамильной гордыни, Генри не помышлял зарабатывать на жизнь честным трудом. Плуг землепашца, ножницы шорника, равно как и карабин траппера, – не его удел.

Изменив фамилию приемного отца на английский манер, он попробовал завербоваться в колониальные войска, но воинская дисциплина оказалась ему не по душе.

Кто-то из великих изрек, что злодеяния не суть природы человеку, ибо люди зависят от обстоятельств, в которых они находятся.

В конце концов Барбер встал перед выбором: либо голодная смерть с чистой совестью, либо дорога, которая столь же ведет к обогащению, как и к висилице.

Вот тут, в одном из кабаков порта Нельсона, в ту пору именовавшегося просто портом, поскольку вокруг на сотни миль другого не было, и свела судьба молодого бродягу с капитаном Гийомом Бланшардом. Тот набирал себе команду из тех, кому, опричь своей жизни, терять нечего.

В дымном закутке питейного заведения за двумя кружками вонючего рома все формальности их джентльменского соглашения были утрясены. Бланшард обещался кормить, поить Генри, выделять ему толику от будущей добычи. Барбер же, в свой черед, должен был выполнять все, что скажет капитан, не обременяя себя угрызениями совести, и держать при себе то, что увидит, плавая под его началом.

Дело, затеянное Бланшардом, было действительно опасным и небогоугодным. Числясь капитаном одного из судов «Хадсон Бэй Компани», ведущей пушной промысел в Гудзоновом заливе, Гийом не гнушался ничем, резонно полагая, что деньги не пахнут. Еще в пору войны английских и французских колонистов он умудрился нажить себе немалый капитал, поставляя и тем и другим оружие и боеприпасы. Когда же в борьбу европейцев оказались втянуты союзы индейских племен и началась охота за скальпами бледнолицых и краснокожих, Бланшард заработал и на этом. Порох, скальпы, пушнина – цепь удачных противозаконных сделок породила желание действовать еще смелее.

Во время, когда Барбер сделался членом команды Гийома, под гафель его судна все чаще взмывал флаг флибустьеров. Шхуна Бланшарда бесстрашно брала на абордаж превосходящие ее командой и вооружением суда английского королевского флота – те, что везли снаряжение для войск, сражавшихся с объявившими независимость Штатами. Затем Гийом продавал все это тем, кто больше заплатит.

Побочную прибыль давали погромы, чинимые в индейских поселениях, оставшихся беззащитными после ухода воинов на тропу войны.

…Шли годы. Раздвигались границы пиратских владений. Множилось число жертв творимого разбоя. Росли достойные преемники…

Стареющий Бланшард все чаще заговаривал об отдыхе и спокойной жизни на берегу. Из числа своих подручных выделил Барбера, найдя в нем свойственные ему самому преданность делу и безжалостность к другим при достижении цели. Гийом приблизил Генри к себе, сделал первым помощником. Думал передать ему капитанскую власть, когда придет срок самому отойти от дел.

Однако Барбер оказался чересчур способным и нетерпеливым учеником. В одну из ненастных штормовых ночей он прокрался в каюту Гийома. Кривым ножом перерезал глотку своему спящему благодетелю и, выбросив тело за борт, провозгласил капитаном себя.

Восхождение Барбера на капитанский мостик совпало с необходимостью для «Юникорна» покинуть атлантические воды.

Наглые действия пиратов изрядно надоели не только Континентальному Конгрессу молодых Соединенных Штатов, но и правительствам Англии, Испании, России и Франции. Выдвинутая Россией и к 1783 году признанная всеми странами Декларация о вооруженном нейтралитете своей направленностью против морского деспотизма в защиту торгового мореплавания нанесла по Барберу и ему подобным удар. Отныне военные суда всех морских держав готовы были при встрече уничтожить флибустьера залпами своих пушек. Оставаться незамеченными и совершать внезапные набеги у восточного побережья становилось все труднее.

И тут Генри, которого сподвижники называли уже сэром, бросил взор на запад. Там, за прерией, за Скалистыми горами, лежал Великий океан, прозванный Фернаном Магелланом Тихим. Малоисследованный и до конца не поделенный на сферы влияния, он таил в своих просторах множество цветущих островов, где, безусловно, можно поживиться. Кроме того, он связывал Новый Свет с рынками Азии и Индии, с гаванями снежной России. На перекрестках этих торговых путей тоже без добычи не останешься. Но главное: там до Барбера не дотянутся ни корветы королевского флота, ни каперы САСШ.

…Больше полугода ушло, чтобы обогнуть матерую землю и через штормовой Магелланов пролив выйти в воды Великого океана. Невзирая на трудности плавания, все складывалось для Барбера удачно. Тихо, без привычных абордажей, дабы не привлекать к себе внимание испанцев, вдоль владений которых пролегал путь «Юникорна», дошли до Сан-Франциско – обветшалой пограничной президии близ устья реки Сакраменто. Далее на север длань испанских конкистадоров не протянулась – иссякли силы.

Затем, плывя уже мимо ничейных земель, поднялись до островов Королевы Шарлотты, на одном из которых Барбер и решил обосноваться.

Здесь он сразу же заручился поддержкой местных индейцев, которые за «огненную воду», ножи и бусы согласились отдавать ему пушнину и служить посредниками в сделках с другими племенами. Там, где будешь жить, пакостить ни к чему!

Барбер сходил на Сандвичевы острова и в Кантон. Наладил связи с тамошними негоциантами. Побывал на Камчатке и на Лисьих островах. Нашел нужных людей. Перепродавая меха, цены на которые в Китае все возрастали, сэр Генри получил солидный куш. Однако и разбой не оставил. Торговые дела только способствовали этому. Поскольку же свидетелей абордажей, как правило, в живых не оставляли, а пиратский флаг капитан Барбер, в отличие от своего предшественника, поднимать не любил, то здесь, на северо-западном побережье, о его разбойном прошлом и настоящем вряд ли кто догадывался. Как и рассчитывал сэр Генри, необъятные просторы Тихого океана скрывали все грехи и давали богатую добычу.