Шпионские игры царя Бориса - Асе Ирена - Страница 12

Впрочем, долго думать о мужчинах перед рассветом, когда сон наиболее сладок, было глупо. Через минуту пани Комарская уже спала…

Глава 6. Слуга трех господ

Ранним утром принц Густав выехал из Риги и вместе с сопровождавшими его всадниками торопливо направился в сторону эстляндской границы. Свита его высочества была невелика: шведский дворянин Аксель Тролле, которого Густав назвал гофмейстером своего двора; авантюрист Яков Скульт и брат московского врача Каспара Фидлера, Фридрих Фидлер. Кстати, Фридрих рассчитывал, что, попав в Москву, получит покровительство не столько со стороны принца, сколько со стороны своего брата-доктора, общавшегося непосредственно с государем всея Руси.

Так как карета или повозка по плохой дороге передвигается медленно и это задерживало бы путников, отважная Катарина Котор ехала, как и все остальные, верхом. Конечно, изнеженной горожанке было нелегко весь день проводить в седле. К тому же кавалькада скакала с немалой скоростью – принц явно спешил. Лишь душевная стойкость Катарины давала шанс на то, что она выдержит это путешествие.

К вечеру путники были уже далеко от Риги. Их глазам открывался прекрасный пейзаж: слева от дороги – песчаные дюны и море, справа – красивый сосновый лес. Но красоты природы не радовали Катарину. Лес казался горожанке мрачным и полным опасностей, с моря дул ледяной ветер, пронизывающий до костей.

– Что за осенний холод? – недоуменно спросил Фридрих Фидлер. – Неужели мы и в самом деле движемся к стране гипербореев, где даже летом идет снег?

Поясним, читатель: путникам очень не повезло! Они отправились в дорогу в тот день, который стал предвестником великого похолодания. 1601 год изумит Восточную Европу – летом наступит стужа, а в России в августе пойдет снег, и мороз погубит весь урожай.

Повторим, холодный день лета 1559 года стал лишь предвестником великих природных катаклизмов. Но и он создал для выехавших из Риги большие трудности.

Опытный путешественник Аксель Тролле обратился к принцу:

– Ваше высочество! Нам стоит отправиться к ближайшему жилью или разжечь большой костер. Госпожа Котор больше не может терпеть этот холод. Мало того что предыдущая ночь выдалась очень холодной для лета, сейчас кажется, что давно наступила осень.

– Нет! – возразила гордая Катарина. – Раз мы спешим, надо ехать, пока совсем не стемнеет.

– Я врач, – возразил ей принц. – Я знаю, что случается на таком холоде.

Повысив голос, чтобы его слова звучали убедительнее, принц Густав пояснил:

– Ты окончательно замерзнешь, заболеешь, тебя станет бить лихорадка, и мы несколько недель не сможем сдвинуться с места.

Внезапно из чащи прозвучал мужской голос:

– Позвольте предложить даме отличный лифляндский напиток для сугрева.

Из-за деревьев неожиданно выехал всадник лет сорока, в шляпе с пышным плюмажем и в блестевших в лучах заходившего солнца латах. Следом за незнакомцем из леса выехала целая группа рейтар в металлических шлемах с пистолетами и палашами за поясом.

– Раз, два, три, четыре, пять… – еле слышно считала Катарина. – Ах, боже мой!

Отряд насчитывал добрых два десятка всадников. Красавица осознала, что, в сущности, находится в полной власти несколько развязно предложившего ей горячительный напиток господина.

Путники реагировали на появление рейтар по-разному. Аксель Тролле незаметно положил руку на эфес шпаги. Фридрих Фидлер подумывал, не удастся ли удрать. Принц Густав властно спросил:

– Кто вы, сударь?

– Конрад Буссов, офицер на службе польского короля к вашим услугам!

Нельзя сказать, что эти слова успокоили Густава. Напротив, он стал задаваться вопросами: «Что нужно польскому отряду? Вдруг Его Величеству Сигизмунду, моему двоюродному братцу, все известно?»

Конрад Буссов между тем укоризненно покачал головой:

– Ах, молодежь, молодежь! Вечно вы пускаетесь в путь без необходимых припасов.

На поясе у офицера висела серебряная фляга. Конрад Буссов снял ее с пояса и учтиво подал даме.

