Карнавал обреченных - Бирюк Людмила Д. - Страница 40

Сандра замолчала.

– Что было дальше? – нетерпеливо спросил Володя.

– А дальше… ничего не было. Игуменья увела княжну, и больше я ее не видела.

– И вы молчали целый год?! Если бы я случайно не увидел этот шарф, то до сих пор считал бы сестру мертвой!

– Князь, мне больно это говорить, но для вас, для Репнина, для всей земной суеты Натали умерла.

– Нет, еще не всё потеряно. Послушница может вернуться в мирскую жизнь. Я вытащу ее из этой обители!

Не прощаясь, Володя покинул зловещий дом, в котором произошло столько несчастий. Несмотря на то что уже наступили глубокие сумерки, он отправился в Сампсониевский монастырь, добился аудиенции с матушкой настоятельницей и, назвав себя, рассказал ей о том, что случилось с Натали.

Игуменья знала эту ужасную историю, потому что Натали не раз исповедовалась ей, но выслушала Володю со вниманием и глубоким участием.

– Да поможет Бог вам и вашей сестре! Вы похожи на нее, не только лицом, но и доброй, честной душой. Чего вы хотите, сын мой?

– Матушка! Натали – молодая девушка. Она красива, богата, ее жених – один из самых блестящих гвардейских офицеров России! Он не знает о том, что его невеста жива, и продолжает искренне оплакивать ее… Натали должна вернуться в светскую жизнь!

– Человек приходит к Богу добровольно. И поскольку ему дана свободная воля, он может сам выбрать, остаться ли ему в монастыре или жить в мире. Нужно проверить себя, такой выбор не принимается в одночасье.

– Но ведь прошло уже больше года!

Игуменья смиренно и ласково улыбнулась ему, как мать улыбается неразумному ребенку. По ее лицу Володя понял, что для монастыря год – это миг. Он смутился и робко попросил:

– Матушка, позвольте мне встретиться с Натали. Надеюсь, она всё еще носит это имя?

– Ее зовут Наталией. Другое имя она получит, если станет инокиней. Но главное не в том… Подумайте, следует ли вам встречаться с сестрой? Кто ради Бога отрекается от мира, тот становится на путь духовной жизни. Ваша сестра отреклась от зла и земных страстей, ее раненая душа постепенно выздоравливает. Встреча с вами может снова растревожить ее.

– Умоляю вас, матушка…

После долгого молчания настоятельница позвонила в колокольчик. Тут же вошла старуха-привратница в черном одеянии.

– Передайте послушнице Наталии, что ей разрешено свидание с братом. Если она желает его видеть, пусть придет.

Старуха поклонилась и исчезла за тяжелой дубовой дверью. Бесконечно долго тянулись минуты ожидания. Игуменья хранила молчание, и от этого становилось еще тяжелее. Когда привратница, наконец, снова появилась в приемной, Володя по ее лицу понял, что увидеться с сестрой ему не суждено.

– Послушница Наталия просила передать, что помнит и любит своего брата. Она будет молиться за него, так же как и за всех братьев и сестер во Христе…

В отчаянии он взглянул на настоятельницу, которая сочувственно развела руками. Молодой князь простился и медленно направился к выходу.

– Володя! – вдруг раздался за спиной родной голос.

Он обернулся и увидел Натали.

Когда карета Репнина завернула на заснеженный Невский проспект, князь наконец почувствовал, что вернулся домой. Во всей своей красе предстал перед ним знакомый и вечно новый, удивительный город. Сколько людских разочарований, сколько несбывшихся честолюбивых желаний впитали в себя его дворцы, гранитные набережные, каналы, мосты и бастионы! Вечерело. Снежинки кружились в свете масляных фонарей. Проезжая мимо художественного магазина, Репнин велел придержать лошадей и выглянул в окно. Он заметил в витрине портрет цесаревича Константина, освещенный канделябрами.

«Значит, все-таки Константин… – мелькнуло в голове. – Неужели он пожертвовал ради трона своим браком с пани Грудзинской?»

Вдруг с тротуара его окликнули:

– Здравия желаю, господин полковник!

Возле витрины стоял Дмитрий Ломтев, зябко кутаясь от снегопада в старую шинель.

– Митя! – воскликнул князь. – Рад тебя видеть, дорогой!

