В лучших семействах (Убийство миссис Рэкхем) - Стаут Рекс - Страница 51

Находясь у Лидса за спиной, я не мог видеть выражение его лица, зато слышал прекрасно, тем более, что ответил он необычно громким голосом.

– Конечно, – сказал он. – До тех пор... до нашего прихода к вам, во всяком случае.

– Замечательно! – обрадовался Вульф. – Вы уже подготавливаете оборонительные позиции, я вижу. Да, они вам понадобятся.

– Вы хотите сказать, – голос Лидса звучал неестественно громко, – если я вас правильно понимаю, конечно, что я рассказал Зеку о том, как моя кузина пришла сюда и заплатила вам аванс?

– Совершенно верно, – согласился Вульф. – Хотя для меня это не столь важно, просто я хотел объяснить, почему заподозрил вас в лицемерии и в том, что вы таким образом были связаны с Арнольдом Зеком. Вам необходимо было устранить меня. Но это вовсе не доказывает, что вы убили свою кузину. Улики, доказывающие, что вы ее убили, дал мне по телефону мистер Гудвин той же самой ночью.

– Значит, – заговорил Лидс уже не так громко, – вы обвиняете меня в присутствии свидетелей в убийстве моей кузины?

– Да, сэр, – отчеканил Вульф. – Я утверждаю, что вы убили свою кузину ради денег, которые она вам завещала. А после этого вонзили нож в брюхо воспитанной вами собаки.

Лидс сорвался с места, но я удержал его.

Голос Вульфа разил, как острый клинок:

– Никто другой, кроме вас, мистер Лидс, не мог этого сделать. Ночью в лесу превосходно выдрессированный пес ни за что не отошел бы далеко от хозяйки. Кто-нибудь другой, возможно, мог бы сперва убить собаку, а потом заколоть миссис Рэкхем, но так не случилось, поскольку нож остался в теле собаки. А если кто-то другой, сумев приблизиться, убил бы сперва хозяйку, а потом, вынужденный обороняться от страшных клыков добермана, исхитрился бы вонзить в него нож, то совершенно невероятно, что он сумел бы при этом избежать хоть одной царапины или укуса. Вы знаете этих животных, вы знаете, что такое немыслимо, и я знаю. Далее я опять утверждаю: когда мистер Гудвин пошел к вам домой, вы задержались у псарни, а затем возвратились в лес и присоединились к своей кузине, которая гуляла там. Сомневаюсь, что собака даже вам позволила бы убить хозяйку при ней. Вы, видимо, на какое-то считанное мгновение отослали собаку, убили кузину и, стоя с ножом в темноте, подозвали добермана к себе. Хотя тот и учуял запах свежей крови, он не кинулся на вас, потому что знал вас как прежнего хозяина.

Вульф залпом выпил стакан апельсинового сока и продолжил:

– До сих пор все несомненно было так, как я сказал; дальше я выскажу догадку. Вы закололи собаку, но преднамеренно ли оставили нож в ее теле, чтобы уберечься от крови животного, или же, почувствовав укол, собака инстинктивно отпрянула и нож вырвался из ваших рук? Впрочем, в любом случае вам ничего не оставалось делать, как поспешить домой, чтобы как можно быстрее попасться на глаза мистеру Гудвину. Так вы и поступили. Зашли к нему, пожелали доброй ночи и отправились в постель. Сомневаюсь, что вы уснули, возможно, вы даже слышали, как скулит пес за дверью, возможно, и нет, так как он скулил под окном мистера Гудвина, а не под вашим. Когда же мистер Гудвин зашел к вам, вы, естественно, прикинулись спящим.

Лидс смотрел ему в глаза, но пальцы его рук, как я заметил, судорожно вцепились в ноги, чуть повыше коленей.

– Вы использовали собаку, – продолжал Вульф ледяным тоном, напомнившим мне Арнольда Зека, – даже после ее смерти. И вас не мучила совесть. Чтобы произвести впечатление на мистера Гудвина, вы разыграли душещипательную сцену о том, что пес, два года назад подаренный кузине, приполз умирать к вам на порог. Он не приполз умирать на ваш порог, мистер Лидс, и вы прекрасно это знали; он приполз, чтобы отомстить вам, он хотел вонзить в вас клыки. Когда вы присели с ним рядом на корточки, попытавшись его погладить, доберман зарычал. Он никогда не зарычал бы даже в смертельных судорогах, если бы его коснулась ласковая рука доброго хозяина.

Лидс уронил голову и закрыл лицо руками.

Он не произнес ни слова, и все кругом, пораженные услышанным, молчали так, словно оцепенели. Потом Липа Дарроу громко всхлипнула, и Аннабель, встав на ноги, подошла к ней.

– Заберите преступника, мистер Арчер, – указал на Лидса Вульф. – Нам с Гудвином больше нечего добавить, да и поздно уже.

22

Я сижу у окна с видом на фиорд и отстукиваю весь этот детектив на новенькой портативной пишущей машинке, которую приобрел по случаю путешествия. Здесь просто замечательно. Гулять в это время года здесь холодновато, но если бегать трусцой, то выжить можно.

Вчера я получил по почте письмо:

Дорогой Арчи!

В пятницу прибыли цыплята от мистера Хаскинса, четыре штуки, оказавшиеся совершенно съедобными. На ужин приходил Марко. Я повысил Фрицу жалованье.

Пишу от руки, потому что мне не нравится, как печатает человек, которого прислало агентство.

Ванда пеетерсиана выпустила побег длиной в двадцать девять дюймов. В прошлом году у нее не было ни одного длиннее двадцати двух. В теплице я поймал трех слизней.

Вчера в тюрьме Уайт-Плейнз повесился мистер Лидс. Это, конечно, освобождает тебя от обещания, данного мистеру Арчеру, – вернуться, чтобы успеть к суду, но я надеюсь, что ты не воспользуешься этим, чтобы продлить свой отпуск.

Твои письма получили и очень признательны. Мне предложили 315 долларов за обстановку из твоего офиса, но я согласен только на 350. Фриц сказал, что отправил тебе письмо. Я уже начинаю приходить в себя.

С наилучшими пожеланиями

Ниро Вульф

Я показал письмо Лили.

– Черт бы его побрал! – взорвалась она. – Ни строчки, даже ни одного упоминания обо мне. Мой Пит! Ха! Вот ветреный толстяк!

– Ты была бы последней, кому бы он написал, – успокоил я ее. – Зато ты единственная женщина в мире, во всяком случае на моей памяти, которой удалось приблизиться к Ниро Вульфу настолько, что он пропах ее духами.