– Отхлебните, сударыня! Право же, в такую погоду не стоит пренебрегать лучшим в мире средством для согревания – шнапсом Задвинского герцогства. Я родился в Германии, некоторое время жил в Польше, но такого отменного шнапса не пил нигде, – сообщил словоохотливый Буссов.

– Так вы не причините мне зла? – спросила Катарина, все еще напуганная внезапным появлением на пустынной дороге целого отряда.

– Милая, у меня в Риге жена и дочь твоих лет. Разве же я, офицер и дворянин, похож на разбойника, причиняющего дамам зло на большой дороге?

Катарина, успокоенная, отхлебнула из фляги шнапса. Буссов тут же протянул сосуд принцу Густаву:

– Позвольте угостить, ваше высочество.

Чем спокойнее становилась Катарина, тем больше тревожился принц. То, что незнакомец знал его титул, выглядело чрезвычайно подозрительным. Впрочем, внешне Густав оставался спокоен. Скандинав залпом выпил водку и сделал комплимент владельцу фляги:

– Да вы опытный путешественник, господин Буссов.

Офицер угостил шнапсом и Акселя Тролле. Скульту не предложил, чем обидел придворного.

– Пожалуй, нам пора в путь, – сказал принц Густав.

– Вам разумнее всего последовать за мной, – неожиданно заявил офицер и повернул коня к лесу.

Шпага мгновенно оказалась в руке принца.

– Объяснитесь, сударь!

– Совсем неподалеку отсюда находится большой хутор. Там есть дрова, пища и места хватит всем.

– Поехали, милый! Я и в самом деле очень замерзла, – попросила любимого Катарина.

Пока принц колебался, Аксель Тролле решительно повернул коня и двинулся в глубь леса. Гофмейстер принца прекрасно понимал: замысли офицер что-то недоброе, он мог бы без всяких уговоров применить насилие. А значит, нет никакого смысла противиться его совету.

Принц Густав решился и тоже направился вслед за Тролле. Его конь в полумраке двигался по тропинке, которую молодой швед и видел-то с трудом. Внезапно его путь осветил факел, заботливо зажженный Конрадом Буссовом. Офицер приободрил принца:

– Не тревожьтесь, ваше высочество, в этом лесу не бывает волков и других опасных зверей.

Про хутор офицер сказал чистую правду: буквально через несколько минут Густав уже сидел в крестьянском доме, а хозяин хутора хлопотал, наливая в кружки парное молоко, раскладывая по тарелкам копченую салаку. Супруга хлебосольного хуторянина торопливо чистила и мелко нарезала овощи. Конрад Буссов на незнакомом языке о чем-то сердито спросил хуторянина. Выслушал его ответ и, видя, что принц заинтересовался разговором, пояснил:

– Ваше высочество, этот холоп просит прощения за столь скудный стол. Говорит, что никак не мог ожидать приезда таких важных господ.

Хуторянин с удивлением смотрел, как Густав с аппетитом пил молоко, уплетал за обе щеки плебейскую еду – черный хлеб с салакой и салат из дешевых овощей, а окружающие почтительно называли его принцем. Было видно, что Конрад Буссов плебейской едой брезгует: съел пару кусочков хлеба, выпил молока, потребовал еще. Хозяин дома налил ему полную кружку, поклонился, что-то сказал, показывая пальцем на салаку.

Катарина вопросительно посмотрела на Буссова.

– Что это за язык?

– Местный, латышский. На нем в этом краю говорят крестьяне.

– А что он сказал?

– Похвастался, что еще вчера эта салака плавала в море. Разве она от этого вкуснее?! Самая дешевая рыба. В Риге о нищих говорят «едоки салаки». Надеюсь, завтра нам перепадет на ужин что-нибудь повкуснее.

Густав с тревогой обратил внимание на слово «нам». Офицер явно исходил из того, что следующий вечер они также проведут вместе. Фаворитка принца ничего не заметила. Ее заинтересовало то, что собеседник сказал про салаку.

– А по мне – неплохая рыба, – возразила Катарина. – А то, что она еще вчера плавала в море – просто чудо какое-то.

Жительница Данцига была в тот вечер столь обаятельна, что офицер не стал спорить о вкусовых качествах рыбы. Возразил лишь относительно слегка экзальтированных ее слов про чудо.