Он пригласил ротмистра сесть в карету и спросил, куда его подвезти.

– Уж и сам не знаю, – печально ответил Ломтев. – Домой не хочется. Я гол как сокол, да еще в долгах. Проигрался в карты, а отдавать нечем…

Репнин, не дослушав, достал кошелек.

– Сколько? – коротко спросил он.

– Десять тысяч, – понурив голову, тихо сказал ротмистр.

– Вот, бери, тут как раз десять! – Репнин отдал ему все деньги, что были при нем.

Ломтев застыл, словно в столбняке. Голос его дрогнул от волнения.

– Спасибо, Кирилл Андреевич. Я этого никогда не забуду! Клянусь, что отдам при первой же возможности…

– Да ладно тебе! Мы же с тобой боевые товарищи… Помнишь, как во время Бородинского сражения мы прикрывали переправу полка через речку?

– Конечно! И помню, как называлась река: Колоча! Вы тогда хотели отправить меня в безопасное место, а я все-таки уговорил вас взять меня с собой.

– Ты сказал: «Если придется умереть, я сделаю это не хуже других!» Тебе тогда было всего 17 лет… Почти столько, как сейчас Сероглазке.

– Мне кажется, что всё это было вчера.

– Не верится, что тринадцать лет минуло. Столько событий… Александр умер, Константин сел на престол.

Ломтев покачал головой.

– Вы ничего не знаете, Кирилл Андреевич! У нас тут новости меняются чуть ли не каждый час. Две недели назад войска присягнули Константину, а сегодня утром от цесаревича пришло письмо с отречением! Я только что узнал об этом от полковника Бакланова, – добавил он, гордый своей осведомленностью.

Князь пожал плечами. Дворцовые интриги не слишком его интересовали. Константин или кто другой… какая, в сущности, разница? Ему до боли хотелось увидеть дочь. Он еще раз предложил Ломтеву подвезти его, но тот отказался и, поблагодарив, вышел из кареты.

– Не беспокойтесь, Кирилл Андреевич! У меня дежурство в Зимнем. Как раз успеваю!

Репнин поехал на набережную Мойки и неподалеку от своего дома встретил Николая Бестужева. Князь сразу узнал храброго капитан-лейтенанта, с которым год назад спасал людей от наводнения.

– Не ожидал увидеть вас в этих краях! – удивился он. – Куда вы направляетесь, если не секрет?

– Помилуйте, полковник, какие могут быть секреты? Вот здание Российско-американской компании, где живет мой близкий друг, поэт Кондратий Рылеев. Вместе с ним квартирует мой брат – Александр.

– Слышал о них, но не знаком ни с Рылеевым, ни с вашим братом. Я много лет служил на Кавказе и вернулся недавно.

– А нынче где вы определились со службой?

Тот вздохнул.

– После того как умер Александр Павлович, я вообще оказался не у дел. Придется завтра ехать в Зимний и просить нового государя определить меня в какой-нибудь полк.

Бестужев некоторое время молчал, словно колеблясь. Потом сказал, глядя Репнину в глаза:

– Князь, я редко даю советы, особенно когда меня об этом не просят. Но сейчас настал тот случай, когда я должен предостеречь вас. Вы позволите?

Заинтересованный длинным вступлением, Репнин с улыбкой кивнул.

– Слушаю, капитан-лейтенант.

– Завтра оставайтесь дома. Отложите ваш визит в Зимний дворец хотя бы на день.

Репнин усмехнулся.

– Не знал, что вы, ко всем вашим достоинствам, еще и провидец! Будьте уж так любезны объяснить, почему мне не стоит завтра ехать в Зимний?

– Потому, что вы до него не доедете.

Князь совсем развеселился.

– Мне на голову упадет сосулька?

Бестужев тоже улыбнулся, но как-то невесело.

– К сожалению, ничего более не могу сказать, ибо связан словом. А теперь позвольте откланяться, князь. Даст Бог – свидимся…

«Надеюсь, больше никто не задержит мою встречу с Полиной», – подумал Репнин, входя в подъезд.

Сбросив шинель на руки слуги, он взбежал по ступенькам в комнату дочери. Юная княжна сидела за фортепиано, не прикасаясь к клавишам. Ее тонко очерченные брови сдвинулись, образовав на лбу крошечные морщинки, которых Репнин никогда прежде не видел.